Зато вот молодому французскому пижону совсем не повезло. Его тело Вельзевул обнаружил еще чуть дальше. Он лежал на животе лицом вниз, броня была пробита в самом слабом месте обычной свинцовой пулей — аккуратное отверстие располагалось точно по линии позвоночника, вторая пуля насквозь пробила голову. Инферно любил такие изощренные методы убийства. Вельзевулу приходилось видеть на Арене смерти и пострашнее этой, но Инферно очень часто предпочитал убивать максимально аккуратно и от этого Вельзевула все время тошнило в прямом смысле слова. Вот и сейчас, глядя на покойного Ле Руа, к горлу подступила тошнота, но Вельзевул сдержал себя и отвернулся от неприятного зрелища.

Он огляделся вокруг. Инферно наверняка прятался где-то здесь, может, сейчас он наблюдает за ним, но как себя поведет? Вельзевул снял ободок переговорника, бросил на землю и раздавил ногой. Стало тихо. Потом он развернулся к высотке и сделал несколько шагов, как вдалеке появился Инферно. Он стоял прямо на линии огня, их разделяли сто — сто пятьдесят метров. Вельзевул проверил боеготовность оружия, и, продолжая смотреть на врага, двинулся в его направлении. Тоже самое сделал Инферно. Они медленно шли навстречу, держа друг друга на прицеле. Инферно выстрелил первым. Пуля попала в правую ногу чуть ниже колена. Вельзевула подкосила резкая боль, он упал на одно колено и, не целясь, произвел ответный выстрел. Мимо. Следующий выстрел снова пробил Вельзевулу раненное плечо. Он вскрикнул от боли и, выронив оружие, повалился на землю. Еще выстрел повредил левое колено, боли было уже и так слишком много, чтобы криком реагировать на нее, по этому Вельзевул лишь молча осознал сам факт ранения, но боли, словно не почувствовал.

Он беспомощно лежал на земле, ни ноги, ни руки не подчинялись ему, он понял, что месть не удалась, что сейчас, уже через пару мгновений, его жизнь оборвется, но ему почему- то не было страшно.

Оружие лежало в полуметре, Вельзевул попробовал приподняться на локтях, чтобы дотянуться до него. Ничего не получилось. Появился Инферно и ногой откинул бластер Вельзевула подальше, а тот широко улыбнулся. Теперь его судьба уже почти была решена, но даже он сейчас признавал, что это была честная дуэль, просто не хватило реакции… просто не хватило…

Инферно стоял, возвышаясь, и смотрел прямо в глаза. Он не торопился убивать и молчал. Сквозь наступившую тишину донеслось безразличное хриплое: "Чего же ты ждешь? Все было честно, стреляй".

Инферно отвернулся, кажется, он решал, как будет правильнее поступить: добить беспомощного противника или же оставить его в живых. За сегодняшний день этот выбор вставал перед ним уже во второй раз. И в первый раз он не решался убить.

В конце концов, принципы взяли верх, Инферно не пошел против своих убеждений.

В барабане револьвера осталось два выстрела, он, не глядя, направил холодное дуло оружия в лоб поверженному противнику и спустил курок. Еще одна жизнь оборвалась. Из пяти человек, сражающихся за право быть чемпионом турнира, осталось двое.

Инферно подошел к тому месту, где оставил Елену. Она пребывала в очень тяжелом состоянии, но медицинская помощь, оказанная им, стала весьма своевременной, препараты делали свое дело, и скоро она сможет встать на ноги.

Елена с трудом открыла глаза и посмотрела на подошедшего Инферно. Он склонился к ней и почти на ухо шепнул: "Когда он найдет тебя, скажи, что я буду ждать его на самой вершине башни".

Потом он резко поднялся на ноги и двинулся в направлении черной высотки, он должен быть там, когда Таксист придет.

Джей нашел ее недалеко от черного высотного здания. Здесь же были и остальные: Ле Руа и Вельзевул. В отличие от Елены эти двое были мертвы. Месть Вельзевула не состоялась, а Ле Руа расстался с жизнью слишком рано для своего возраста, но Джей не жалел ни того ни другого.

Он осмотрел Елену, серьезное ранение в области живота кто-то обработал, состояние девушки сейчас назвать легким было нельзя, но оно стабильно улучшалось.

— Джей… — тихо произнесла Елена, и на ее устах заиграла едва заметная улыбка.

— Я слышу тебя, — ответил он ей, и тоже слегка улыбнулся.

— Он ждет тебя наверху… — произнесла Елена, и перевела взгляд на черную высотку.

Джей окинул взглядом здание. Наверху так наверху, по крайней мере, не нужно его искать.

Джей вздохнул, он присел на корточки рядом с Еленой, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Я не надолго, скоро вернусь за тобой. — Он подмигнул ей и, проверив оружие, направился, не спеша, к черной высотке. Он миновал двор и остановился перед ступенями парадного входа. Вблизи здание казалось невероятно огромным, и на поверку оказалось скорее исполинской башней, чем корпоративной высоткой. Абсолютно все было сделано из черного материала, напоминающего слюду. Перила лестницы инкрустированы драгоценными камнями, а парадный вход без дверей. Подобное Джей видел впервые в жизни, похоже, эта высотка охранялась снаружи, либо здесь в свое время всем и каждому были рады.

Джей не стал долго размышлять о странных замыслах строителей черной башни. Он знал, что наверху его ждет противник, и что придется сразиться с ним на смерть. Джей почти дошел до заветной цели, и ему было страшно. Он поднялся по ступеням и вошел внутрь.

Пройдя через ворота парадного входа, он попал в огромную залу. Изнутри здание казалось еще больше. Стены, полы и потолок блестели почти как новые, создавалось впечатление, что ни пыль, ни грязь внутрь здания не попадали. Здесь не было ничего лишнего, ни узоров, ни предметов интерьера — строго и с размахом. А самое главное, то, что наверх можно было подняться только одним способом — по внушительной винтовой лестнице. Закручиваясь, она уходила высоко вверх. Оставалось только подняться, и Джей, впервые надеясь только на удачу, начал восхождение.

1500 шагов вверх.

В этот день мальчик гулял на площадке перед домом. Прошло всего три дня, как отец перевез последние вещи из старого дома. Сегодня рано утром он отправился в рейс. Теперь его не будет целый месяц, а может и больше. Мать опять будет молча ждать, улыбаться и говорить, что никогда не устанет ждать отца. И, несмотря на то, что мальчик был еще слишком мал, он понимал, наверное, особым детским чутьем, что она просто давно смирилась с такой жизнью. Мать старела на глазах, и это притом, что ей не было и тридцати.