— Ах-ха-ха! Я не дверь, а стекло открыть хочу! Мутит меня что-то! — смеётся пассажирка с заднего сиденья.

Час от часу не легче!

— Это ты беременная! — подкалывает её подруга с переднего.

Им обоим весело, а я соображаю, каким образом мне избавиться от этой парочки?

Торможу в районе «Стрелки». Каждый красноярец слышал название «Стрелка», но, когда я, только приехав в Красноярск, спросил у нескольких местных, что это означает, оказалось, что почти никто не знает, почему именно этот район так называется. Все просто — стрелкой издавна было принято называть место слияния двух рек. В данном случае это впадение речки Кача в Енисей. Именно здесь, недалеко от устья Качи появилось первое поселение русских казаков в 1628 году, и эту дату принято считать началом современного Красноярска.

— Мы два автобуса обогнали, оба до «Агропрома» доедут. Давайте, девушки, выходим! Дальше сами! — стараюсь говорить грозно и безапелляционно.

— Да, Катя, у нас в Ростове так бы никто не поступил! — сказала Люда с переднего сиденья. — В мороз девушек на улицу выгнать?

— У нас в Ростове и морозов таких нет, — поправил я.

— А ты из Ростова? — оживилась Люда, расстегивая на дублёнке пуговицы.

— Да уж и забыл, когда там был, — признал я. — Ладно, довезу вас до вашего «Агропрома».

— А откуда ты там? А что ты тут делаешь? А почему редко в Ростове бываешь? — вопросов у девушек меньше не стало.

— Вас на остановке высадить? — успеваю спросить я в промежутках между их галдежом.

— Нет, во дворе, только подожди нас, вдруг меня не пустят, — заявляет Люда.

Это что ещё за новости? Пустят, не пустят. Я причем? Вопрос задать не успеваю, так как остаюсь в машине с пьяной Катей, а моя пассажирка с переднего сиденья легко выскользнула из машины и уже зашла в подъезд.

— Она с мужем будет разводиться! Представляешь, поймала его с этой шалавой прямо у Пашки в гостях. Зачем он эту бл@дь позвал? Ну Люда и психанула.… А приютит её тётка или нет — ещё вопрос, а жить у Ромкиных родителей нам уже неохота, — окончательно запутала меня девушка.

Стряхнув словесную шелуху с ушей, стал от нечего делать разбираться в ситуации. Катя и Люда подруги, работают бухгалтерами в Новочеркасске, а тут в гостях у родителей некоего Ромки. Но пару дней назад Люда разругалась с мужем на почве адюльтера, и сейчас девушки кочуют по своим знакомым с целью скрыться от этого самого Романа, который их упорно ищет, желая склеить семейный союз. Хотя, может и ещё раз врезать. Людка, застукав парочку прелюбодеев, вцепилась в волосья разлучнице и врезала мужу, расцарапав ему физиономию. Тот в ответ её ударил, несильно, видимо, но Люда теперь тем более прощать мужа не намерена. Дальняя родня Люды, Тетя Глаша, живущая на «Агропроме», даже на порог не пустила Люду, и теперь та, сидя у меня в машине, рыдает в голос, оплакивая свою судьбу.

— Жить негде, билет есть домой, но только через неделю, Ромка скотина-а-а-а-а, — завывала она.

— Билет можно сдать и купить новый, мужа такая красавица, как ты, найдёт быстро, а перекантоваться можно у меня дома, — быстро нашёл решение проблемы я.

Ей-богу, если бы не землячка она была, выгнал бы на мороз! Хотя кому я вру. Красавица, размазывая неводостойкую советскую тушь, попыталась улыбнуться, глядя с надеждой на меня, не переставая при этом всхлипывать.

— А ты богатый жених, только что ж так холодно в доме⁈ — оглядев мою обстановку, заявляет Люда.

— Отопление печное, утром подкидывал угля, прогорел. Сейчас всё будет, — убеждаю я, разглядывая землячек.

Стройные блондинки (хотя, Катерина крашеная), лет по двадцать обеим, и Люда, даже несмотря на потерянный в неравной схватке с хандрой боевой окрас лица, мне кажется интереснее. Катю быстро развозит от алкоголя, и та засыпает на диване, даже не раздевшись. Девушка ещё что-то лепечет про то, чтобы «ещё хоть раз поехала по гостям» и ругает чужого неверного мужа, но делает это уже сонно. Мы с её подругой какое-то время сидим на кухне около печки и пьём чай, а потом я предлагаю отомстить неверному супругу.

