А то!

— Толь, ты прости. Папка вчера сказал, что подрезали кого-то, я решила, что тебя, — винится мне Ленка.

— Он тебя сейчас подслушивает наверняка. Всё старался у меня узнать, что ты там кому сказала, — предупреждаю пожружку.

— Не-е, я в его кабинете, и телефон только тут, у параллельного я трубку сняла, — хихикает Ленка. — А Светка аж подпрыгнула, когда про тебя узнала!

— Лен, что узнала? Не было со мной ничего. И потом, у неё же парень есть наверняка. На кой ей я?

— Ну, не знаю, чего она от тебя ждёт, но мне она по секрету сказала, что ты ей понравился как мужчина. Я, кстати, не заметила ничего такого! — с превосходством в голосе Ленка намекнула на наш разовый секс на первом курсе.

Помню, поначалу я жалел об этом событии. А потом подумал и решил, что не будь его, жизнь моя в общаге была бы намного сложнее. А так, Ленка записала себе победу надо мной и успокоилась. Свят, свят, свят.

До самого отъезда я занимался по плану на сборах, никуда не дергался. Даже когда нашу красноярскую делегацию пригласили в эту самую «Парфию», все поехали, а я нет. В лагере передружился едва ли не со всеми. Ко мне обращались с вопросами, ведь наша городская организация насчитывает почти пятьсот человек. У неё есть и своё помещение, и план работы, расписанный по дням, с ответственными. И даже специально выделенные для нас глава совета и главбухша!

Но совсем уйти от контактов с местными туркменскими властями не удалось. Перед отлётом в аэропорту опять встретился с Халназаром. Тот привез для всех моих ребят подарки. Ничего такого дорого — орехи, пастилу и прочие сладости. Зато много. А для меня отдельный подарок — старинный клинок с ножнами!

— Односторонней заточки прямым обухом, изготовлен из булатной стали высокого качества с контрастным рисунком, — разрекламировали мне его.

Я было напрягся, ведь все летят в Красноярск, а я один в Москву на короткий отборочный турнир к чемпионату СССР по боксу. Вдруг это холодное оружие и меня по прилёту повяжут? А потом подумал и решил, что есть кому меня отмазать, к тому же к клинку дали сопроводительный документ и грамоту подарочную от Туркменских коммунистов!

Простившись с ребятами, в четыре утра сажусь на свой рейс. Ашхабад с Москвой имеет два часа разницы, только плюсом. Прилечу через пять часов, в столице будет уже семь. Пока багаж, то да сё. А в восемь меня будет ждать машина от федерации СССР по боксу. В самолёте с удовольствием поспал и мне не мешал соседский ребёнок туркменских кровей, лет пяти, который спать не хотел, а хотел петь и смотреть в окошко, около которого я сидел.

Прилетели на полчасика раньше. В Москве прохладно, а у меня куртка в багаже. Быстро сев в автобус, еду на получение багажа. Сходить, что ли, в буфет кофе попить, как чемодан получу? Подаренные сладости заодно попробую.

— Толя, привет! — раздался мелодичный знакомый голос за спиной, когда я уже стоял с чемоданом и пытался понять, где искать кафе в Шереметьево?

— Здравствуй, Светик-семицветик. А ты, говорят, семь желаний исполняешь? И сколько у меня ещё осталось? — не оборачиваясь, якобы добрым голосом спрашиваю я.

— Толя, это Ленка всё, дура круглая, я и запереживала после разговора с ней. Ты же такой добрый, как плюшевый мишка, и сам за себя не всегда постоять можешь. А врачи знаешь какие вредные бывают⁈ — забормотали сзади, и к спине прижалось девичье тело, обняв меня руками.

С первым я был категорически согласен. Тут всё верно, Лукарь — дура. А вот насчет того, что я не смогу постоять за себя…

— Свет, я в гневе страшен, сам себя боюсь. Особенно страшен для тех, кто лезет, не спросясь, в мою жизнь! У меня свои планы на неё, и я…

— А какие ваши планы? — просопели в область шеи сзади.

— Жить долго и счастливо и умереть с тобой в один день! — рявкнул я.

— Правда? — взвизгнув обрадовалась своей смерти Светка, подпрыгнув и сделав при этом эротический массаж моей спины своей крепкой грудью.

«Она что, без куртки даже?» — заинтересовался я, оборачиваясь, наконец.

