Три девочки расположились на первом уровне двухэтажной кровати, прижавшись друг к другу, как птички на жёрдочке во время грозы. Старшая Ева – белокурая блондинка плотного телосложения, уже начавшая формироваться, как юная барышня. Самая миролюбивая и домашняя, понимающая и способная войти в положение, так похожая в этом на мать.

Средняя – Кристина. Яркая брюнетка с кудрявыми, пористыми волосами, всегда непослушными и неаккуратно завязанными в забавные пучки. Ее и без того своенравный и жесткий характер в связи с событиями теперь станет еще более сильным, решительным. Никогда не спрашивала чужого мнения, всё делала так, как хотела только она. И ей во всем потакали, но теперь она, потеряв половину своей уверенности, которая существовала благодаря отцу, найдет еще больше сил, только внутри себя.

И Альбина. «Девочка – уголок» – мечтательница, сердце которой уже ранил отец, но её любовь к нему всё такая же, априори чистая, детская. Хоть и теперь идет рука об руку с вечным страхом, что папа снова поднимет руку, даже тогда, когда это совсем безосновательно.

– Что слышно про дядю Роберта? – первой начала разговор Ева.

– Пока новостей нет, мама ничего толком не рассказывает, а в больницу мне нельзя, не берет с собой, – жалобно ответила Альбина.

– А мой обещал сегодня на похороны прийти…– унылым тоном сказала Ева.

– Почему не пришел?

– Не дошел…Он не просыхая пьет, – из глаз Евы потекли слезы.

– Так печально, когда папа такой, – размышляла Альбина.

– Печально, когда его нет вообще, – тихонько отозвалась Кристина.

Когда все разошлись, Ульяна и Мила занялись посудой, прибрали стол и присели немного отдохнуть.

– Ты, наверное, очень устала? – спросила Мила, – тебе бы прилечь.

– Мне нужно разобрать его вещи. Что-то раздать, что-то выбросить… Милка, я сама не смогу… – глубоко вздохнула Ульяна.

– Мы вместе всё сделаем, не волнуйся.

Из платяного шкафа они по очереди доставали пиджаки внушительных размеров, парадные формы генерала, личные вещи, и аккуратно раскладывали их по сумкам. Мила протянула руку к задней стенке шкафа и внезапно наткнулась на что-то железное на ощупь и холодное.

– Там какой-то ящик, – осторожно она достала металлическую коробку, на которой висел небольшой замочек, – это сейф что ли?

– Похоже на то, – Ульяна была совершенно не удивлена, увидев эту вещь.

– Ваше? Семейное? Извини, – Мила уже собиралась вернуть его на место.

– Нет. Его. Личное.

– И ты знала? Что у мужа есть отдельный тайник, – поразилась она.

– Знала. Я даже знаю, где у него записан пароль. Только вот, я никогда не открывала и не хотела знать, что там.

– Ну, кажется, настало время.

Ульяна вышла, а через мгновение вернулась с толстым кожаным портмоне покойного мужа в руках. Оттуда она вынула бережно сложенный блокнотный лист с паролем от сейфа. Вместе с сестрой, они быстро вскрыли его, но удивления содержимое не вызвало.

– Деньги. Ну это было ожидаемо, – резюмировала Мила, -да и сумма не такая уж большая, а спрятано, как будто сундук с сокровищами. Вот же скряга жадный…

Ульяна подняла глаза на сестру, но не осуждающе, а скорее, молча согласившись.

– Прости. Но, сейчас то уже можно сказать… насколько он был скупой в отношении тебя, – Мила хотела наконец завести этот достаточно неприятный, но откровенный разговор.

– Я прожила с ним тяжелую жизнь, ты права. Но, были и счастливые моменты. Его помощь нам с Евой сложно недооценить. И, теперь, мы будем вместе с девочками жить в своей большой уютной квартире…Хотя бы временно…

– Почему временно? – продолжая раскладывать купюры из сейфа, спросила Мила.

– Так, стоп. А это что? – из-под стопки купюр Мила достала сверток – ксерокопию какого-то документа.

– А это, скорее всего, причина, по которой мы тут будем жить временно. Копия его завещания.

– Родион оставил завещание? Но зачем?

– Он – военный, Милка. Мало ли, что могло произойти. Да, отставной, но это дела не меняет. И потом, он хотел обезопасить своих сыновей. Сегодня, когда мы сидели за столом, приходил почтальон. Принес телеграмму от первой жены. Она уже выехала сюда, разбираться с наследством. Вот мне интересно, нам с дочерями что там полагается теперь, и не отберет ли она вообще всё.

