— И по рукам, по рукам била его, — поддерживает Похаб ржанием.
— Так она у вас в гостях? И батя отпустил её? — удивляюсь я.
— Она и ещё три девчонки, наши местные! — хвастается Кондрат. — А Янкин отец к жене уехал в район, в больницу.
— Вот невезуха, у меня свиданка. Так бы, конечно, всё бросил и к вам пошёл! — искренне огорчаюсь я. — А откуда девахи-то? Сам же говорил, плохо тут с женским полом.
— У кого деньги есть, у того хорошо, — важно отвечает модный автослесарь.
— Студентки они, приехали домой на праздники, — поясняет Похаб.
— Лады. Скажи, зайду, пусть не расходятся! — на всякий случай обещаю я.
Хотя, что может случиться? Верка сама сказала — приходи, а она не трепло. С другой стороны, на Верку это не похоже, ведь она в школе на меня внимания совсем не обращала. Но мы уже не школота!
— Тихо! Толя! — отталкивает меня Архарова у себя в квартире, не давая как следует обнять.
«Неужели всё-таки динамо?» — мелькает у меня в голове.
— Куда торопишься⁈ Иди в ванную. Резинки не забыл? — смеётся немного пьяная красавица. — У нас вся ночь впереди, мама только утром вернётся.
Ответить я не успеваю, мимо Веркиного окна сверху вниз что-то метнулось, громко ударилось о гофрированный алюминиевый лист, служивший крышей входа в подвал, и разразилось матами! Верка выбежала на балкон.
— Толя, там мужик какой-то в сугробе около дома лежит. Он упал, наверное! — испуганно запричитала девушка.
— Чёрт! Как не вовремя! Скорую вызывай, — чертыхаюсь я, уже натягивая обувь.
На улице картина проясняется. Действительно, под окном уже не лежит, а сидит полураздетый мужик, естественно, пьяный, и матерится. Судя по порванным бельевым верёвкам четвертого, третьего и второго этажей падал этот эквилибрист с самого верхнего — пятого. Повезло, что упал на покатую крышу подвала, а затем вообще скатился в мокрый и мягкий сугроб.
— Да отвали, нормально всё! — отпихивается дядя от меня. — Я же в своем доме жил, вчера только в эту квартиру переехал. Забыл, что этаж пятый, когда вышел покурить. Смотрю, ограда какая-то около дома. Подумал, кто меня мог огородить? Ну и перелез посмотреть. Ладно, пойду домой. Ты это… заходи на пятый к нам в гости. Только со своим горючим, у нас мало осталось.
— Погоди, я скорую вызвал. Ты может в шоке и не понял, что сломал себе что-то, — убеждаю дядю.
— Да ну нах… отстань! — невежливо вырывает руку дядька и идёт босиком в подъезд.
Иду за ним, не нравится мне его уверенность. По пути киваю Верке, которая осторожно высунула нос из двери своей квартиры.
— Скорую я вызвала, скоро приедут, — в спину шепчет она.
Мужику на звонок не открывают, не открывают и на мощные пинки в дверь, хотя люди в квартире есть, судя по пьяным голосам.
— Оборзели! — злится здоровый, как я вижу при свете лампочки, дядька и пинает дверь ещё сильнее.
— Щас кому-то по тыкве дам! — слышим голос из-за дверей.
— Серый, это я! — орёт белугой пострадавший.
— О! А как ты тут? Мы же на кухне бухали? — удивляется Серый. — Я открывать не хотел, думал, халявщики пришли. Водки, сам знаешь, мало.
Мужик зашёл, и дверь перед моим носом закрылась. Нормально. Да черт с ним, иду вниз к своей подруге полный решимости продолжить то, за чем пришёл. Вернее, начать.
— Не-не! Сейчас скорая приедет, ты что⁈ — отпихивает меня Архарова. — Я им свой адрес сказала!
— Зачем? — недоумеваю я, а потом понимаю — где живёт пострадавший, девушка не в курсе.
Тем не менее от поцелуев и прочих прелюдий Вера не отказывается, но потом резко отталкивает меня.
— Слушай, я так не могу, давай скорую дождёмся…
Бригада приехала только минут через сорок. Пришлось вести врачей наверх к пострадавшему, долго стучать в его дверь и убеждать старшего швейцара Серого, что мы не халявщики, а медработники. Ну, а потом внезапно раньше срока вернулась Веркина мама!
— Не психуй, я ещё два дня тут, место найди только, — шепчет обломщица, выпихивая меня за дверь и, видя мою расстроенную морду, добавляет: — Ты и так уже получил немало.
Вот и пригодился запасной вариант с Кондратом! Друзья сидят на кухне за столом, уставленным горой грязных тарелок и батареей пустых бутылок, но водки ещё много. Три девчули, Похаб, Кондрат и смутно знакомый парень, вроде как года на два старше нас.
