Какой-то миг он брызгал слюной, с его губ так и рвались всевозможные протесты и обвинения. Но все же Чейсон промолчал, потому что внезапно осознал свою ошибку: он-то полагал, что знает все движущие мотивы Антеи Аргайр — и ошибся.

— Где мы? — просипел он сдавленным голосом.

— Мы выпрыгнули пораньше, — сказала она. — Надеюсь, остальные этого вовремя не обнаружат и не найдут нас. Не волнуйтесь, мы тоже держим путь в Раш. Только в гости к другим людям.

Все его усилия пропали впустую. Его тревоги, его надежды вернуться домой; побег, бегство от Кестрела, оборона Стоунклауда — Антея все это смахнула прочь. Как бы близко ни оказался он от дома, ему его так и не увидеть, и все это отняла у него женщина, которой он с такой сдержанностью начал доверять, к которой начал проявлять участие. От горького понимания горло как пеплом забило. Он не мог говорить.

Антея тяжело вздохнула:

— Вы даже не спросите, почему? Что ж, я покажу вам, почему. — Она отстегнула что-то с шеи. Потом открыла медальон под угасающим светом солнца. Внутри лежала симпатичная, но совершенно обычная миниатюра совершенно обычной молодой женщины. У нее был тот же оттенок кожи, что и у Антеи… и похожее лицо.

— Моя сестра Телен, — сказала она. — Это она два года назад. — Теперь Антея что-то сделала с медальоном, отогнув портрет в сторону, чтобы открыть другую фотографию. — Моя сестра, такая, какая она сейчас. Или какой была через три недели после Перебоя. — Антея держала медальон перед глазами Чейсона, пока ему не пришлось дать знак, что он понимает, на что смотрит. На этот раз она встретила его взгляд.

— У кого она?

— В каком-то смысле, — тяжело сказала она, — в этом самое ужасное. Она у друзей. Во всяком случае, у мужчин и женщин, которых я считала своими друзьями… Летим, нам нужно убраться с ясного неба, а то Дариуш и Ричард увидят, что мы спрыгнули.

— Они это почувствуют, — сказал он, когда она схватила его за воротник рубашки. — Катамаран полетит иначе.

— Я рассчитывала, что они слишком устали, чтобы заметить. — Она ударила по стременам крыльев, и, ведя адмирала на буксире, трудолюбиво захлопала крыльями в направлении гряды облаков персикового цвета.

Во время полета Антея, судя по всему, решила подытожить свою позицию.

— Сказав, что, по моему мнению, Вирга попала в ловушку своих собственных технологий, я говорила чистую правду, — сказала она. — Мы заплатили слишком высокую цену за то, чтобы держать подальше Искусственную Природу; мы пожертвовали возможностью уберечь людей от грабителей, демагогов и… кормчих. Пиратов. Мне показалось — о, на целых две или три секунды, — что вы тоже могли бы посочувствовать и решите добровольно отдать ключ. Я забыла, что Слипстрим — это пиратское солнце. Вы ничем не лучше Фалкона или Гретеля.

— Откуда тебе знать, как бы я поступил.

— Я знаю то, что вы не собирались расставаться с ключом. Но… — Она надолго замолчала, и под это молчание они нырнули в промозглые облака. — Дело в том, что я бы тоже его не отдала, — сказала она наконец. — Не этим людям.

— Они не из внутренней стражи, или как?

— О, как раз оттуда! Они члены стражи, которые побывали за пределами Вирги, как и я, и видели, какие на свете есть возможности. Которые не согласны с политикой политического и технического нейтралитета стражи. Мы — они — верим, что жители Вирги заслуживают права выбирать свою судьбу. Стража заносчива и в конечном итоге служит только властям предержащим внутри Вирги. Что ж, я не захотела служить пиратам.

Чейсон ничего не ответил. В серебристой полутьме Антея связывала веревкой их вместе. Скоро совсем стемнеет, и он снова очутится в кошмаре своей камеры.

— После Перебоя некоторые члены моей группы решили действовать. Ключ так или иначе искала вся стража, но они решились не отдавать его, если найдут. Мы используем его, говорили они, чтобы вывести Виргу из нашей ужасной отсталости.

Я была экспертом по добыче информации в Меридиане, была единственной из группы, кто знал Слипстрим и его соседей. Я должна была стать той, кто выследит местонахождение ключа. Поэтому они пришли ко мне — тайно, конечно, — и попросили моей помощи.

