Посвящается всем родителям.

Любите своих детей,

что бы они ни сделали.

Посвящается всем детям.

Любите своих родителей.

Они тоже имеют право на ошибку.

Все имеют право на ошибку.

Её самым любимым временем года всегда была зима. А то, что называли непогодой – снегопад и лютый мороз – любимые природные явления. Она часами могла наблюдать за тем, как кружатся снежинки под единственным фонарем, который было видно из окна их с братом детской комнаты. Девочка представляла себя одной из этих снежинок, которая, танцуя в зимнем вальсе, вращалась среди подруг, резко взлетала вверх, к самой лампе, горевшей теплым жёлтым светом, и тут же возвращалась вниз к земле, устланной белым покрывалом. И так до того момента, пока на нее не обратил бы внимание никто иной, как сам Щелкунчик. Аккуратно взяв её за тонкую, ледяную ручку, он пригласил бы в свою волшебную конфетную страну и сделал бы её Принцессой. Ей восемь лет. И её единственная мечта – стать принцессой в Стране сладостей.

– А знаешь, как сделать еще уютнее? – спросил её старший брат Аркаша.

– Нет. Расскажи, как?

– Садись на подоконник. Ты с одной стороны, а я – с другой. Будем вместе смотреть на снегопад и сочинять сказку.

– А потом?

– Потом? Просто молчать.

– Давай! Ты начинаешь!

Их не заботило, что подоконники в квартире – деревянные, и могли не выдержать их общего веса. Но, на удивление, родители, зная о том, что дети частенько забираются на окно и обсуждают свои «серьезные» детские темы, никогда не запрещали им этого делать. Так, они провели много предновогодних вечеров. В ожидании сказки и волшебства, какое может происходить только в беззаботном детстве.

Они жили в спальном районе, откуда открывался вид на загородный аэропорт. Вокруг дома – постоянная туманность, их пробуждения и засыпания сопровождались свистящими и гудящими звуками пролетающих мимо самолетов. От самого аэропорта их район отделял разлив широкой реки. Каждую зиму она покрывалась тонкой коркой льда, и каждая прогулка по ней становится игрой с удачей.

Альбина никогда не выходила на лёд. Во всех смыслах этой фразы. Её учили жить в безопасности, оберегать себя, беречь родителей от лишних переживаний и волнений, ненужного стресса для всей семьи.

– Мам, а ты сегодня будешь идти мимо почты? – спросила она, провожая маму на работу. В руке за спиной девочка держала самодельный конверт из цветной бумаги. На ней – теплые домашние штанишки и кофта с изображением какого-то персонажа из мультфильма Диснея. Очень модный набор в 90-ые годы.

– Буду, дочка. Что ты хотела отправить? – натягивая высокие кожаные сапоги, спросила Мила.

– Я хочу отправить одно письмо… Дедушке Морозу, – щеки Альбины покраснели от смущения.

– О! Ты уже написала? А что ж ты попросила у него в подарок? –спросила мама, бросая на ходу в сумку книгу про глазные патологии.

– Секрет, – она стеснялась признаться и протянула маме свой конверт, не ответив.

– Ну, что ж. Я обязательно его отправлю. А ты, моя хорошая, не забудь на обед съесть супчик. Это очень полезно и вкусно, – мама присела на одно колено и нежно поцеловала дочку в лоб.

– Не волнуйся, – встряла Тома в мамины наставления, – я за ней прослежу и накормлю.

Тома работала в семье уже несколько лет. Альбина не любили ее. Пожалуй, это был единственный человек, который вызывал в маленькой девочке такие негативные эмоции. Кажется, чувства у них были взаимными. Внутренний голос всегда подсказывал Альбине, что от нее стоит ожидать подвоха. Но, Миле она нравилась тем, что не позволяла себе безответственных выходок, всегда выполняла свои обязанности добросовестно и вовремя. На все жалобы дочки о том, что она не хотела с ней оставаться, гулять, ходить в школу и обратно, родители лишь смеялись и просили быть снисходительной к помощнице. Альбина терпеть не могла, когда Тома пыталась её воспитывать. Но, сильно боявшись гнева отца, не отвечала ей грубостью на вечные придирки. Скорее, по-детски её выводила из себя. А Тома – всегда «клевала» на невинные издёвки.

Входная дверь за мамой закрылась.

