Через двадцать минут я остаюсь вместе с друзьями Ромки на вокзале. И у меня за утро минус двести рублей! Дорого обходятся добрые дела. Хоть плацкарт Ромкин сдать, что ли⁈ Сроду больше не буду оставлять открытые двери в машине. А то запрыгнут на ходу очередные «минус двести рублей».

На работу попадаю в районе обеда, и издалека по коридору слышу разрывающийся от звонков мой служебный телефон. Не успел схватить. Досадую, и зря. Он трезвонит вновь.

— Штыба, ты гад! Не звони мне больше, — сказала трубка пьяным Иркиным голосом.

Вот сейчас не понял⁈ И спросить ничего не успел, трубку сразу бросили. Рабочий Иркин у меня есть, но сегодня у неё вроде выходной по графику. Опять звонок, опять Ирка.

— Ты понял меня⁈ Не-зво-ни! — наставительно сказала пьянчужка.

— Да я и не звоню, — крикнул я уже в короткие гудки.

С четвертого раза я понял всё. И то, где Ира сейчас, а она у своей подруги, и то, почему я гад. Вчера моя подруга решила прийти ко мне с ночевой, но увидела двух пьяных девах, которых я заводил домой. И ведь не объяснишь, что ничего не было, пусть и не по моей воле! Телефон опять разразился трелью, вызывая жгучее желание отключить его к херам. Но сделать этого не успел. На этот раз это была секретарша Шенина. Зовёт меня к шефу.

— Толя, ты с кем там переговоры ведёшь? Всё время у тебя занято, — посетовала секретарша. — Такой популярный!

— Да меня в кабинете вообще не было, это мне звонили, — честно говорю я, умолчав о причине такой популярности.

— Привет, Анатолий. Тут Лунёв заявление на увольнение написал, так что готовься — будут тебя на главу комиссии двигать, — порадовал меня главный. — На место секретаря тебе ещё рано, там стаж нужен от двух лет.

Вышел я из приёмной немного пришибленный. Я знал, что это место будет моим, но, чтобы так скоро? Времени уделять комиссии придётся больше и замом надо кого-то назначать. Обычно это решает глава комиссии, а то, что я зашёл помимо Лунёва на место его зама — это произвол начальства. Мне повезло, что Михаил Сергеевич с февраля уходит, а не с 1-го января, например. Однако с чемпионатом СССР надо что-то думать. Нет, меня отпустят без проблем, но совесть иметь надо — только в должность вступлю и сразу уеду. Меньше напрягает учёба — до конца курса проблем не вижу. С МЖК ещё проще — идёт отделка домов. Тепловой контур перекрыли, успели. Окна, двери, отопление есть. Полы, коммуникации, инженерные сети, отделка помещения ещё предстоят. Что остаётся? Бизнес мой. Два видеосалона, причем один проблемный, судя по всему, зато на втором я могу вообще не появляться. И в этом плане радует, что с Иркой мы ничего не замутили, даже проскользнула мыслишка — «баба с возу кобыле легче». Но серьёзный разговор с ней ещё предстоит. То, что она пьяной меня приласкала — только первый пункт программы. Жаль, красивая сексуальная женщина, без матримониальных планов, как мне казалось. Ну, увидела двух девок, чего скандалить из-за этого?

«Хотя, если она, скажем, до этого час на морозе простояла, меня ожидаючи, а потом увидела с пьяными подружками, тут любая взбесится», — логично корило взрослое подсознание.

«Ты вообще на чьей стороне⁈» — шутливо спросил я у своей нечистой совести.

Иду к себе и слышу опять разрывающийся телефон. С опаской беру трубку. Мария вызывает меня к шефу. Вот ещё одна головная боль! Если тётки на своих местах, да и Егор — свой человек, то Марию надо убирать из комиссии. Она ещё, наверняка, и особисту своему стучит, раз милуются у всех на виду.

— Анатолий Валерьевич, Михаил Сергеевич вас ждёт! — предупредительно вскочив и одёрнув узкую белую юбку-карандаш, сказала будущая безработная. — Может, чаю или кофе сварить?

— Нет, спасибо, Маша, — не отказал я себе в удовольствии назвать её запретным вариантом имени.

Ещё плюнет туда — с неё станется!

— Я — Мария, но, если желаете, называйте меня Машей, — счастливо улыбнулась секретарша, будто я только что сделал ей предложение руки и сердца.

