Конечно, его команда уже была на галерее. Ему следовало сбежать, как только он вошел в зал.

— Чейсон? — Кормчий стоял лицом к стене, тесно прижавшись спиной к колонне. — Это твои люди? — Он смотрел на Чейсона ошалевшими глазами. В миг секундного затишья сквозь визг ветра прорезался грохот от чего-то массивного, ударившего в двери зала.

— Это моя стихия, — прокричал в ответ Чейсон. — Хаос. Да, это я привожу его в движение. Но это не значит, что я могу им управлять. — «Я просто хватаюсь и качусь на нем», — подумалось ему. — «И надеюсь, что этого окажется достаточно».

Мгновение колебаний несколько секунд назад, однако, могло стоить ему жизни. Капитан стражи жестом поманил Чейсона и приставил пистолет к его виску. Он хмуро глянул на Семпетерну, который, казалось, что-то взвешивал, но потом помотал головой.

— Эй, вы, на галерее! — закричал капитан; ревущий ветер смазал — но не заглушил совсем — его тренированный голос. — У нас ваш адмирал. Сдавайтесь, или мы его пристрелим!

Последовала долгая пауза. Затем — едва различимо — слова:

— Тогда мы пристрелим вас.

Чейсон чувствовал холодный кружок дула у своего уха. Дуло нервно прыгало.

Кормчий расправил плечи и подчеркнуто глубоко вздохнул, глядя куда-то вдаль. Затем повернулся к Чейсону.

— Все, что нам требуется — это придержать их, пока остальные мои люди не выломают двери, — сказал он. — Что не займет много времени. Тогда они сдадутся или умрут.

Чейсон глянул на двери. Семпетерна был прав. Дворцовые гвардейцы в зале ожидания услышали стрельбу и активно ломились в двери. Те, несмотря на бронирование, скоро должны были пасть.

Он с тоской посмотрел на разбитые окна. Слишком далеко, чтобы сделать к ним рывок.

— Тогда ладно, — сказал он. — Давайте просто договоримся сейчас же с этим покончить. Тогда мы с вами сможем выйти отсюда и пожать друг другу руки перед всем городом. Вы по-прежнему останетесь Кормчим и можете изгнать меня — как угодно, если только пощадите команду «Разрыва».

Семпетерна на мгновение отвел взгляд.

— А как же Фалкон? — спросил он.

— Если вы часом не заметили, их сейчас одолевает Гретель. Не думаю, чтобы Фалкон представлял собой проблему.

— Действительно. — Семпетерна покачал головой взад-вперед, размышляя. Затем проговорил: — Пожалуй, это не лишено смысла. Давайте…

Что бы он ни сказал после, все заглушил громовой треск, с которым двери в комнату ожидания разлетелись в клубах дыма.

Кормчий засмеялся:

— Хотя, опять же, может, и лишено!

— Ниже голову, парень! — крикнул Ричард Рейсс. — Мы не для того с тобой так долго цацкались, чтобы тебя убило в последний момент!

Антея увидела, как он подает пример Дариушу, пригибаясь и петляя в сторону лестницы на галерею. Еще не замерли пылающие куски дверей в зал, а люди из экипажа «Разрыва» рассыпались веером под огромными витражами. Она вбежала тоже и без разговоров пошла спиной к спине с Трэвисом; они водили оружием по сторонам, выглядывая цель.

— Хорошая работа, Дариуш! — крикнула она. Мальчишка ухмыльнулся.

Как только экипаж «Разрыва» с грохотом ссыпался по последнему лестничному пролету на этаж входа в зал, Дариуш помчался вперед. Трэвис чертыхнулся и попытался ухватить его, но паренек оказался слишком быстр. Когда они достигли главного коридора, Антея увидела, что гвардейцы устроили шестифутовую баррикаду из мебели поперек величественной, отделанной золотой филигранью арки слева. Коль скоро это был оборонительный рубеж, тогда на вершине завала следовало бы находиться людям, однако там никого не оказалось. Дариуш подбежал было к нагромождению стульев и шкафчиков, но, когда с другой стороны барьера раздались крики, притормозил.

Паренек с ужасом на лице огляделся: он стоял совершенно открыто посреди коридора. Когда трое гвардейцев взобрались на вершину кучи, он едва успел нырнуть под стул с ее края.

Антея вовремя подалась назад и повернулась с раскинутыми руками, преграждая путь.