– Не буду суп, – капризным тоном сказала девочка, делая вид, что говорит сама с собой. Но, выдала она это так громко, чтобы Тома услышала и начала ворчать.

– Я тебе покажу «не буду». Иди в детскую, убери постель за собой, – приказным тоном сказала нянька.

– Не буду, ты же знаешь. Я хочу играть, – стояла на своем Альбина.

– Лень родилась раньше тебя. Сначала лень на свет явилась, а потом ты. Когда ты собираешься стать аккуратной девочкой? Складывать вещи на стульчик ровно, а не бросать вывернутые шмотки горой?

Но, Альбина не реагировала на ее недовольства.

– Пойду поиграю в компьютер, – после появления огромного персонального компьютера в доме, досуг девочки проходил исключительно напротив широкого громоздкого монитора. До момента возвращения домой брата после школы, компьютер был в ее распоряжении.

– Я прилягу, что-то голова болит. Ты смотри, не рассказывай отцу, что я подолгу сплю днем. Не вздумай меня выдать. Боже, какой у вас удобный диван, – бормотала под нос Тома, плашмя упав на него.

«А я и не собиралась. Лежи себе. Только меня не трогай»: подумала Альбина.

Внезапно раздался звонок в дверь.

– Кто там? – девочка подбежала к двери и встала на носочки, до дверного глазка она еще не дотягивалась.

– Это я, – услышала она низкий строгий папин голос.

– Папочка, – не успев открыть дверь, она запрыгнула на отца, обхватив его за шею. Пухленькая девочка всегда с большим удовольствием «висела» на шее у папы.

– Ты уже вернулся с работы?

– Нет, я только на одну минутку.

В зале раздался топот домашних тапочек, быстрым шагом Тома «влетела» в прихожую.

– Здравствуй, Роберт. А я там…это… За диваном вытирала пол, – сочиняла она на ходу.

Альбина хитро улыбнулась, но не смела ее выдать.

– Привет, – бросил ей в ответ отец. Он не очень любил говорить с Томой и вообще вел себя слегка высокомерно, всегда давая понять, кто есть кто в доме.

– Быстренько освободите мне всю стену с правой стороны, – приказал папа, – уберите эти стулья и вазу.

«Ах! Неужели!». Её маленькое детское сердечко затрепетало.

– А зачем? – с надеждой в голосе спросила девочка, догадываясь, для чего папе нужно освободить место.

– Я по дороге домой заехал в лес и срубил для тебя самую красивую ёлку. Сейчас мы ее поставим, а вечером, когда я вернусь с работы, вместе украсим, – папа незаметно подмигнул Томе, чтоб та не выдала его секрет про покупку ёлки на площади, рядом с домом. Конечно, ни в какой лес он не ездил.

«Ура! Наконец-то».

Запах хвои моментально заполнил пространство, а мягкие иголки совсем не кололи пальчики. Сосна была огромной, практически под потолок. Продавец крепко обмотал ее строительной веревкой, а Альбина смирно ждала, пока папа перережет ее и освободит новогоднюю красавицу. Он плотно поставил дерево в коробку с песком и быстро распаковал. Широкие, густые ветви освободились и сразу раскрылись, словно бутоны цветов.

– Пап, какая большая! – восхищалась она, не скрывая своего восторга.

– Я же сказал, самую красивую срубил, – улыбнулся Роберт, – ну, все. Я побежал, у меня встреча.

Когда они остались вдвоем с Томой, домработница снова улеглась на диван, а Альбина не могла оторвать глаз от чудо-дерева, не в силах забыть рассказ о прекрасном лесе, в котором папа ее нашел. Она представляла, как всё в нем завалено снегом по колено, как было бы здорово прокатиться там на санках между столетними соснами.

«Надо обязательно попросить папу вечером свозить меня туда. Только очень осторожно. Я не привыкла о чём-либо просить. Уж очень боялась гнева отца. Когда он только строго смотрел на меня, мне хотелось провалиться под землю. А уж о крике, мне страшно было подумать». Но, жаловаться было бы неправильно. Все, о чем мечтал любой ребенок, у сестры и брата было с избытком. Она села под сосну рядом с картонной коробкой, доверху наполненной песком, которую Тома прикрыла какими- то рваными тряпками, и погрязла в воображаемом путешествии по чудесному лесу.