— Ух ты, и правда проголодался, — умильно говорит Верка, видя как я уплетаю уже третью котлету в столовке.

Ну, вот вкусно! На гарнир картошка, сваренная и затем слегка обжаренная в масле, ещё взял компот и ватрушку с творогом.

— А ты не боишься по шапке получить за то, что удостоверение отобрал?

— Не-а, надо было вообще в рыло ему сунуть. Ишь, козой тебя назвал, — сыто откидываюсь на спинку стула я.

Пора ехать домой, уже темнеет, да и снег повалил густой и мокрый. Видимости на дороге наверняка никакой нет.

— А ты классно дерёшься! — на обратном пути уже Вера наглаживает мою коленку в джинсах, увеличивая и так высокую вероятность аварии.

Резина-то у Кондрата летняя, на поворотах трудно.

— Может, сделаем остановку? — шепчет Верка на ухо.

Да хрен с тем, что стемнело. Выискиваю сворот — не на трассе же нам этим делом заниматься? Еду медленно и поэтому успеваю заметить машину на обочине, освещённую только светом луны. Около машины кто-то прыгает. Сдаю слегка назад.

— У вас что-то случилось?

В машине сидят две девочки лет пяти, а водитель, мужик лет тридцати, открыв капот, под светом фонаря женщины тех же лет копается в потрохах жигулёнка.

— Ой, помогите. Мы с дороги слетели, и машина теперь не заводится, — подпрыгнув от неожиданности, повернулась ко мне женщина.

— Трос есть? Пи@да топливному насосу похоже! Или магистраль засорилась.После поворота ключа зажигания стартер делает два-три оборота, мотор «схватывается», но буквально через секунду глохнет. Я почему с дороги и слетел, — хмуро вынес вердикт мужик.

— Есть вроде, ща вытянем! — подбадриваю я. — А куда ехали-то?

Оказалось, нам по пути! Мужик сразу попросил, чтобы я на тросе довёз их до места. Облом с сексом, однако!

— А другие им помочь не могут? — Вера не то чтобы была недовольна, но раздосадована точно.

— Трасса пустая, сама смотри, праздник же, да и многие в погоду такую опасаются выезжать. А там дети, — мягко поясняю ей.

Спасательные работы почти завершились. ЗИС уверенно тянул жигу, из которой, впрочем, вышли все пассажиры — и дети, и жена мужика. Верка тоже стояла на обочине, смотря на нашу возню. Вдруг сердце у меня кольнуло — близко она стоит к тросу. А если оборвётся? Хлестнёт, мало не покажется!

— Вера, отойди подальше, — кричу в окно.

— Да ладно! — беспечно машет рукой любопытина.

— Отошла, кому сказал! — рявкнул я, и Верка отскочила прыжком аж на метр от испуга.

И вовремя! Есть у меня чутьё. Трос с оглушительным хлопком не выдерживает напряжения и лопается! Огрызок троса хлестанул по ЗИСу, разбив фару! Сука! Кондрат меня убьёт! Хотя нет, не разбил, фара только треснула, но видно же. Домой едем очень медленно — на тросе жигуль, сзади в салоне три пассажирки, которым жутко интересно, как тут всё устроено. Пришлось даже свет в салоне им включить. Переживаю за машину, как её такую возвращать? Там, может, и на багажнике вмятины от троса остались? Семейство пострадавших высадил в частном секторе, они в гости, оказывается, ехали к родне. Предложил даже к Кондрату отвезти их машину, но мужик ни в какую. За труды получил по поцелую от двух близняшек-пятилеток и бутылку водки от их мамы под тоскливый взгляд водителя. Что ему, жалко? Наверняка гонят же самогон. По крайней мере, их родня, охая и причитая, вышла на улицу уже бухой.

— Дурак ты, Штыба, — ласково сказала Архарова мне на прощание. — Но хороший, и дети тебя любят.

— Так может… — попытался предложить что-то я, хотя по-прежнему негде, но и отпускать девушку не хотелось.

— Дома мама ждёт, завтра звони! — этот поцелуй уже был горячее.

Но те два, детских, были приятнее.

Еду сдаваться в гаражный кооператив, мечтая, чтобы Кондрата там не было, и он уже бухой спал дома. Моим чаяньям сбыться было не суждено. Кондрат уже ничего не ремонтирует и при свете ламп что-то перебирает в гараже. Заслышав шум машины, он, выпрямившись во весь свой немалый рост и вытянув шею (став при этом окончательно похожим на суслика), всматривался в темноту проезда. Наконец, Кондрат признал в темном силуэте свою ласточку, и дальше дразнить его было неинтересно. Подъезжаю к гаражу и выхожу из машины, не забыв бутылку водки.