Хотя вряд ли её это обрадовало бы, ну, например, путевку в Болгарию выделил, не меньше. А ведь Мария знает, что я займу место Лунёва, тогда на что она рассчитывает? На свои женские чары и мои детские гормоны? В принципе, обоснованно рассчитывает. Я с трудом удержал свой взгляд от падения в декольте Машкиной кофточки.

Лунёв развалиной не выглядит — сухонький старичок, который, вел правильный образ жизни и имел доступ к качественному медицинскому обслуживанию.

— Садись, Толя, — по-хозяйски распорядился шеф, кидая дротик в мишень на двери.

Тот пролетел недалеко от моего уха и воткнулся точно в десятку. Надеюсь, не в меня целил и промазал, а реально умеет в дартс играть.

— Слышал новость? Друга твоего повысили! Я про Комлева! Вместо Овечкина будет! — как-то даже радостно сообщил мне шеф.

— Таких друзей за хобот и в музей, — поморщился я. — А Овечкина куда?

— В Узбекистан. Одним из секретарей. Инамжон Бузруковича на пенсию двигают с Нового года, — пояснил Лунёв.

Наморщив лоб, я с трудом вспомнил, что это первый секретарь Узбекской СССР. И на этой должности он недавно, после смерти Рашидова. А в республике сейчас гремит хлопковое дело, Чурбанов, например, по этому делу сидит. Не позавидуешь моему другу, там сейчас как на минном поле. Надо будет зайти, поздравить. Или посочувствовать? Всё-таки реальное повышение.

— Но я тебя не поэтому позвал. Мария моя, я знаю, с тобой не сработалась, и ты погонишь её, и, в общем-то, за дело. Работница она никакая, да ещё с субординацией у неё плохо. Но если ты её подержишь у себя, хотя бы до лета, я тебе помогу на неофициальных началах, да и передаваемые тебе документы приведу в полный порядок. Ну и весь расклад выдам по нашему крайкому. Вот ты, например, поругался с Белинским, нашим комендантом. И правильно сделал — сволочь он большая. Но вот на этой почве мог сблизиться с Мослаковой, которая тоже имела с ним конфликт. Зашёл, пару фраз бросил, мол выгнал медведя из берлоги…

— Какой там медведь, так… суслик, — пошутил я, делая зарубку для памяти, что документы надо принимать от Лунёва будет тщательно. — А кто такая Мослакова?

— Да, Толя, ты ещё наивнее, чем я думал! Я уверен, что кроме ежемесячного набора продуктов, ты ничего от крайкома не получаешь.

— Бензин ещё мне выдают, — почему-то обиделся я. — Машина есть своя, жильё скоро будет от МЖК, что ещё надо?

— Ни машины, ни дачи крайком не выделяет! Но выделяет дачи в аренду крайисполком. Например, я снимаю уже много лет отличный участок с коттеджем за двести рублей в год. Но дело не только в этом, есть ведь ещё санитарно-курортное лечение, талоны на лечебное питание… Не спорь, даже если здоров, найдут причину выдать, — махнул рукой разошедшийся шеф, глядя на пытающего открыть рот меня. — Спецбольница, спецбуфет, спецмагазин. Да что говорить, ты вот летишь скоро в Ленинград, а в «комнату депутатов Верховного Совета СССР» в аэропорту тебя не пустят! И билет у тебя обычный, я узнавал, а значит, и садиться будешь на обычное тесное место, а не в первый класс, и привезут тебя в салон самолёта не отдельно, и выпустят не первого, а вместе со всеми. Ты, Толя, благами — заслуженными, заметь, — пользоваться не умеешь!

Говорит так вроде искренне, а сам внимательно отслеживает мою реакцию. Мне, собственно, плевать на эти жалкие блага, ведь я помню возможности среднего руководителя, например, нефтяной компании. И нет у меня внутри противоречия — мол, советские партийные руководители, а живут лучше, чем народ. Это нормально, да и не так велика сейчас эта разница, как в будущем.

— А почему до лета? Что дальше будет? — сменил тему я.

— Замуж она выйдет за этого проходимца и ловеласа Олега. Тот на развод подал, — вздохнул Михаил Сергеевич. — Дурость, конечно, этот брак, но как её в этом убедить? Хочу, говорит жить с ним вместе.

— В Таштыпе? Ну что, природа там красивейшая, тайга! Животный мир богатый — восемьсот видов насчитывает, одних комаров и мошек семьсот девяносто разновидностей, — не удержался от смеха я.