— Как может стража защитить нас от сил, способных строить целые миры? Уж точно не с ружьями да саблями.

— Ах, адмирал! Экое профессиональное любопытство. — Она погрозила ему пальцем. — Мои начальники постановили, что такое знание — не для ушей граждан Вирги.

— Правда? И отчего нет?

Она снова заколебалась. Он внимательно наблюдал за ней, пытаясь прочесть нюансы ее выражения. Неужели она сама сомневалась в том, что сейчас говорила?

— Из-за потенциального вреда от подобного знания, — произнесла она наконец. А потом довольно хитро улыбнулась. — Я могла бы привести вам пример.

— Будьте так добры, — сказал Ричард прежде, чем заметил предостерегающий взгляд Чейсона. Адмирал уже знал, к чему все идет.

— Несколько месяцев назад кое-что произошло, — сказала Антея. Она сделала вид, что рассматривает далекую стайку рыб, крутящихся на подступах к облаку. — Мы называем это Перебоем. Перебой поразил стражу словно разряд молнии — выбил из нас самоуспокоенность. Мы чересчур привыкли полагаться на встроенную защиту Вирги, но в один прекрасный день эта защита просто перестала работать. Перебой длился менее двенадцати часов, но вызвал у моего руководства панику, которая не стихла до сих пор.

Теперь и Дариуш попытался поймать взгляд Чейсона. Адмирал сохранял максимально нейтральное выражение лица, лишь вежливо кивнул Антее, чтобы она продолжала.

— Я наслаждалась долгожданным отдыхом у оболочки мира, — сказала паквеянка. — Летала с дельфинами, когда завыли сирены на базе. Когда я вернулась на объект, там была полная суматоха. Защитное поле, создаваемое солнцем солнц, отказало. И в ледяном вакууме внешнего мира кое-что принялось оправляться от долгого-долгого сна.

Был бой. Я, по счастью, в нем не участвовала, но в ту ночь мы многих потеряли. Когда поле так же неожиданно восстановилось, мы подвели итоги. Многие стражи отдали жизни, пытаясь помешать устройствам врага пробить оболочку Вирги и проникнуть в мир. В основном это удалось, но некоторые из вражеских механизмов пробрались внутрь.

Чейсона как громом поразило. Если б знать, что его действия выльются в такие ужасные последствия — угрозу самому миру, — он бы не затевал своей отчаянной миссии во спасение Слипстрима. Он бы нашел другой путь.

Антея перевела взгляд на него.

— М-да. Некоторых из наших агентов отправили на поиски лазутчиков; они все еще ищут. Меня с моей командой послали с другой целью: найти причину Перебоя и удостовериться, что он больше не повторится.

— И нашли вы ее? — спросил он.

— Еще нет. — Она взглянула ему в глаза. — Но я подобралась близко.

— Что ж, удачи вам в этом, — жизнерадостно заключил Ричард. — Но у нас, я полагаю, есть более насущные проблемы, чем ваш «перебой». — Ричард потянулся за хлебом. — Леди, мои спутники могут вести себя бестактно, но я признателен за наше славное спасение и потому благодарю вас от всего сердца. Однако я, к сожалению, вижу, что принужден поторопить наш маленький отряд. К слову, где мы можем найти менее компрометирующую одежду, достойную еду и постели для сна?

Антея явно не могла решить, как отнестись к деланому обаянию Ричарда. Она глянула на него поверх миниатюрного носика:

— Что, вам для одного дня спасения уже недостаточно, не можете удовольствоваться без чуточки роскоши?

— Что роскошь для одного человека, то необходимость для другого, — мягко ответил тот.

Чейсон, улыбаясь, наблюдал за этим обменом репликами.

— Однако Ричард прав, — сказал он. — В этой краденой форме от нас толку нет. А без гравитации, чтобы привести в порядок наши мускулы, в честной схватке мы тоже бесполезны.

— Гравитацию я вам добуду, — сказала Антея.

Она исполнила это обещание позже — днем, когда они остановились подле какой-то уединенной фермы. Местечко это, расположенное глубоко внутри территории Фалкона, достаточно близко от его солнц, чтобы посевы как следует прогревало их светом, в то же время лежало вдали от городов. Его владельцы были идеальными клиентами для странствующего торговца гравитацией, а у Антеи с собой как раз оказалось официального вида разрешение на работу, в котором говорилось, что она такой торговец и есть. Без разрешения в Фалконе не происходило ничего.

