Они по рыхлой дороге въехали на территорию деревни, которая оврагом спускалась к высохшей реке. У въезда стоял памятник погибшим односельчанам во время Великой Отечественной войны, вокруг памятника росли цветы. Дома в деревне все похожи друг на друга: деревянные, огороженные деревянными заборчиками. У каждого дома, где еще жили люди, стояли лавочки. Дома падали в обрыв, наклонялись, скрипели. Некоторые держались на добром слове. Людей в деревне словно не было – только старушка сидела на полянке у дома, вязала в тени рябины.

– А мы точно правильно приехали? – спросила Октябрина, когда увидела, что связь на экране телефона пропала.

– Да, нам просто дальше, – ответил Арсений и снизил скорость. – В том году в другом месте проводили, а в этом решили вернуться сюда.

– Да там вроде ж другая дорога есть туда, – встрял Борис, который играл в игру на телефоне.

– Я знаю, но до поворота на ее дольше, чем нам сейчас до фестиваля.

Октябрина выдохнула. Все-таки это еще не фестиваль, это просто дорога.

За окном лес сменился высохшим полем и выкорчеванными деревьями. Они проехали мимо машины, у которой с большим пакетом стояли мама с сыном. Между ними вилась собака, а глаза у всех были настолько удивленные, будто людей в этих местах не было годы. Пейзаж сменился снова и менялся так часто, что Октябрина не заметила даже, как лес кончился, они выехали на открытую местность, заставленную белыми большими палатками.

Чем ближе Арсений подъезжал к стоянке, тем лучше просматривались пустые и разбросанные по полю лавки, машины, поставленные на стоянку будто в прошлом годы и занесенные пылью, сцена где-то вдалеке и зеленые будки туалетов.

– Что-то никого нет, – сказала Октябрина, когда вылезла на уже утром разогретое поле.

– Ага, что-то ни души, – согласился Арсений и обошел машину. – Но мы в правильное место приехали. Дорога правильная была ведь.

– Да оно, оно, – встрял Боря и, почесывая спину, вылез следом. За ним выплыла Полина.

– Да вот же, смотрите! Палатки, там люди! – воскликнула Полина и, словно сам ветер позвал ее, ринулась к лоткам и торговым палаткам.

Октябрина следила, как солнечный лучик убегал. Свет терялся в ее волосах, ветер трепал сарафан, а Полина бежала так, словно не касалась земли ногами.

Заселение прошло как во сне. Откуда-то вышел мужчина в зеленой кофте, разобнимался с Арсением и Борей, представился Павлом и повел их к палатке. Арсений катил чемодан Октябрины по траве, колесики гремели, а Октябрина плелась рядом и осматривалась. Поле, палатки, лотки для торговли, огромное кострище в середине. И – никого. Люди проявлялись между белыми облачками палаток, пробегали за лотками, но они будто прятались, а не пытались на самом деле показаться.

Палатка рассчитана на четырех человек. Односпальные кровати, столик со стульями, напольные вешалки. Октябрина посмотрела на обстановку и вышла из палатки, застыла на входе. Места уединиться в этой палатке нет, но почему-то это волновало ее куда меньше, чем должно было. Будь она с Романом, первым делом бы они потащились к кровати. Прибежала Полина, разговорилась с оставшимся у палатки Павлом, Арсений и Боря выставили у кроватей вещи, а Октябрина все стояла у входа и пыталась понять, как быстро все изменилось. Еще три дня назад она и не думала, что, никого не предупредив, кроме Галины Георгиевны, умчится на машине своего мимолетного знакомого с его друзьями на фестиваль в другую область и будет стоять у большого шатра, где они вчетвером будут жить вместе минимум два дня.

«Жизнь, конечно, удивительная штука», – подумала Октябрина и тут же почувствовала чье-то прикосновение к плечу.

– Пойдем, я познакомлю тебя со своими друзьями, – сказал Арсений. Он уже успел переодеться в новую белую футболку – других у него, кажется, и не было.

– Они же другие? Не те, которые тогда были в доме? – спросила Октябрина и улыбнулась. Улыбаться рядом с Арсением входило в ее привычку.

– Нет, нет, эти другие. Но они похожи, ты увидишь. В хорошем смысле.

Солнце пряталось за облаками, но пекло нещадно. Полина с Борей помчались куда-то к ларькам и быстро скрылись за пылью, взмывшей к небу из-под их ног. Из многих палаток слышались разговоры, но люди прятались от жары и не спешили выходить.

