Он задержался на миг между Чейсоном и Антеей и бросил: «Когда он выстрелит, прикройте глаза» — не громче, чем следовало, чтобы услышали эти двое. Чейсон увидал совершенно дивное выражение изумления на лице у Антеи, воззрившейся на сенешаля. Он не выдержал и прыснул.

— Тихо, — шикнул Кестрел. — Ты все испортишь.

— Так ты получил мое сообщение? — прошелестел адмирал. Кестрел проигнорировал. Его глаза были прикованы к Семпетерне.

— Ии… пошли, — сказал монарх Слипстрима. Он нажал на спуск ракетомета, и вдруг — фьюуу! и его окатил ливень искр. Чейсон закрыл глаза.

Даже с закрытыми веками свет ударил по лицу как пощечина. Быстрой череде вспышек вторили испуганные и недоуменные выкрики со всех сторон. Мгновением позже Чейсон ощутил на своем запястье руку, и Кестрел крикнул: «Туда!»

Фаннинг поднял веки. Все хватались за свои глаза — кроме него, Кестрела и Антеи. Как один они прыгнули к подрагивающему на холостом ходу байку. Чейсон ухватился за него, заскакивая в пассажирское седло, и тут же обнаружил Антею, приближающуюся с другой стороны. Та отпрянула. Чейсон зарычал и, схватив ее за отворот куртки, притянул к себе.

— Приготовились! — рявкнул Кестрел, открывая дроссельную заслонку.

Мотор байка взревел, заглушая растерянные крики временно ослепшей толпы. Не успели они уйти и на десять футов, как раздался выстрел, потом еще один. Чейсон вытянул шею, чтобы посмотреть, кто это стреляет.

Кормчий, ругаясь, тер глаза, как и его телохранители — большинство, но не все. Трое добросовестно высматривали угрозы с прочих, кроме мотля, направлений, и им хватило дисциплинированности, чтобы не оглянуться украдкой на Кормчего, когда тот стрелял. Все трое палили теперь по байку из своих магазинных винтовок.

Тем не менее маленький турбоджет пролетел добрых пятьдесят футов, прежде чем ему разнесли вентиляторы. Байк завизжал, изверг черное облако дыма и закувыркался. Все три ездока держались изо всех сил, раскинув в воздухе ноги трехлучевой звездой. Пусть беспомощные, они тем не менее падали в общем направлении «Разрыва».

— Что он пытается сделать? — крикнула Антея. — Доставить нас на «Разрыв»?

Кестрел сморщился.

— Я думал, в наших обстоятельствах это недурной план. Черт! Эти охранники должны были поддаться соблазну и смотреть все в одну сторону.

Антея неистово захохотала.

— Теперь что? Отцепляемся?

— Держимся!

Мимо них с шипением проносились пули. Весь город наблюдал за пантомимой Кормчего и в точности представлял, куда смотреть, когда он выпалил из своего оружия. Эта часть плана Чейсона с самого начала вся была не более чем отчаянной авантюрой. Даже если почти всех ослепило вспышками фейерверков, которые Кестрел подложил под мотля вместо взрывчатки, этого «почти всех» оказалось недостаточно.

— Что с моим остальным планом? — спросил Чейсон.

Кестрел кивнул:

— Насколько я знаю, в действии.

— Какой план? — Антея таращилась на них обоих чуть ли не с ужасом. — Что вы там устроили?

— Мне поручили наблюдать за размещением взрывчатки под мотлем, — объяснил Кестрел. — После того, как первая группа инженеров заложила свои заряды, я отослал их с поручением, затем отправил вторую команду, чтобы обезвредить бомбы, а затем королевскую команду пиротехников, чтобы установить светошумовые бомбы. Довольно просто, в общем-то.

Чейсон оглянулся на дворец. Мотль все еще восседал на крыше, изрыгающей полотнища черного дыма, которые завивались во вращательных ветрах спиралью. Повсюду красовались дыры и расколотые карнизы; тщательно просчитанные пуски ракет, которые должны были прикончить мотля, не попали в цель, потому что того не сбросило, как планировалось, с крыши. Эти промахнувшиеся ракеты попали в основном по самому дворцу.

Адмирал засмеялся:

— Вот бардак! Мы как минимум заставили Семпетерну всем показать, какой он придурок.