Светка приехала явно на машине, так как ходить в такой тонкой кофточке в московский мороз минус пять, о чём нам сообщил водитель самолёта, нельзя. Узкие джинсы, непонятно как натянутые на изящные бёдра, стильная прическа, не скрываемая кокетливой голубой шапочкой, которая, кстати, тоже не для сохранности ушей в мороз надета. Макияж, и как вишенка на торте огромные висячие серёжки из желтого металла с длинными огранёнными камнями черного цвета.

«Турмалин», — подсказало подсознание.

— Хороша! — признал я. — И я соврал — умрём мы в разное время. Я не скоро, а ты в любой момент, если бесить людей не перестанешь. В планах у меня жить хорошо…

— А хорошо жить ещё лучше! — перебила Светка. — Толь, прости, Ленка, тетеря глухая, подслушать толком и то не смогла, а я как узнала, что тебя зарезали, ну не тебя… Когда услышала про это, была у тети дома, мы как раз пирдуху устраивали.

— Какую пирдуху? — не понял я.

— Пир духа! Тетя так называет — пирдуха. Сценки разные, об искусстве разговариваем… А потом всё так завертелось, я и сделать ничего уже не могла. Дядя позвонил в Ашхабад и всё выяснил.

— Ладно, а сюда зачем приехала? Мы с тобой просто знакомые, даже не любовники,…

— У меня машина на стоянке, — быстро перебила меня Светка, очевидно, намекая на секс, и покраснела.

— Вот ты оторва! — с восхищением сказал я. — У меня сегодня в четыре часа первый бой, проиграю — сразу вылечу из отборки. Силы надо беречь. Так что — не судьба. Хотя, приезжай в «Олимпийский» в воскресенье. Надеюсь, я не вылечу до финала.

— Анатолий Штыба? Я от Александра Владимировича, — прервал нас статный майор с красивым волевым лицом Штирлица. — Он попросил вас заехать к нему в министерство с утра.

— Вот видишь, дела, Свет. Ну, бывай! — попытался ускользнуть я.

— Я тебя сама подвезу. До какого министерства надо? — с недовольством на красавца мужчину взглянула злая властная женщина.

— Толя, ты где потерялся? Ждём тебя на выходе, и машина ждёт, — к нам подошёл мой старый знакомый — Липинский Эдмунд Чеславович, глава федерации бокса РСФСР!

Ой, не по чину меня встречают!

— Я тоже прилетел час назад из Калининграда. Видел, как ты багаж получал, и пропал куда-то, — прояснил ситуацию дядька.

— Я его подвезу, — твердо сказала Светка, поняв, что конкурентов на мою бренную тушку только что стало больше.

Короче, молодость победила. Майору, я думаю, всё равно, а Эдмунд Чеславович, уловив мой взгляд на обтянутую тонкой кофточкой грудь девушки, неожиданно уступил.

— В Олимпийский потом сразу приезжай, медосмотр перед боем будет, — с понимающей улыбкой приказал он мне.

В отместку я всю дорогу лапал коленку Светланы, возможно, этим самым создавая опасные ситуации на дороге. При этом рассказывал про свои дела. Ну, кроме видеосалонов, которых у меня пока один, но в планах аж три. И всё не потому, что скрывал свою коммерческую деятельность (Светке точно на это плевать), а просто бизнес по всем трём совместно с разными женщинами — Зоей, Ириной и Александрой. На прощание получил как ответку за коленку жаркий поцелуй, от чего мысли о предстоящем бое ушли на второй план.

— Садись, Толя. Есть десять минут, — в кабинете Власова я второй раз всего.

Солидный кабинет. Внушает уважение и массивной мебелью, например, будто выточенным из единого куска дерева огромным столом или небольшим шкафчиком с затемнёнными стеклами, откуда Власов достал коньяк и добавил только в свой кофе, принесённый нам секретарём. Да, у него секретарь — мужчина, в каком чине — не знаю.

— Я что-то не так сделал? — осторожно интересуюсь я.

— Ты как раз всё верно сделал, а вот знакомец твой, полковник… хотя, и он не виноват, у него начальник есть. Заигрались в шпионов, короче. Стали шантажировать не того человека. Будто у них других возможностей нет⁈ А в республиках ситуация особенная. На первый взгляд всё чинно и благородно, а копнёшь… Так вот, когда важные люди поняли, что кому-то известно про их дела больше, чем надо, стали действовать, обрубать концы. Топорно, грубо, но не учли квалификации твоего Матвея, который сам кого хочешь обрубит — нападавших он сам обезвредил, ну и не учли ещё одного парня с большими связями. Сначала Горбачёв Ниязова отчихвостил, потом я добавил.