«Яны нет. А у них тут полный комплект — трое на трое», — отмечает моё озабоченное подсознание.
— Оу-у! Кто пришёл! Штрафную! — радуется хозяин квартиры. — А Янка твоя спит.
— Как спит? — не поверил я. — Ещё и трех часов ночи нет.
— Набухалась и спит, — басом произнесла одна из девиц, на вид так лет двадцати пяти и с лишними тридцатью килограммами веса.
Но её обнимает Похаб, он как раз предпочитает толстушек. Две остальные девушки мне тоже не глянулись, какие-то они… неухоженные, по сравнению с той же Архаровой, или Ириной, моей красноярской подругой. При мысли об Ирине совесть попыталась достучаться до моего разума, замутнённого гормонами, но тщетно — молодой здоровый организм требовал своего!
— Иди, глянь, может, проснулась, давно спит, — друг кивает головой в сторону спальни.
В комнате мне бьёт в нос резкий запах перегара! Это нежное создание по имени Яна так напилась?
— Ой, как башка болит! Дай что-нибудь попить, — проснувшись, просит девушка.
Вид у неё тоже не располагающий к сексу — на голове колтун, одежда помята, ещё вон и мутит! — размышлял я, наблюдая, как Яна жадными глотками пьёт чайный гриб из трёхлитровой банки, которую я притащил с кухни.
— А сколько время? Три? Блин, мне домой надо! Доведёшь до Фарановых? Они меня потеряли, наверное, уже, — просит алконавтка.
Смирившись с тем, что сегодня не мой день, иду провожать девушку. Желания напиваться с друзьями нет, а здесь хороший повод свалить.
— Яна, девочка! Ты почему в снегу⁈ — радуется тетя Маша, с подозрением поглядывая на меня, мол, не я ли валял её племяшку?
— Я падала! Толя, молодец! — не попрощавшись, Яна убежала.
Походу, сильно плохо ей. А в прихожую выглянула Алёнка.
— Ты с Яной был? А Архарова сказала, что вы вдвоём с ней будете. С Новым годом, кстати! — произнесла она.
Блин, сама замужем, а отчёта требует! И чего вдруг Верка про меня ей говорила?
— Толь, заходи, посиди с нами, — в коридор выглянул дядя Миша, Аленкин папа, а затем и муж Алёнки, внимательно сверля меня взором.
— Не, я домой! Наотмечался уже, — отказываюсь я и топаю к себе.
Утром меня разбудила Лизонька, которая спать легла раньше всех и выспалась, а теперь не понимала, почему такой чудный и веселый дядя с ней не играет. Вообще, мне кажется, что она меня считает игрушкой, подаренной ей.
— Толя, там к тебе гостья, — в комнату неслышно зашла бабуля. — Зови её чай пить.
— Толян, я баню буду сегодня топить, зови и в баню потом, — ржёт сидящий на кухне батя, который с утра уже опохмелиться успел.
Уж больно Вера на него неодобрительно смотрит. Выхожу во двор. У калитки стоит Яна, в руке коробка, похожая на вафельный торт.
— Привет! Вчера ждала тебя, ждала, да уснула, — весело говорит она. — А я тебе подарок принесла.
Яна опасливо косится на Снежка, который пытается вырваться наружу. Его ещё с утра не привязывали.
— Заходи! Не бойся, он не кусается, — хватаю за ошейник собаку и открываю проход во двор.
— А-а-в-в-в, — тут же гавкает псина, недоумевая, чего это он не кусается⁈
— Это хорошо, — бормочет под нос Яна и чуть ли не бегом скрывается на кухне.
Мои домочадцы деликатно решают не мешать нашему с Яной общению и собираются уходить из комнаты. Причем мама Вера придирчиво оглядела мою гостью. Та, несмотря на утро и вчерашнее бухалово, выглядела отлично. Румяное, раскрасневшееся от утреннего морозца личико, стройная фигурка. Обтягивающая синяя блузка даёт понять, что лифчика девушка не носит. Батя это тоже заценил. Показав на прощание за спиной красотки большой палец и получив заслуженный тычок от жены, он скрылся из вида, держа под мышкой Лизку. Зал свободен, мол, если надо! Наливаю гостье чай и пытаюсь разрезать вафельный тортик. Ножик на середине торта натыкается на преграду. Расковыриваю и обнаруживаю внутри торта огромный кусок чистого шоколада! Такой вот подарок от кондитеров. Янка визжит от радости и вообще ведет себя непосредственно, нисколько не смущаясь своего вчерашнего не совсем пристойного поведения. Болтаем о том о сем. Яна учится в райцентре в училище, она мой одногодок, то есть ей тоже девятнадцать.