— Тшшш! — прошипела она, кивнув в направлении Дариуша. — В двадцати футах отсюда.

Трэвис выглянул из-за угла. Затем усмехнулся:

— Идеально! — Он повернулся к паре бывалых авиаторов устрашающего вида. — Прикройте меня на пять секунд огнем.

Антея смотрела, как мужчины выскочили с яростной пальбой, и рядом с ними осторожно шагнул в коридор Трэвис. Он склонил голову набок, прижимая что-то руками к груди. Затем согнулся, отставив одну ногу назад, и взмахнул рукой. Что-то маленькое быстро покатилось прочь.

Все трое отступили, а то место, где они только что стояли, пронизал град пуль. Трэвис подмигнул Антее.

— Подкатил мальчонке гранату, — сказал он.

Спустя почти две минуты баррикада взлетела на воздух. Задержка вышла настолько долгая, что тело Антеи начало расслабляться, поэтому, когда произошел взрыв, ее так тряхнуло, что она прикусила язык. Авиаторы проскочили в коридор мимо кувыркающихся шкафов и стульев, и она, сплевывая кровь, последовала за ними.

Дариуш все еще стоял, прижавшись спиной к стене рядом с аркой; видно было, что его оглушило. Люди с «Разрыва» пробежали мимо и вступили в ожесточенную, но недолгую перестрелку. Антея подошла к Дариушу и обняла руками за голову. Он моргнул, глядя на нее, и неуверенно улыбнулся.

Когда мгновение спустя стрельба прекратилась, лицо его посуровело, и он отступил на шаг от нее. В этот миг Антея поняла, что старания Чейсона вернуть мальчика домой не имели смысла. Дариуш не знал ничего, кроме войны. Он никогда не оставит флот; и его безрассудная целеустремленность означала, что жизнь его, вероятно, будет короткой.

Неужели ее саму точно так же приговорила преданность своему делу?

Остальные заложили взрывчатку в двери зала приемов, и теперь ворвались внутрь. Покои оказались огромными — длинный прямоугольник из света и камня, ныне устланный щебнем и стеклом. В дальнем конце шел какой-то бой, и Антея устремилась в ту сторону.

Люди «Разрыва» под прикрытием огня с галереи выбивали кучку гвардейцев, пытавшихся прорваться к единственной из оставшихся дверей зала — та находилась рядом с возвышающимся помостом, покрытым битым витражным стеклом. Антея огляделась, отметила фигуру Дариуша, который медленно вступал в зал, затыкая ухо пальцем, и побежала вперед.

Внезапно стрельба прекратилась. Подоспевшая Антея обнаружила, что ее товарищи развернулись в полукруг вокруг помоста, где на ногах оставалось всего двое. Одним из них был Кормчий. Одной рукой он сжимал горло Чейсона Фаннинга, другой держал у головы адмирала пистолет.

— Вижу, к чему все идет! — закричал Семпетерна, перекрывая рев ветра. — Ну захватят твои люди город, Чейсон, и что? Ты-то этого не увидишь!

Кормчий вместе с Фаннингом отходил к большой бреши в стеклянной стене. Из дыры вырывался поток завихряющегося воздуха. Если Кормчий повернется и прыгнет, то окажется в свободном падении посреди городского воздуха и исчезнет, прежде чем кто-либо успеет добраться до окна. Антея понимала, что он, ускользая, убьет Чейсона, но, хотя на Кормчего были направлены винтовки шестнадцати человек, точно прицелиться не мог никто.

Чейсон поднял глаза, и Антея встретилась с ним взглядами. На его лице застыла горькая улыбка покорности судьбе. В ней не было испуга, одна усталость.

Двое мужчин почти достигли бреши в окне. Чейсон сбился с шага, пытаясь вывести их обоих из равновесия, но Семпетерна устоял. Он взглянул на окно, явно прикидывая, достаточно ли он близко подошел, чтобы прыгнуть в него. Сердце у Антеи, казалось, остановилось, дыхание перехватило, а рука невольно потянулась вперед.

А потом ударом беззвучного грома сцену залил солнечный свет. Кормчий вздрогнул и попятился.

Антея повернулась, закрылась поднятой рукой и увидела, как то же самое делает Ричард Рейсс. В дальнем конце зала, за двести футов от них, в обрамлении окон явилось белейшее сияние, в центре которого блистала крошечная точка невозможной яркости.