— А потому, — сказала она, — я их таскаю солидный запас.

И все, как выяснилось, липовые.

Пока Антея ездила на байке к ферме, трое мужчин прятались в ближайшем облаке. Ферма включала кубический дом, привязанный к тяжелому водяному баку, и несколько тщательно ухоженных посевных шаров. Каждый шар сплетался из стеблей тонкой, но жесткой лозы, и достигал около двухсот футов в диаметре. Внутри просторных структур свободно плавали тысячи комьев земли, невидимых под сферой из листьев. Здешний фермер выращивал сою.

Для агента вроде Антеи продажа гравитации служила неплохим прикрытием. Как владелица байка она могла свободно путешествовать по самым отдаленным уголкам нации, не вызывая толков. Чем отдаленнее район, тем охотнее там привечали торговца; после нескольких минут переговоров она получила от хозяина фермы восторженное согласие получить немножко тяготения. Видно было, как они вдвоем проверяли цепи, которые скрепляли дом с резервуаром для воды, а затем стравливали их, пока между двумя объектами не набралось несколько сотен ярдов. Затем Антея слетала и подобрала беглецов-слипстримцев.

— Оказывается, он надеется через несколько дней съездить в один из городов и хочет набрать форму, — сказала она. — Он готов поглядеть сквозь пальцы на то, что вы посидите на баке. Вот вам вес на один день. Используйте время с пользой.

Она высадила троих мужчин у поржавленного резервуара с водой, а затем вернулась и прицепила свой байк к стене дома напротив цепного крепления, под прямым углом к цепи. Она устроилась в седле и завела мотор. По мере того, как реактивный двигатель усилием одолевал инерцию, дом начал отплывать прочь, а цепь за ним — разматываться. Через несколько минут она напряглась, а затем, поскольку байк тянул под прямым углом к линии, соединяющей дом и резервуар для воды, вся связка начала вращаться.

Несколько часов фермеру предстоит наслаждаться центробежной гравитацией, создаваемой вращением. Он получит свой вес — пока не вздумает выйти из дома; Чейсону, Дариушу и Ричарду для того же самого придется оставаться на продуваемой ветром поверхности водяного бака.

Оно того стоило. Когда встречный ветер от их быстрого вращения превратился в штормовой, к Чейсону пришло утраченное за долгие месяцы ощущение. Он уселся на бак, поникнув головой и сгорбив плечи. Через несколько минут Антея достигла безопасной для цепей скорости вращения, которая давала больше половины от стандартной гравитации. Фермер наверху, в доме, будет проверять силу своих ног; Чейсону следовало заняться тем же самым. Он встал, осторожно придерживаясь за цепь. Двое других тоже поднялись.

— Ого, больно как!

Они корчили гримасы и встречали смехом слабость, неизбежную после их жизни в невесомости. Нашлись и у Чейсона довольно существенные для ходьбы мышцы, которые он со всеми своими прыжками по камере и изометрией держать в тонусе не мог. Его пошатывало.

Ричарду приходилось хуже всех. Очевидно, его самодисциплина пошатнулась уже в самом начале заключения; ему потребуется усиленная реабилитация, чтобы восстановить привычку ног к тяготению. Помимо слабости вставала небольшая проблемка с тем, что власти станут искать трех слипстримеров, обезноженных хронической невесомостью. Если бы они смогли провести неделю-другую в городе, он, по крайней мере, был бы способен стоять и ходить по прямой; ирония заключалась в том, что они не могли навестить город, до того, как он снова научится ходить. И полиция об этом знала. Если бы Ричард смог привести в порядок ноги прежде, чем они посетят город, их шансы быть пойманными могли бы уменьшиться — слегка.

Чейсон посмотрел на быстро вращающееся небо. Он понятия не имел, где они находятся относительно родного дома. Их судьбы оказались в руках совершенно незнакомого человека. Скорее по привычке он принялся строить планы — ветвящиеся наброски решений, будто просчитывал наперед ходы в шахматной партии. Что, если Антея была врагом? Что, если стражи были друзьями? Смогли бы они где-нибудь реквизировать корабль? Или пролетели бы весь путь до Слипстрима, свисая с маленького байка Антеи?