— Массам нужно их шоу, а мне нужно завершение всей этой безобразной интермедии, — продолжал Кормчий. — Ты один из жертвенных агнцев, и этот мотль станет другим. Вот таким образом.

Он повернулся обратно, заведя локти за перила, и позвал:

— Кестрел! Иди и убедись, что все готово. Я хочу, чтобы толпе сказали, что вот-вот начнутся исторические события.

— Очень хорошо, ваше величество. — Кестрел с ничего не выражающим лицом повернулся и вышел из зала.

— Как только мотль будет мертв, я объявлю, что ты у меня в руках, — сказал Семпетерна Чейсону. — Я скормлю им историю о том, как ты призвал мотля из зимних пучин, чтобы он напал на меня, и как я лично тебя поймал, а с ним расправился. Это должно заткнуть на время рты сброду. Адмиралтейство пойдет на соглашение. Как знать, я даже могу оставить тебя в живых, если сделки без этого условия не выйдет. Но вот эту штуку, — он кивнул в сторону «Разрыва», — я увижу сданной на слом в любом случае.

Чейсон кивал, уже его не слушая. Он наблюдал за Гонлином, Телен и прочей внутренней стражей. Человеческая часть команды погрузилась в свои переговоры, точно так же не обращая внимания на Семпетерну, как и он на них. Телен Аргайр просто стояла, устремив взгляд в никуда — если только она не наблюдала сквозь саму каменную кладку за чем-то, невидимым для простых смертных.

Кормчий категорически ошибался на ее счет, в этом Чейсон был уверен. С какой стати человеческое оружие могло хоть что-то сделать тому, что создано в почти всемогущих кузнях искусственной природы?

Сегодня театральщины будет хоть отбавляй, и вся она станет отвлекающим шоу. Единственное реально значимое действующее лицо стояло, глядя пустыми глазами и ожидая своего выхода. Если мотля уничтожат или хотя бы временно выведут из строя, лже-Телен покажет, что она такое на самом деле, — отследит ключ к Кандесу и завладеет им, а затем переключится на само солнце солнц.

Кормчий усмехнулся, отцепился руками от перил и хлопнул в ладоши.

— Тогда приступим, — сказал он. — Кестрел, иди и все устрой, чтобы поднять на воздух этого надоедливого монстра. Вы, — он указал на гвардейцев, — ознакомьте адмирала с каким-нибудь комфортабельным помещением. Что касается меня, — он сосредоточенно осмотрел свои ногти, — то мне нужно выбрать наряд для шоу.

Потянулось время. Чейсон расхаживал взад-вперед по комнате — в сущности, золотой клетке, — куда его поместили. Он размышлял о Венере — жива ли она, а если да, то в городе ли. Монстр в облике Телен Аргайр наметил ее своей следующей целью, а виноват в этом был он. Ему следовало бы найти способ как-то воспротивиться чужому вмешательству; в голове раз за разом прокручивалось воспоминание о том, как чудовище вторгалось в самые сокровенные уголки его разума.

По дворцу эхом отдавался неясный стук. То ли ремонтировали крышу, то ли, что более вероятно, под видом ремонта закладывали заряды. Сам он сделал бы именно это. Но прошло уже три часа с тех пор, как Кормчий отправил Чейсона сюда, и пока никаких намеков на следующий ход. Адмирал прикинул, что у него был шанс выклянчить свою жизнь у Кормчего, и он сам от него отмахнулся. Никакие решения сейчас от него не зависели — и это теперь, когда туман боли и шока с прошлой ночи наконец-то рассеялся. Какая тонкая ирония судьбы!

Что касалось Антеи Аргайр — Фаннинг разрывался между желанием пристрелить ее на месте и восхищением тем, как лихо она ушла от людей Гонлина. Может быть, ей действительно было наплевать, что случится с ним, а может быть, она просто сбежала, но он в этом сомневался. В конце концов, она была в страже экспертом по вытаскиванию информации из людей и людей из передряг; она бы что-нибудь придумала. Решающий вопрос стоял так: разобралась ли она, что сталось с ее сестрой? Или употребила всю свою энергию на освобождение Телен, и в результате снова должна была загнать сама себя в ловушку?

В дверь камеры постучали, и к нему через маленькое окошечко обратился слуга.

— Извините, сэр? — произнес он с сильным акцентом. — Мне поручили сервировать здесь для вас ленч. Могу ли я войти?