— Извини, нет настроения никакого. Хмель прошёл, а так была мысль мужу отомстить, — прошептала с извиняющимся видом Люда.

Ну, нет так нет, уговаривать я не стал. Утром поехал с девочками менять билеты, и если сдать удалось быстро, то купить новые я смог только через бронь райкома, и то на сегодня остались только два СВ в проходящем скором, и только до Свердловска. Там шесть часов ожидания, и уже купе до Ростова. А что? Надо делать добро и бросать его в воду.

— Толя, ты с ума сошёл? Какое СВ? Какое купе? У нас плацкарт был, — растерянно говорит Люда, разглядывая билеты.

— Бери, мать, отработала! — пошлит Катька.

Кстати, утром она явно выигрывает у своей подруги конкурс Ростовских красавиц. Вернись я во вчера, ещё неизвестно кому отдал бы своё предпочтение. Хотя Кате мстить некому. Вообще, дорого мне обходятся добрые дела. Забрали багаж, ещё со вчерашнего дня лежащий в камере хранения, и ждём прибытия проходящего поезда, на котором девушки и уедут.

— Так и знал, что вас тут найду! — слышим чей-то голос со ступенек, ведущих вниз к поездам.

Три парня с шапками в руках и в расстёгнутых куртках. Очевидно, уже давно тут на вокзале.

Один из этих троих мне был хорошо знаком по прошлой жизни. Рома Розов. До армии мы год занимались у одного тренера, а после я узнал, что Ромка спился вчистую, и его подрезали пьяные дружки. Году так в девяностом. Может из-за развода и спился. Ещё данный факт подтверждали царапины на щеке парня. Ромка, комкая в руках шапку, в два прыжка был уже наверху около нас с девушками. На эту манеру слегка раскачиваться туловищем влево-вправо как кобра, а потом на развороте бить по корпусу, ловились многие, и я тоже по первости. Но не сейчас.

— Ух…хррр, — хрипит Ромка, сидя на грязном вокзальном полу после моей ответки.

Что интересно, два его спутника на меня не лезут. Более того, один из них меня знает!

— Толь, Толь, тормози, — примирительно машет руками парень лет двадцати пяти, моей комплекции и со сломанным носом.

Не помню его в упор, а вот он меня знает.

— Это Штыба, наш известный боксер, — поясняет он с трудом поднимающемуся Ромке. — Я знаю, ты КМС, но Толя — международник.

— Первый разряд у него, никакой он не КМС. Ты чего кинулся-то на меня, Ром?

— Откуда меня знаешь? Штыба? Такого не знаю! — бормочет Ромка, более не обращая на меня внимания, а тянущий руки к пока что ещё жене.

Нет, к чемодану тянется, отобрать хочет.

— Имущество чужое не трогай и скажи Федору Николаевичу, что ты женщину ударил.

Федор Николаевич — тот самый наш Новочеркасский тренер, очень ревниво относящийся к тому, что его подопечные кого-то бьют, а тем более женщин. Даже слегка. Пусть в наказание поставит его в спарринг с Пончиком. Был такой у нас жесткий боксер, не щадящий ни соперников, ни себя, что, впрочем, для него было просто — он боли почти не чувствовал. Такой неприятный спарринг-партнёр для всех.

— Чет я тебя не помню, — сконфузился Роман. — А она сама под руку подлезла.

— Отвали от меня! Развод! — Люда развернулась и пошла на выход, благо прибытие скорого объявили, и спускаться в подземный переход не надо — поезд прибывает на первый путь, выход прямо из вокзала.

— Даже спасибо не сказали! Не то, чтобы попрощаться, — немного стало обидно мне.

— Ой, я дурак! — Ромка сел на ступени и зажал голову руками.

Мне его не жаль, сам виноват. В смысле, не попадайся, а уж если жена застукала, то терпи, не маши руками. Наоборот, есть надежда, что остыла бы быстрее. А после измены и мордобоя как остыть?

— Чёрт с тобой, сейчас куплю тебе билет, бронь есть крайкомовская, но надо доплатить за СВ, — решаю помочь я, надеясь изменить печальное будущее парня. — Ты там уж помирись в вагоне, пока ехать будете вместе.

— На, вот полтинник есть! — оживляется Ромка и тут же киснет: — А вещи у родителей остались.

— Тебе вещи важнее? — возмущаюсь я. — Пришлют тебе их.