Тут «принц Флоризель» развел руками, сделал театральную паузу, и продолжил: … — Вот почему Пророчество джамблей о нашей цивилизации, это банальность.

— Но, — возразила телеведущая, — полмиллиона лет это очень большой срок. За это время можно сто раз придумать, как защититься.

— У высокоразвитых динозавров было даже больше времени, — произнес он, — но они не придумали, и 66 миллионов лет назад Чикшулубский астероид завершил их историю.

— Мистер Хейнхайм, вы занимаетесь грубой манипуляцией! — возмутился представитель Совета Будущего при ВЭФ.

— Что вы, мистер Роодорф, я лишь иллюстрирую положение вещей. Разумеется, следует согласиться, что падение астероида размером в милю случается крайне редко. Но если следовать модели Ратгерского университета, на которую ссылаются, в частности ВЭФ и комитеты ООН, то для краха цивилизации хватит 10 тысяч мегатонн.

— Не путайте, мистер Хейнхайм! Ратгерский университет занимался расчетом-прогнозом последствий ядерной войны!

— Извините, мистер Роодорф, но физике без разницы, откуда взялась энергия взрыва. И получается фатальный риск от астероидов меньшего размера, которые падают каждое тысячелетие.

— Минутку! — воскликнула Габи, — Если есть фатальные астероиды 1000-летия, то почему цивилизация не исчезла за несколько тысячелетий Античности и Средневековья?

Гендиректор MOXXI задумался, что ответить. Или нет. Может, он специально затянул паузу, чтобы вместо него вклинился Самир аль-Муала.

— Похоже, мисс Витали, вы подсознательно смешали цивилизацию и вид homo sapiens. Между тем, это разные вещи: биологический вид один на протяжении 100 тысяч лет, а цивилизаций было много. Они рождались, росли и разрушались. В начале обсуждения мистер Хейнхайм рассказывал об астероидном потоке Дриады, имеющем 900-летнюю периодичность встреч с Землей. Этот поток разрушил, как минимум, две цивилизации: Античную средиземноморскую и Средневековую европейскую. И, хотя у современной цивилизации намного более сильная материальная база и более широкое, по существу глобальное распространение — она тоже уязвима. Каждая локальная техногенная, либо природная, либо военная катастрофа вызывает глобальный всплеск хаоса — как падение одной карты вызывает обрушение карточного домика. Впрочем…

…Тут принц Умм-эль-Кювайна сделал жест, будто вращал на поднятой ладони глобус, всматриваясь в очертания морей, островов и континентов.

— …Впрочем, эра планетарной цивилизации уже уходит в прошлое вместе с диспутами между акселеристами и консерваторами, технократами и зелеными. Кое-что случилось, поэтому дилемма «вертикальный прогресс или устойчивое развитие» утратила смысл.

— Сейчас я не поняла, — призналась Габи.

— Джамбли, — пояснил он, — контакт с ними превращает панмодерн из гипотезы в факт. У доктрины «No planet-B» исчез единственный аргумент: отсутствие сверхцивилизаций.

— Э-э… — протянула Габи, — …Напомните, пожалуйста: что такое постмодерн?

— Панмодерн, — ответил принц, — это уровень цивилизации, при котором технологически решается любая задача. Все, что можно помыслить — можно реализовать. Вот ориентир развития, причем безальтернативный. Нет смысла стремиться к чему-либо иному.

— Ваша убежденность, мистер аль-Муала, — произнес Лим Дже-Гу, — сродни беспечности Фауста при вызове Мефистофеля. Даже если взять за аксиому, что Чубакка — звездолет сверхцивилизации со сверхвозможностями, хотя это может быть нечто иное…

— Что, например? – иронично отозвался гендиректор MOXXI.

В ответ на это президент Трицентричной Комиссии пожал плечами.

— Не важно. Мы слишком мало знаем о вселенной, чтобы понять каждый объект. Но это полбеды. Другие полбеды в том, что мы, как Фауст: не готовы к сверхвозможностям. Я предлагаю задуматься о том, что будет, если мы увлечемся игрушками Мефистофеля и просто не заметим, как уничтожим себя, не дожидаясь астероида 1000-летия.

— Как, например? – вновь иронично спросил «принц Флоризель».

