– Заноси, заноси, внучек, – в распахнутых дверях показалась бабушка Элина и Аркадий, державший в руках тряпичную сумку со стеклянными баллонами.

– Мама, ну что ты опять с сумками, не стоило,– смутившись, сказала Ульяна.

– Это мое дело, стоило или нет. Там компоты, всё натуральное, а не та химия, которую вы покупаете.

– Зря в магазин ходила, – вздохнула про себя Ева.

– Спасибо, нам так приятно, – Ульяна улыбалась, изображая искреннюю радость.

– Здравствуйте, дорогая теща, – Родион помог Элина снять пальто, – мы вам очень рады, – понять, искренне ли говорил военный или нет, было практически невозможно. Его лицо никогда не передавало никаких эмоций. Словно маска с одним и тем же выражением безразличия.

– Мы и правда очень рады! Ты который год с нами новогодние праздники проводишь, так всегда от этого тепло и по-семейному, – поддержала мужа Ульяна.

– Это наверняка потому, что зятя своего уважаю. Мне в его компании приятно. Чего не скажешь о втором зяте, – еще немного, и бабушка бы завела старую пластинку о том, как её дочь позволила себе выйти замуж за простого челночника-эмигранта.

– Бабушка, пойдем в комнату, я тебе нашу ёлку покажу! – Кристина бесцеремонно потянула за рукав бабушкиной кофты с гипюром, за что чуть не выхватила от бабушки и мамы. Но девочка никогда не реагировала на замечания и всё продолжала делать по-своему.

– Да, что мы стоим в коридоре, проходите уже, сейчас откроем с вами бутылочку, – пригласил хозяин дома.

– Бутылочку чего? – хитро прищурилась бабушка.

– Вот открою барный шкаф, и вы сами выберете, что ваша душа пожелает! – перед посторонними людьми Родион никогда не демонстрировал своего скупердяйства.

– Аркаша, сынок, проходи, оставайся с нами, – предложила Ульяна племяннику, одарив его ласковой улыбкой.

– Нет, спасибо, Улька (так он называл её с детства), меня мама с папой дома ждут. Мы, по традиции, завтра ждем вас, все вместе будем праздновать. А я должен был бабушке помочь добраться. Теперь, пора ехать, – вежливо отказался парень.

– Как ты пойдешь? Там такой снегопад!

– Как? На автобусе! Сейчас на остановку, а оттуда на пятидесятый сяду. «Аэропорт» – это как раз его конечная остановка, оттуда пешком до дома минут десять.

– Нет, так не пойдет. Я тебя не отпущу, – Ульяна полезла в сумку и достала кожаный кошелек, – вот тебе деньги, поезжай на такси. Как раз возле остановки на бежевой копейке мой знакомый таксист стоит. Скажешь, что ты мой племянник. Пусть тебя в целости и сохранности до самого подъезда довезет.

– Уля, не нужно. Мама будет недовольна, что я у тебя взял денег… – Аркаша смутился.

– Еще чего не хватало. Я с мамой сама разберусь. Езжай, родной, из дома позвони, – она, проводив племянника, поцеловала его в холодную щеку.

А мороз всё с большим энтузиазмом продолжает рисовать узоры на стеклах многоэтажек. Похожи они то на волны бурного океана, то на огромные снежинки, такие ровные, чёткие рисунки, которые неподвластны ни одной кисти художника. Стоит только хоть капельку приоткрыть большое деревянное окно спальни, как сразу в квартиру клубами врывается морозный пар. Такой же, как выдыхаешь на улице. Надолго открывать окна нельзя, говорят, можно простудиться. Поэтому Альбина только лишь разглядывала причудливые рисунки и водила пальчиком по стеклу в ожидании брата.

– Вот придёт сейчас Аркаша, мы снова сядем на подоконник и будем болтать. Ничего, что еще не темно, просидим так до самых сумерек. Нет, до самых курантов! – трепетно ждала девочка.

Но её фантазийный полёт прервала мама:

– Пойдем, поможешь мне накрыть на стол, – позвала она, и Альбина с радостью согласилась.

Дочка раскладывала бумажные салфетки треугольником под каждую тарелочку, потом сверху клала позолоченные приборы. Стол постепенно заполнялся аппетитными блюдами, которые Мила по очереди приносила из кухни, параллельно поглядывая «одним глазом» в телевизор:

– Бедный Ипполит. Ни в чем мужчина не провинился, достойный, красивый. А Надя всё-таки выпивающего Женьку выбрала, – рассуждала она про всем известный кинофильм.