Ирония ситуации немного развеяла уныние Чейсона; он рассмеялся.

— Безусловно, — ответил он. — Я никуда не собираюсь.

Дворецкий вкатил тележку.

— Боюсь, в основном остывшая вырезка, но есть немного апельсинового сока с личных деревьев Кормчего.

Чейсон учтиво кивнул. Затем дверь камеры закрылась, и манера поведения слуги резко переменилась.

— Съешьте все, — распорядился он. — Если мы собираемся вытаскивать вас отсюда, вам потребуется энергия.

— Повторите?

— Смотрите сами: если они решат перевести вас в обычную тюрьму, — сказал слуга, указывая вниз, — тогда вам ни за что не выбраться. У нас и так узкое окно возможностей. Вы в состоянии драться?

— Если придется — буду, — вытаращился на него Чейсон. — На кого вы работаете? У вас иностранный акцент.

Слуга поклонился.

— Гастони Мейфэр, из Оксорна, к вашим услугам. Что касается того, на кого я работаю, — на этот вопрос очень сложно ответить. Но мы сочувствуем вашему делу.

— Кто это «мы»?

— Мы — это те, кто обязан своей жизнью покровительству леди Амандеры Трейс-Гайлс, — торжественным тоном заявил Мейфэр. — Леди хотела бы видеть вас в безопасности.

— Никогда о такой не слышал. — Однако от предложенной помощи он не собирался отказываться, насколько бы смутным ни был источник,

Мейфэр бесцеремонно взял Чейсона за руку и подвел к зеркалу. Он усадил адмирала напротив стеклянной поверхности и принялся выстраивать рядом с его лицом тюбики с косметикой. Так он быстро подобрал основу, румяна, карандаш для бровей и пудру; затем вынул из внутреннего кармана пиджака парик и протянул его Чейсону.

— Ваша задача — выглядеть как я, — сказал он. — Мы поменяемся одеждой и…

Чейсон громко расхохотался:

— И в этом ваш план? Надеяться, что я смогу просто так, загримированным под вас, не торопясь выйти отсюда? Думаете, охрана сошла с ума? Или тупа?

Мейфэр насупился:

— Ну, другого плана у нас нет. Или принимайте этот, или забудем о нем.

— Даже если бы я вылез из этой камеры, то из дворца ни за что бы не выбрался, — разъяснил Чейсон. — У них будут расставлены люди на всех мыслимых выходах, и стрелки — караулить воздух вокруг дворца. — (Мейфэр принялся было возражать, но потом понурился и кивнул.) — Так что забудем о нем, — заключил Чейсон. — Я не дам вам бесцельно пожертвовать своей свободой.

— Но что вы собираетесь делать? — Вид у Мейфэра был расстроенный; Чейсон подозревал, что после долгих усилий по успешному внедрению во дворец ему давно не терпится приступить к действиям. — Мы не можем просто сидеть и отсчитывать часы до той минуты, когда они вас повесят!

— Тут я с вами согласен, уж поверьте. — Чейсон принялся мерить шагами комнату. — Прежде всего мне нужно знать, кто вы такие и что происходит в этом городе. Кто участвует в игре? Кого поддержит гражданское население? Кого они ненавидят? Кто во всем этом хаосе борется за власть?

Мейфэр охотно заговорил. Его собственная партия, как выяснилось, состояла из иностранцев, эмигрантов с разрушенного города-колеса под названием Спайр. Когда он погиб, их спасла и привезла в Раш таинственная Амандера Трейс-Гайлс, ставшая их патронессой. Она, похоже, намеревалась сбросить Кормчего, но в связи с чем — Мейфэр не смог или не захотел объяснить.

Если верить Мейфэру, Трейс-Гайлс наладила контакты как с повстанцами Эйри, так и с адмиралтейством. Она могла стать очень полезной.

Пока Мейфэр описывал настроения в городе и диспозицию различных соперничающих сил, Чейсон поймал себя на том, что прикидывает различные маневры, на которые была бы способна та или иная группа. Навязчиво давила глубоко въевшаяся привычка тактика — мысленно переворачивать поле боя и представлять, что может делать противник. Чейсон, пусть даже он больше не мог никак повлиять на события, обнаружил, что не в силах сопротивляться тяге планировать, как если бы он все еще был возглавляющим флот адмиралом.