– У вас мужа никто не уводил, вы уже давно были разведены, задолго до моего появления в жизни Родиона. Если вы забыли – я вам напоминаю, – спокойно и без эмоций ответила Ульяна, наблюдая за нервными конвульсиями бывшей генеральши.

– Тише, тише. Успокойтесь, – постучала молоточком судья, – суд вынужден удалиться для рассмотрения дела и на время проведения экспертизы.

– Ну, на сегодня всё, – набросив на плечи потёртую шубу, сказала Ульяна сестре.

– Рассказывай, – Мила ожидала за дверью, но теперь ей натерпелось узнать подробности.

– Будет экспертиза, завещание проверят. И, когда эта крыса узнает, что оно подлинное, наверняка только тогда отстанет от нас.

– Ульяна, ты уверена, что он правильно его составил? – засомневалась Мила.

– Конечно, почему ты спрашиваешь?

– Просто… – Мила перешла на шепот и прикрыла рот рукой, – у меня есть связи. Я могу сделать так, что экспертиза покажет всё, что мы захотим.

– Тихо ты, – одернула её сестра, – там все нормально. Быстро проверят эту бумажку, и мы с девочками выдохнем спокойно.

Следом за Ульяной из зала суда вышла «красная» и заметно вспотевшая женщина. Грубым движением она схватила Ульяну за локоть и резко дернула:

– Я тебя по стенке размажу, поняла? Квартиры тебе не видать. Все связи подниму.

– Так, уберите руки, или я позову охрану сейчас, – Мила кинулась защищать сестру.

– Не надо охрану, твоя сестра и так уже все поняла, – переведя свои поросячьи глаза на Милу, сказала она.

– Да тут не охрана, тут врача впору вызывать. Вы не в себе, – улыбнувшись одним краем губ, произнесла Мила, – я, наверное, запрошу другую экспертизу. Медицинскую. Чтобы вас проверили на психическое здоровье.

– Себя проверь. Дура, – уже уходя по коридору, крикнула она в ответ.

Бесконечные слушания затянулись на недели. Всеми мыслимыми способами гнусная дама выживала Ульяну из желанной квартиры, где прошла ее молодость. Воспоминания о тех днях, когда генеральша была еще молода и желанна любимым военным, хранились в этих стенах. Квартира для нее стала неким символом радостной жизни, которая оборвалась одновременно с разводом. И, конечно, винила она во всём ненавистную Ульяну. Издевательства с ее стороны продолжались вплоть до решающего дня.

Выйдя из зала суда, Ульяна сдержала накатившиеся слёзы, дабы их никто не увидел. Мила всё так же ожидала сестру на скамейке за дверью.

– Как всё прошло? – спросила она, увидев опухшие глаза сестры.

– Половину от стоимости квартиры его бывшая отдает деньгами. Наличными. Она переедет вместе с сыновьями в квартиру, как того и хотела всю жизнь. Прямо мечта – четырехкомнатная квартира в центре города, после долгих лет её жизни в пригороде. А нам – отступные и «до свидания», – Ульяна развела руками.

– Это невозможно! – Мила не сдержала вырвавшийся крик, – ты же понимаешь, что она подкупила всех? Судью, экспертов, нотариуса? Этого не может быть!

– Может. Я устала сражаться, Милка. Пусть забирает, мне всё равно останется какая-то сумма. Мы сможем что-то купить себе…другое.

– Ты уверена? Что мы оставим всё так, как есть? – Мила недоумевала.

– Да, у меня нет возможности решить этот вопрос, иначе я вообще без денег останусь. В большой квартире, но без единой копейки. Зачем мне это? Еще двоих девочек поднимать.

– Ладно, – она не стала давить на сестру.

Вернувшись в последний раз в свой дом, Ульяна вытащила все чемоданы и сумки, начав медленно складывать в них одежду, посуду и другие вещи.

– Сумма там не такая уж и мизерная. На квартиру, пусть не в самом центре и, конечно, не на четыре комнаты, но вам хватит, да и еще останется на ремонт. У тебя хорошее образование… – рассуждала Мила.

– Сестринское дело, – скептически произнесла Ульяна, перебив сестру, – я такая дура, что в мединститут не смогла поступить дважды.

– И что? Поверь мне, как врачу: хорошая медсестра сегодня – на вес золота. Я тебя возьму к себе в отделение, в частную клинику. Работы немного, зарплата достойная. Будем видеться почаще.