Показались два байка. Они быстро описали петлю вокруг покалеченного турбоджета, дворцовые гвардейцы на их сидениях извернулись, наводя оружие на троих несостоявшихся беглецов. «Готовьтесь к буксировке!» — сказал один из охранников.

Кестрел и Чейсон обменялись взглядами. Кестрел передернул плечами.

— Прости, что не поверил тебе, Чейсон. Ты видел… Семпетерна признал, что Фалкон вышел в рейд для вторжения к нам. Уже одни фотографии заставили меня сомневаться, а потом ваши подтверждения при том перелете, — сказал он Антее, — добавили мне колебаний. Но когда Кормчий увидел фотографии и только плечами повел… ты был прав, Чейсон, и ты спас Слипстрим. Мне до сих пор трудно поверить, что ты до прошлой ночи не поддерживал связей с адмиралтейскими, но… — Он смущенно пожал плечами.

Чейсон ухмыльнулся своему другу, пока тем временем дворцовый стражник цеплял крюк к байку и разворачивал свой аппарат, чтобы отбуксировать их обратно к бассейну. Он с тоской посмотрел на удаляющиеся очертания «Разрыва». Так близко…

— Он тронулся, — поразился вдруг Фаннинг, хотя и знал, что этого можно было ожидать.

Двигатели «Разрыва» ожили, воздух позади него расплылся. Кораблю, с его массой, придется потратить несколько секунд, прежде чем он выйдет за кордон неприятельских орудий, окружавших его, но орудия эти пока что были дезорганизованы, потому что большинство их расчетов ничего не видели, как и все остальные. Внутри «Разрыва», однако, для наблюдения за событиями крошечных окон хватало не всем, и Чейсон представил себе, как в считанные секунды ослепший персонал заменяется зрячим на каждом из ключевых постов. Судя по всему — к тому моменту, когда Кестрел поднял байк в воздух, к «Разрыву» уже вернулось зрение. Провал попытки Кестрела прорваться заметили, что привело в действие один из резервных планов Чейсона.

— Они увидели вас, — сказала Антея. — Чейсон, они идут за вами!

Внезапно судно окутали взрывы. Не только оно быстро оправилось от своей слепоты, то же самое случилось и с другими большими кораблями. Теперь все полицейские канонерские лодки и дворцовые куттеры стреляли по «Разрыву», пренебрегая опасностью для толп, клубившихся в городском воздухе. Чейсон видел, как одна ракета пошла мимо и врезалась в особняк с другой стороны адмиралтейства. Здание взорвалось с дребезгом бьющегося стекла и разлетающейся щепы.

«Разрыв» скрылся за огнем и дымом. Звуковые удары словно молотом сшибли Чейсона; он оторвался от байка и бешено замахал руками, и тут обнаружил протянутую руку Антеи. Он осознал, что безбожно ругается, и захлопнул рот.

Антея подтянула его к себе.

— Время пришло, — сказал он. — Тебе придется драться.

Она сказала:

— Чейсон, я…

— Я знаю, почему ты сделала то, что сделала, — хрипло сказал он. — И я знаю, что ты пыталась это исправить. — (Она на миг прикрыла глаза, потом неуверенно улыбнулась.) — Готовься к прыжку, — продолжал он, не глядя на нее. — Идем на захват Кормчего.

Но Семпетерна посреди гущи телохранителей уже заскакивал в луковицеобразное здание бассейна, в то время как его свита кто как мог цеплялась за флагшток и стеклянные стенки, или беспомощно дрейфовала в сотрясающемся воздухе.

Чейсон собрался что-то сказать — а возможно, просто выругаться, он позже никак не мог вспомнить, что именно — когда вновь появился «Разрыв». Тот вынырнул менее чем в четверти мили из клубящейся завесы дыма, огрызаясь редким огнем. Крейсер направлялся прямо к бассейну Семпетерны.

Меж дворцом и городом эхом прокатились гулкие удары, стеклянные панели бассейна местами треснули. Сзади за «Разрывом» разгорелся полномасштабный бой между полицейскими катерами, подчиненными Кормчему, и кораблями адмиралтейства. И сквозь все это слабо пробивались крики двадцати тысяч человек, пустившихся наутек по укрытиям.

Казалось, небо разверзлось вокруг них, и тогда сомнения и колебания Чейсона испарились. К подобному хаосу его и готовили. В этом заключалась его работа — создавать моменты вроде этого, а затем направлять безумие в нужное русло. Наконец он был в своей стихии.