— Например, — сказал Лим, — уже многократно озвучена гипотеза, что джамбли ничем не отличаются от своих роботов. Они так безоглядно модифицировали свои тела и они так эффективно развивали робототехнику, что пришли к слиянию. По существу они убили собственную расу живых разумных существ, редуцировав ее до синтетических машин. Между прочим, игры некоторых земных сообществ в генную модификацию человека и проектирование роботов-големов, уже указывают на такой экзистенциальный риск.

— Мистер Лим, знаком ли вам термин «обскурантизм»?.. — начал принц Самир, и тут его реплика была прерван звонким гудящим звуком студийного гонга.

Габи Витали изобразила виноватую гримасу и развела руками.

— Прошу прощения: согласованное время брейн-баттла истекло. И сейчас, с разрешения мистера Ломеллини, я объявлю еще два интернет-референдума. Тема первого: ловушка Фауста. Готово человечество к обретению сверхвозможностей или нет? И тема второго: генная модификация людей и развитие роботов это экзистенциальный риск или нет?

…

Неполиткорректная египетская народная мудрость учит: если бедуин нашел вход в твое жилище — сделай другую дверь. С тех времен, когда это было сформулировано, многое изменилось: и египтяне теперь другие, и бедуины тоже. В XXI веке так говорят не про бедуинов, а про журналистов. Потому не следует удивляться, что Габи Витали, найдя в марте вход в жилище бывших супругов Штеллен на площадке кампуса EMU (Восточно-Средиземноморского университета), появилась там вновь. Но, разумеется, в отличие от фольклорных бедуинов, она (как и в прошлый раз) заранее договорилась о встрече…

…Причем опять все пошло немного не по графику. В прошлый раз задержался генерал Штеллен, и визит Габи начался с довольно долгого общения с его бывшей женой. Или формально бывшей? Впрочем, не важно. Теперь же задержались оба бывших супруга, а журналистку встретила их дочка.

— Салют, Габи! Давай, вваливайся. Чувствуй себя, как дома и все такое

— Э-э… Привет… Э-э… Хлоя? – спросила журналистка, шагнув через порог.

— Ага! — дочка Штелленов кивнула, закрыв дверь за гостьей, — Холодный пунш будешь?

— Да, с удовольствием, — ответила Габи, справившись с визуальным шоком, вызванным необычным видом девушки, до изумления похожей на полукопию с античных изваяний вроде «юная спартанка на стадионе». Хлоя соответствовала по комплекции, к тому же оделась в короткий дорийский хитон: кусок ткани, обернутый с правой стороны тела и заколотый на левом плече чем-то вроде броши, плюс подпоясанный плетеным шнуром. Только метательного оружия не хватало для полного соответствия.

Через минуту журналистка оказалась за столом в уже знакомой кухне-гостиной, уже со стаканом холодного пунша в руке.

— Прикольная тряпочка на мне, да? – весело спросила Хлоя,

— Прикольная, — согласилась Габи, — это под античную Спарту, я угадала?

— Ага. Видишь ли, мама сказала: переоденься для разнообразия во что-нибудь не совсем похожее на летний костюм малобюджетного албанского байкера. Вот я и решила.

— Что ж, тебе идет. А где?…

— …Они зависли на внезапном корпоративе MOXXI, — сообщила генеральская дочка, не дослушивая вопрос, — согласись: по такому случаю полагается без вариантов.

— По какому случаю? – не поняла журналистка.

— Ты что, не в курсе? – удивилась Хлоя, сделала глоток пунша и, отметив кивок гостьи (означавший, что не в курсе), пояснила, — Экипаж Алкйоны увидел Чубакку.

— Что?! Как?!

— В бортовой телескоп, вот как. Согласно полетному плану, это должно было случиться примерно сейчас, но точный день в таких делах неизвестен заранее. Вот, это случилось. Соответственно, я рекрутирована на временную роль домохозяйки. Ничего трагичного. Мальчишки все равно хотели сделать кое-какой бытовой тюнинг Нйарлатотепа.

— Нйарлатотеп это что, ваша арго-лодка? – предположила Габи.

— Ага. Полимаран, если точнее. В общем, у Нигига и Олли есть чем заняться без меня.