– Читай, что он там распределил, – Мила вручила документ сестре, – только дверь закрою, чтоб дети не вошли.

Ульяна внимательно прошлась глазами по написанному, пока наконец ни нашла заветные строки.

– Ну? Что там? – Мила, будто ребенок, находилась в нетерпении.

– Слава Богу. Квартиру не придется делить. Он оставил ее нам, – подытожила Ульяна, – но, банковские счета разделим на всех. И там, как я думаю, сильно рассчитывать не на что…

– Вот козёл! – Мила силой пихнула ногой одну из сумок с вещами Родиона так, что они вывалились на пол, – мог бы деньги тебе оставить! Ты же должна на что-то растить детей! Я уже подумала, что с его уходом все твои проблемы закончатся!

– Похоже, всё только начинается. Ведь, его бывшая жена с детьми скоро будет здесь.

Проспав всего пару часов, еще до рассвета, Мила неслышно оделась и выехала к мужу в больницу. Трескучий мороз, казалось, уже никогда не отступит, так крепко он охватил город. Прислонившись головой к замерзшему окну маршрутного такси, она боролась с накатывающим желанием уснуть, оставляя на окне матовый след от теплого дыхания. Но, неаккуратная манера езды шофера такого шанса не давала: каждую остановку он так резко тормозил, что те, кто не успели занять сидячие места, просто падали, словно оловянные солдатики друг на друга. Маршрутка ранним утром – еще тот аттракцион.

В коридоре больницы Мила наткнулась на палатную медсестру, которая уже запомнила, к какому из пациентов она приходила.

– А для вас хорошая новость. Супруг ваш был на осмотре у офтальмолога, утром к нему понемногу зрение стало возвращаться.

– Неужели? – Мила от радости даже вскрикнула, еле удержавшись не захлопать в ладоши.

– Вам очень повезло, что заведующий взял вас под свое крыло. Самый грамотный доктор в нашем отделении. От него никто не уходит, не поправившись.

– Мы ему очень благодарны и всему персоналу тоже, – глаза Милы наполнились слезами.

– Кстати, у пациента уже с самого утра посетитель. Наверное, ваша родственница. Ну, мне пора, работа не ждет, – медсестра улыбнулась и направилась в конец коридора.

– Какая еще родственница? – подумала Мила.

Подойдя к двери палаты, через неприкрытую дверь она услышала знакомый писклявый голос.

– Ты меня совсем не рад видеть? – ноющим тоном спросила Натали.

– Я сейчас вообще с трудом способен что-то увидеть. Подумал, что это Мила приехала. Только, когда ты ближе подошла, разглядел, – Роберт отвечал нехотя, как-то снисходительно.

– Ты меня прости, что я неожиданно приехала, но мне просто необходимо было тебе сообщить! – Ната копошилась в сумке и что-то искала.

– Сообщай, только быстрее. Сейчас мне капельницу будут делать, а я от нее обычно сразу засыпаю.

– Ах, вот! – она тыкала ему в лицо какой-то документ, – неужели не догадался?

– Нет, я же сказал, не вижу мелкие детали. Тем более, прочитать что-то не смогу.

– Это свидетельство! Мы с мужем развелись! – восторгалась Ната, но Роберт ее восторга не разделил и ответил молчанием. Мила от удивления прикрыла рот ладонью. Она боялась услышать то, что могло разрушить не только ее брак, но и её саму изнутри.

– Почему ты молчишь, Роб? Ты разве не рад? – опять ныла Ната.

– Наташа, послушай, – чаша его терпения переполнилась, – ты пришла ко мне в больницу, ни разу даже не спросила, как я вообще себя чувствую, какой у меня диагноз. Тебе это всё не интересно. Тебе интересно только то, что касается тебя. Твой развод, твои дела и твои новости, – он сжал руки в кулаки, – у меня нешуточный диагноз, мне сейчас не до чего вообще. Мила меня тут почти ни на секунду не оставляет. Только на похороны ушла, остальное время она здесь, со мной, даже дома не появляется. И вот еще что, никаких надежд я тебе не давал, разводиться не просил. Ты себе всё выдумала сама, – здесь ему пришлось остановить свою пламенную речь, так как Ната всхлипывала уже на всю палату. Мила в очередной раз удивилась, но уже в позитивном ключе. Ей льстили слова мужа, хотя она отлично себе представляла, как долго длилась его интрижка с Натали.