Тут Даниз Бурхан, всплеснул руками.

— Так вы что, вообще не спали сегодня?!

— Он вообще, — Кристина толкнула плечом бывшего мужа, — а я вроде поспала немного в первую половину ночи. В общем, после телеконференции мы поплавали в море, чтобы взбодриться, и сразу сюда.

— То, что вы сразу сюда, было самым верным шагом! – объявил Даниз, — У меня для вас найдется особая похлебка, изобретенная алхимиками во времена Абдул-Меджида для османских чиновников, чтобы утром выглядеть пристойно после ночи, проведенной в тайной курильне гашиша или византийском доме разврата.

— Интересная аналогия! – весело отреагировала Кристиана, а Вальтер поинтересовался:

— Вот интересно, для кого сейчас настолько актуальна эта алхимическая похлебка, если мастер высокой кухни и литературы держит у себя оперативный экспресс-резерв?

— Вот это, уважаемый генерал, увы: профессиональная тайна, — сказал Даниз, и особым образом подмигнул, так что знающий собеседник мог догадаться: потребителями этого древнего зелья остаются те же чиновники, хотя уже не османские, а республиканские.

…

Кристина и Вальтер думали после завтрака доехать до дома и завалиться спать. Но, как оказалось, зелье османских алхимиков замещает обычную сонливость — медитативным состоянием изумительной легкости на границе сна и яви. Двигаться было лень, и самой привлекательной идеей стало расслабленное общение за стаканом сангрии. Так что они устроились на балконе в шезлонгах — поставив на столик посредине бутылку и стаканы. Такие несложные приготовления потребовали запредельных волевых усилий и поэтому первые несколько минут после они просто полулежали, созерцая неспешный бег белых облачков-барашков по голубому полю неба. Затем Кристина негромко спросила:

— Ты помнишь субботний brain-battle нашего дока Филиппа с биологом из Сен-Луи?

— С Гастоном Перреном, — уточнил генерал, — да, я помню, а что?

— Я еще не знаю, что. Пока просто рассуждаю вслух о внезапном финале. Может, кто-то заранее решил раскрутить из этого большой хайп, и повел дело к продолжению в новом большом формате. Габи Витали не вбросила бы такое без указания босса, а он возник в момент кульминации, будто бог из машины в античном театре.

Генерал чуть заметно покивал головой, наполнил стаканы сангрией, и произнес:

— Да, у них получилось не очень достоверно. Беппе Ломеллини бизнесмен, а не артист. Впрочем, публика, вероятно, поверила даже в такую вульгарную постановку.

— Вероятно, да, публика поверила, — согласилась Кристина, — но кто кукловод? Мне вот кажется, что это не сам Ломеллини.

— Да, это не его стиль, — в свою очередь согласился генерал.

— Вот-вот. Тогда кто же?

— Тут я полагал бы рассмотреть три версии: гибридный принц, веганский миллиардер, и подружка твоего дедушки.

— Веганский миллиардер это кто?

— Это Оуэн Гилбен, 47-летний владелец-основатель компании «HortuX». Это веганский фастфуд с индивидуальным конструированием блюд на смартфоне. И он же финансово устроил создание первого фудотрона, что в мадагаскар-сейшельской акватории. Пафос наподобие плана для человечества на 100 лет, в общем, соответствует его стилю.

— Так, я вспомнила рекламу HortuX. Дурацкую, как все веганство. Впрочем, это можно простить за фудотрон. Вот реально великое дело… А кто такой гибридный принц?

— Самир бин Хафиз аль-Муала из эмирата Умм-эль-Кювайн, самого маленького в ОАЭ. Креативный молодой парень. Автор стартапа «Stellarex»: продажа участков возможных месторождений ценных минералов на астероидах.

— Надо же! Я видела этого принца в репортажах Discovery и NatGeo. А какой ему резон раздувать хайп вокруг планов для человечества на 100 лет?

— Явный резон, если план включает промышленное освоение астероидов. Поэтому если гибридный принц является теневым инициатором этого шоу, то появится реклама 100-летнего плана, у которого астероидная тема в фокусе.

Кристина задумалась на целую минуту, созерцая облака, пока не нашла идею, которую немедленно озвучила:

— Знаешь, Вальтер, ведь по такой логике MOXXI оказывается под подозрением на роль теневого инициатора по той же причине: промышленное освоение астероидов.