– Я совсем о себе не думала, Милка. Растворяясь в заботах своего мужа, дома. Я себя забросила. Я Еву забросила. Почему я не пошла против него и не стала работать? – сокрушалась она.

– Потому что таковы были условия. Это жизнь! Условия сейчас поменялись. А твоя задача – под них правильно подстроиться. Я рядом с тобой, мама рядом, в конце концов. Ни ты, ни твои девочки нуждаться ни в чем не будет.

– Да дело не в этом. Я – нереализованная, как человек. Как самостоятельная личность. Я погрязла в уборке, стирке и обслуживании жадного мужчины. И без него, отдельно от него, я ничего не представляю.

– Ты была реализована как жена. Как мама. Ты прекрасная мать! В ущерб себе не вышла работать, всю себя детям отдала. Они у тебя не с няней росли, а с тобой, – подбадривала Мила, намекая на себя.

– Да и как мама, что я сделала с Евой? У Кристины было всё. А Еву он ненавидел. Тихо, внутри себя, но мы все это знали прекрасно. Особенно, когда водил Кристину развлекаться, а Ева делала вид, что идти не хочет. Но я, как мама, знала, что она хотела также!

– У тебя не было выхода, – как мантру повторяла Мила, – лучшим решением было тогда переехать к Родиону, выйти за него замуж. Иначе что? Остаться на улице беременной? Всё, успокойся. Поехали ко мне, побудете пока у нас. А квартиру найдем со временем. Это не самая большая проблема.

– Мама, – в кухню неслышно вошла Кристина, – почему ты чемоданы собираешь? Мы на море едем?

Ульяна и Мила переглянулись. Присев на коленки напротив дочери, Ульяна произносила тяжелые для нее слова:

– Нет, дочка, на море мы пока не едем. Нам, к сожалению, придется переехать отсюда.

– Как переезжаем? Этой мой дом. Наш дом. Я не хочу переезжать, – возразила она, – тут всё папино. Папин кабинет, его коллекция оружия, его бинокли. Я не хочу это всё тут оставлять!

– Так вышло… Это больше не наша квартира… А бинокли…Забери все себе. Вот прямо из папиного кабинета всё, что тебе нравится, все забери. На память. Возьми сумку и сложи все папины вещи, какие захочешь.

Кристину пробила дрожь, её только-только сформировавшееся девичье тело покрылось мурашками, и она, громко зарыдав, закричала что было сил:

– Эта толстая крыса у нас отобрала дом? Да? Это она виновата? Ведь папа обещал мне, обещал, что я всегда буду жить здесь! В моей комнате!

– Тише, родная, ну что ты…– Мила присела на пол рядом с племянницей и прижала девочку к себе, – все будет хорошо, Бог с этой квартирой, у вас будет еще лучше, еще красивее!

– А я не хочу красивее, я хочу нашу! Тут папа с нами жил, – блузка Милы промокла от слёз Кристины, но она всё крепче прижимала ее к себе, еле сдерживаясь, чтоб не заплакать.

– Прости меня, доченька, – уставившись в одну точку, произнесла Ульяна, – не смогла я дойти до конца. Не смогла крышу над головой нам оставить. Уже во второй раз я пропадаю. Почему же мне так не везет?

Поднимаясь по ветхому подъезду, стены которого были облуплены, а сверху везде свисали куски штукатурки, сёстры старались идти быстро, чтоб на их головы не посыпалась побелка, даже некасаясь пыльных треснувших перил. Из одной квартиры были слышны крики и звуки побоев, а из той, что была рядом – громкий лай нескольких собак. На одном из этажей по перилам пробежала кошка, оставив после себя неприятный запах.

– Удивительно, наш Марс настолько чистоплотный пёс, что в доме вообще запаха в воздухе нет. Если не знать, что у нас живет собака, никогда не догадаешься, – причитала Мила.

– Это еще и от хозяев зависит. Вы тоже любите чистоту, Тома помогает, поэтому так, – Ульяна запыхалась, дойдя до последнего, пятого этажа старой «хрущевки» на краю города.

– Вот эта дверь? Зелёная? – показала Мила на железную, давно нуждающуюся в покраске входную дверь. Ульяна кивнула, параллельно пытаясь найти в сумке ключи.