И я, как идиотка, отказалась.

— Почему? — Он едва слышал собственный голос; облако поглощало все звуки, как и всю видимость.

— Я не доверяла мотивам наших лидеров. Даже сильнее, чем руководству всей стражи. Я думала… ну, я совершенно не верила, что нам выпадет шанс получить власть, которой домогались эти люди, и в то же время цели, которые они заявляли, мне подходили. Откуда мне было знать, что вы разграбите мифическую сокровищницу, найдете одну штучку, считавшуюся навсегда утерянной, и с ее помощью погрузите весь мир в хаос?

— Только на меня не сваливать, — сказал он. — Легко судить того, у кого руки связаны.

— У них моя сестра. Чейсон, вы должны мне поверить, я бы так не поступила, если бы был другой способ! Я должна, или они ее убьют.

— Ты должна что?

— Я должна добиться от вас ответа, где ключ к Кандесу, — сказала она.

— А если нет?

— Я доставлю вас к ним, — сказала она, отводя взгляд. — Они ждут нас. В Раше.

Чейсон долго, прерывисто вздохнул. Затем, против собственной воли, засмеялся.

— Что? — уязвленно спросила Антея.

— Кажется, в Раше нас ждут все и каждый, — пробормотал он.

— Просто скажите мне, где он, — сказала она. — И мы сможем взять курс на город. Я могу выбросить вас у какого-нибудь паба; вы встретитесь с Дариушем и Ричардом и отшутитесь про то, как едва спаслись…. И больше никогда меня не увидите.

— Ты же знаешь, я не могу дать тебе то, чего ты хочешь, — сказал он ей.

Ключ, конечно же, был у ветреной и двуличной Венеры Фаннинг. И хотя Чейсон понятия не имел, где искать жену, и хотя не такому человеку следовало бы доверять ключ, он не мог заставить себя ее выдать. Он обнаружил, что ему дела нет, чем она занималась, или ждала ли его; мысль о том, чтобы люди Антеи охотились за ней, его бесила. Он ничего им не откроет, что бы ни стряслось.

Он мрачно улыбнулся Антее, и они молча принялись ждать.

Посреди ночи, в самый холодный час Антея решила, что в окрýге чисто. Она расправила крылья, стряхивая с них росу, а затем начала без устали качать стременами, вытягивая Чейсона из тумана… прямиком в воспоминания.

Он хорошо знал эти небеса. Как бы ни было темно, воздух подсвечивали тысячи ламп и фонарей множества поселений, сгрудившихся возле Раша. Каждое отличалось характерной формой и оттенком света, и мальчишкой Чейсон выучил их все. Это были созвездия его юности.

Вон там, в поселке Блэнсон, когда ему было восемнадцать, он сотворил одну выходку. Забавное дело: в ту помесь мелкой кражи с вандализмом оказался тогда втянут и Антонин. А еще там было маленькое колесо Хэтфолла, где Чейсон недолго (и неуклюже, как он теперь понимал) волочился за девчонкой из местных. Ее родители пришли в восторг от его внимания, ведь он был высокородным. Но уж кем Чейсон в юности не был, так это искушенным любовником.

Не был, пока не встретил Венеру.

Каждые несколько секунд, когда крылья Антеи делали очередной монотонный волнообразный взмах, буксирная веревка дергала его вперед. Это безумно походило на попытку привлечь его внимание, но Аргайр молчала, а ему нечего было ей сказать. Он размышлял и глядел, как огни, хранившие его воспоминания, уходят в стороны — до них не дотянуться, не дотронуться.

По крайней мере, с Дариушем и Ричардом все будет в порядке. Может быть, Дариуш уже шагает улицами своего детства, вольный как ветер — впервые с тех пор, как разобрался в себе самом. Эта мысль на удивление глубоко воодушевила Чейсона. В войнах могут исчезать целые страны, но командир, сохранивший хотя бы одну жизнь, для спасенного — герой.

Он невольно улыбнулся.

— Эй, — позвал он в темноту. Спустя какое-то время Антея невразумительно буркнула в ответ, и он сообразил, что она летела в полузабытьи. Чейсон помянул недобрым словом свое везение; кабы знать, он мог бы вскарабкаться по своей веревке и управиться с ней… быть может.