– Тут вообще куча всего, – сказал он, пока вел Октябрину куда-то вдоль палаток палаточного мегаполиса, – тут завтра будет куча мастер классов, концерты, разная интересная еда, тут даже ЗАГС есть, представляешь? У меня тут знакомые поженились.

– И все легально? – удивилась Октябрина. По лбу ее тек пот, но она даже не замечала.

– Конечно, тут легально все. – Улыбнулся Арсений. – Представь, как тут хорошо можно отдохнуть головой. Ни о чем думать не надо, все придумали за тебя, а ты – пользуйся.

Среди одинаковых белых навесов Арсений как-то умудрился найти тот, где были его знакомые.

Первыми знакомыми оказалась женатая пара с двумя детьми. Мальчик с девочкой лет пяти бегали по палатке с воздушными змеями и делали вид, что они – реактивные самолеты. Родители сидели на полу и варили кофе в переносной кофеварке. Когда Арсений вошел, мужчина вскочил на ноги, подошел к нему и крепко, как обычно здороваются мужчины в фильмах, поприветствовал рукопожатием. Их звали Денис и Роза, детей же они назвали так, что с первого раза Октябрина, не будь она учительницей, не запомнила бы – Изабелла и Димитрий.

В их палатке Арсений с Октябриной просидели минут сорок, если не больше. Роза с короткими, почти «под нуль» подстриженными волосами, предложила Октябрине погадать на кофейной гуще. Оказалось, что в жизнь ее приходит что-то очень ценное. Октябрина могла только хмыкнуть. Арсений помогал Изабелле и Димитрию привязывать веревки к воздушным змеям, и когда подготовка к перерыву была закончена, все они вышли на улицу, смотреть, как в небе летают дракон и облако.

После этой палатки была следующая – Коля и Женя, два брата. С ними Арсений познакомился в Москве, когда жил там у знакомого на квартире. Братья работали программистами, работали над сайтом для крупной фирмы, но на два дня переоделись в яркую одежду, взяли в руки ракетки для бадминтона и играли у палатки. Когда подошел Арсений, они остановили игру, поздоровались с ним, с Октябриной и говорили так, словно только вчера расстались.

В следующей палатке жил парень с девушкой – оба врачи. В следующей – трое парикмахеров.

Калейдоскоп имен и лиц не пугал Октябрину. Каждый, к кому она заходила в палатку, принимал ее радушно, словно она – тоже их друг или хотя бы хорошая знакомая. Еще по дороге Арсений пытался предупредить, что новых знакомых будет много. Говорил, что в такие места редко съезжаются люди разных мыслей, только жизненного уклада. А такие обычно всегда добродушные.

Арсений был, казалось, центром фестиваля, но ничуть этим не гордился. Складывалось впечатление, что он даже этого не замечал. Кто бы ни шел им на встречу, все здоровались или хотя бы улыбались Арсению и – Октябрине. С ней тоже здороваться начали достаточно быстро.

До полудня они ходили по гостям, пили чай и кофе, жевали чужие печенья и знакомились. Казалось, Арсений хочет перезнакомить с Октябриной весь свет, потому что спустя всего несколько часов число новых знакомых исчислялось десятками.

Когда жара стала невыносимая, Арсений пообещал показать Октябрине укромное место. За палатками, чуть за полем, виднелась просека. Тень берез укрыла их и охладила тела. Октябрина и не заметила, как нагрелись ее волосы на солнце, как на спине одежда прилипла к коже. Стоило им отойти от дороги и спрятаться за стволами деревьев, как Арсений притянул Октябрину к себе и поцеловал.

Губами Арсения не напиться. Казалось, чем дольше он рядом, чем сильнее запах его тела, окропленного росой, вымазанного в земле и траве, тем легче дышать, тем сердце бьется сильнее. До него оно, казалось, и не билось вовсе, а просто стучало.

Время остановилось. Прежний тихий звук ссыпавшихся песчинок стих. Октябрина чувствовала твердый ствол березы за спиной, кусочки земли попадали в босоножки, но под мягкими, умелыми прикосновениями Арсения она расслабилась так, что не обращала внимания на неудобства. Его рука гладила ее шею, медленно проводила пальцами по животу, но не опускалась, а снова шла мимо сердца.