— Разумеется, да, — невозмутимо согласился генерал, — но в случае чего, мы ускользнем, свалив все на принца Самира, юридического трансгрессора и афериста.

— Афериста? – переспросила она, — Это тонкий намек, что торговля месторождениями на астероидах является юридически сомнительной практикой?

— Да, причем «сомнительной» это еще мягко сказано. Тем не менее, опровергнуть такие сделки в суде это весьма непростая и небыстрая задача. Поэтому, вероятно, когда дело дойдет до дела, вопросы будут решаться мировым соглашением, и клиенты «Stellarex» получат компенсации, по крайней мере, покрывающие их затраты на покупку полей.

— Ладно… — Кристина кивнула, — … И еще ты упомянул подружку дедушки Хлотара. Ей зачем этот хайп? Что она может выиграть?

— О! — отозвался генерал, — У Камиллы Далансон много мотивов. Явный, но не главный: раскрутка научно-популярных программ медиа-холдинга «Euro-Twin». Менее явный и, вероятно, главный: заказное поднятие некоторых бизнес-тематик в мировой медиа-топ. Существуют вопросы, никогда не выносившиеся на открытый диспут. Вынести их туда вопреки молчаливому табу — это инфо-атака с последствиями на триллионы долларов.

Генерал сделал паузу. Кристина кивнула в знак понимания и прокомментировала:

— Ну, разумеется. Ведь аргонавты показали: сброс всего двух табу приводит к урагану в экономике. Если табу начнут рушиться массово, то и последствия будут масштабнее.

— На самом деле, — сообщил он, — ситуация серьезнее, поскольку тема уже не в будущем времени, а в настоящем. Как оказалось, по нашему служебному каналу MoLLi…

— MoLLi? – переспросила Кристина.

— Moxxi.LongLink, — уточнил он, — это канал пакетной двухсторонней связи с Алкйоной.

— Да, я вспомнила, ты говорил.

— Так вот: как оказалось, по каналу MoLLi проходит не только рабочая переписка, и не только выпуски медиа по выбору астронавтов, но и пакеты космических пиратов.

— Ты уже говорил, — напомнила она, — что некие шустрики воруют видеофрагменты, где эротика астронавтов, и продают на adult-content рынке. Но, вроде, это не проблема.

— Да, проблема не это, а закрытая группа эхоконференции Lackhole.FIDONEXT.

Кристина задумалась над услышанным (что с учетом ленивого состояния заняло около минуты), и произнесла:

— Эхоконференция это вроде форума или чата или блога, как-то так?

— Да, для низкоскоростных FIDO-подобных сетей. Эти эхоконференции связали экипаж Алкйоны и группу студентов East-Mediterranean University, среди которых наша дочка с обоими бойфрендами.

— О, черт, Вальтер, насколько это плохо?!

— Не настолько, чтобы напрягаться. Я провел с Хлоей ласковую беседу о том, что жрать бесконечное варенье из плохо закрытой банки очень прикольно, но не надо делать хайп вокруг этого. И в узком круге директората MOXXI мы условились оформить, будто это негласный проект, снижающий риск зарождения бесконтрольных чатов того же рода.

— В смысле, — спросила Кристина, — если оргию не предотвратить, то надо возглавить?

— Да, и не только. Lackhole.FIDONEXT играет роль неформального, естественного окна общения астронавтов с земным сообществом. Эликсир против синдрома изоляции.

— Вальтер, тогда я не понимаю: в чем тут проблема?

— Пока ни в чем. Но воду в решете не утаишь. Скоро Алкйона выйдет к орбите Сатурна, создастся возможность эксперимента «Magnetic-mirror», и мы с высокой вероятностью перехватим часть обмена данными между Чубаккой и его планетоботом на Титане. Это слишком яркое событие, и группа Lackhole.FIDONEXT будет засвечена. Тогда каждый журналист сочтет себя обиженным чат-монополией, и придется открыть эти ворота для неопределенного круга инфодилеров.

— И что тогда? – спросила она.

— Как бы объяснить быстро… Помнишь, мы смотрели извержение грязевого вулкана на Сицилии? Вот, будет то же самое, только информационное и стократно грязнее.