– Полюбила, – Роберт вступился за героиню кино, поставив на стол бутылку семилетнего армянского коньяка, а рядом – Советское шампанское.

– Такая она коварная штука, эта любовь, – улыбнувшись, ответила Мила.

Альбина смысл разговора не улавливала, так как сконцентрировалась на салфеточках и тарелках. А этот фильм помнила только по знаменитой мелодии. Её сосредоточенный взгляд перешел на входную дверь, когда в нее позвонили.

– Аркаша вернулся, – радостно сказала она.

– Сынок, ну как всё прошло? Помог бабушке? – Мила встречала сына у порога.

– Да, они уже садились за праздничный стол, когда я уходил, – ответил парень, снимая заснеженные сапоги.

– Как ты добрался домой? Там такой снегопад!

– Мне Ульяна дала денег на такси, я на нем приехал, – немного растерянно, как бы извиняясь, доложил он матери.

– Ну, Ульяша…– покачала головой Мила, – к чему эти лишние траты с её-то образом жизни? Ладно, иди выпей чай, согрейся, а потом ложитесь спать. Нам всю ночь праздновать, а вы быстро устанете, если не поспите. И не забудьте потом переодеться уже в нарядные вещи, к столу. Я приготовила тебе белую рубашку, а Альбинке – карнавальное платье снежинки, чтоб вы красивые вступали в новое тысячелетие.

На кухне работа не останавливалась: Роберт и Мила заканчивали последние приготовления к праздничной ночи.

– Всё, я десерты в холодильник положил, пусть застывают. Докурю сейчас и пойду тоже посплю, – затушив сигарету о гипсовую пепельницу, сказал Роберт.

– Дорогой, а подарки для детей? – шепотом спросила Мила.

– Щенок на стоянке сидит за нашим домом, я охранников попросил проследить за ним. Покормили его, и обратно в коробку положили, чтоб не убежал. А джойстик Аркашин в машине лежит. Как они уснут, спущусь и заберу всё вместе.

– Ну и хорошо.

– А ты почему про свой подарок не спрашиваешь? – Роберт нежно обнял жену за талию.

– Деде Мороз и для меня что-то подготовил? – игриво подняв бровь, спросила Мила.

– Конечно. И, опередив твой вопрос, предусмотрительно на кровать в нашей спальне положил. Не под ёлочку, но тоже приятно.

– Тогда, я пойду посмотрю? – щеки Милы покрылись румянцем.

– Пойдем вместе, – взяв за руку жену, сказал Роберт.

Входить в родительскую спальню без разрешения детям было строго запрещено. Поэтому, взрослые могли спокойно побыть наедине, зная, что их не побеспокоят. Войдя в комнату, Мила ахнула. На шелковом китайском покрывале лежала кожаная сумка-мешок кислотного цвета. Как раз модная и крайне редкая часть женского гардероба конца девяностых. За такими моделями охотились все рыночники, но урвать ее было почти невозможно.

– Это мне? – по-детски обрадовалась молодая женщина.

– Тебе. А ты ее открой, может там внутри что-то есть? – Роберт делал вид, что не имеет отношения к подарку.

Мила быстрыми движениями расстегивала многочисленные змейки на кожаной сумке, пока в одном из отделений ни обнаружила коробочку из бархата.

– Роберт…– протянула она.

– Я не причем, – поднял он ладони вверх, – это все Дед Мороз.

В бархатной коробочке лежал комплект из белого золота с россыпью бриллиантов, серьги и кольцо, явно антикварный. А на бирках ярко выбита надпись: «ГлавЮвелирТорг СССР».

– Какая прелесть, – Мила закусила нижнюю губу от восторга.

– Этот комплект – не простой, – объяснил муж, – я вообще-то должен был подарить его тебе тогда, когда Альбинка родилась, но, как ты помнишь, момент был не тот. Спокойной жизни нам не светило, и я попросту о нем забыл. А вот совсем недавно нашел его, перебирая вещи, которые когда-то привез из Грузии. Комплект этот дедушка мой…купил, я тогда был не старше нашей дочки, – запинаясь, рассказывал Роберт, – дед сказал моей маме, чтоб подарила будущей невестке, когда я вырасту и женюсь. То есть тебе. Но, отношение моей мамы к нашему браку ты и сама знаешь, – понуро вздохнул он, – поэтому, она просто отдала его мне, когда приехала сюда. Прими его как нашу фамильную драгоценность. Пусть и не так, как того хотел дед, но всё же – это реликвия моей семьи. А ты уже потом подаришь его Альбине на выпускной или ее дочке, сама решишь.