— Вот, держи! — передариваю я подарок.

— Да ну! — отмахнулся друг и пошёл смотреть машину.

Начал с салона. Внимательно осмотрев коврики на полу (сами понимаете, грязные), он цокнул зубом, но ничего не сказал. Потом сел за руль, завел, погазовал, поиграл фарами и попятился задом в открытый гараж. И надо же такому случиться, слегка задел багажником машины об угол открытой двери! Ветер качнул дверь, и та, немного прикрывшись, столкнулась с ласточкой друга. Треснутая фара звякнула печальным звоном и рассыпалась окончательно.

«Щас начнётся», — подумал я.

— Вот я лопух! Идиот! Давно же хотел сделать крепление для двери, чтобы сама не закрывалась от ветра! Тут дел на пять минут. Да ладно, завтра поменяю фару, — мой друг, наконец, расслабился и повеселел.

Наверное, пока меня долго не было, он уже нарисовал себе немало страшных картин в воображении, и, увидев всего лишь грязные коврики, обрадовался.

— А идём ко мне. Матушка на смене, бухнём! Девочки будут, — щедро предложил Кондрат.

Вспоминаю, что обещал бате сегодня в баньку сходить, попарить его там хорошенько. Ну и Кондратовские бабы меня не особо прельщают. Особливо после Верки.

— Слушай, я домой, обещал побыть со своими. Да и куча вещей с собой, — отказываюсь от визита в гости я.

— Ну, сам решай. Захочешь — приходи, — пожимает плечами друг.

Домой вернулся как раз вовремя — отец только что в баньку отправился. Отгоняя слюнявые ласки Снежка, быстро иду вслед.

— Что там у тебя с Архаровой? — между делом спрашивает батя.

— Ничего особенного. А ты как, на двоих остановишься или мне ещё ждать братьев и сестёр?

— Да у меня трое уже есть! Я-то прокормлю, но Вера сказала — хватит, — охотно ответил отец-герой и добавил: — Как-то ты, Толька, изменился. В науках сечёшь, ещё и спорт. Ну, бокс — дело хорошее, если в рыло дать кому надо, но науки? С детьми вот ладишь и рассуждаешь как взрослый.

Мне стало неловко, ведь по большому счёту мы с батей сейчас одного возраста. Я даже постарше буду. Не найдя что ответить отцу, перевожу разговор:

— Короче, я так понял, тебе всё равно какую машину брать? — спрашиваю его.

— Покупать-то? Ну, не «Запорожец». А так «Москвич» или Жигули — мне всё равно.

— Будто других моделей нет. Хочешь импортную? — усмехаюсь я.

— Да ты что⁈ Запчастей на них не найти потом, — пугается батя.

— А может, они ломаться не будут? — подкалываю я.

— Машина, и не ломаться? — многоопытно усмехается прожжённый советский обыватель. — А вообще, мой приятель из райцентра приобрёл в прошлом году в Москве машину марки «Трабант» из ГДР. Не новую, конечно.

— А брал где? — заинтересовался я.

— В «Южном порту», там в 11-й секции продают. Но это денег стоит прилично, — ответил отец. — У нас сейчас на книжке семь, а он купил за пятнадцать. Вот и считай.

Отец ещё рассказывал про диковинную тачку, а я сижу в предбаннике, пью квас и вспоминаю — а когда же меченый сдаст ГДР? По всему ясно, что не позже 90-го года это случится, потом уже и власти у него не было такой. А независимость России когда Ельцин объявит? Праздник 12 июня (если это праздник). Значит, скорее всего, до этой даты предаст Горбачев нашего самого надёжного союзника в угоду похлопываниям по плечу от врагов. Про ГДР помню, что у власти точно Хонеккер пока. Не отложилось в памяти, как произошло поглощение ГДР капиталистами, в армии тогда я был, наверное. Но что было потом — помню. Вывели наши войска в чистое поле, коммунистов ГДРовских гоняли как бешеных псов, и СССР не помог ничем, а потом и сам развалился. Остро захотелось выпить.

— Пап! Ты как? Напарился? Идём, может, домой, пусть женщины идут мыться, ведь с прошлого года не мылись, — предлагаю я.

Отец смеётся, и мы быстрой перебежкой попадаем в сени.