– Щенку тоже найдем угол, не волнуйся. А с Родионом я разберусь, ты в голову не бери. У тебя своих проблем полно.

Ульяна обладала какой-то магической силой – всегда правильно понимать. С ней везде было как дома. Уютно, размеренно. Будто она сердце твое окутывает шерстяным пледом, или одевает тёплый растянутый свитер, чтоб согреть душу. Она принимала тебя со всеми недостатками и никогда не критиковала. С ней можно было выражать эмоции. Любые, по любому поводу и без него. Ведь смеяться и плакать без повода можно не с каждым. Она умела любить. И ей нравилось любить. Любовь к её мужу должна была выражаться в служении. И служила, как она считала, достойно. Супругу, детям, семье. Долгу. Но, сама того не осознавая, мужу она не служила, а прислуживала. При этом, любила свою жизнь даже в тот момент, когда казалось, что любить было не за что. Когда было самое время проклинать своё жалкое существование. В ее душе было и есть место для всех. Под ее кровом так же, как и в душе, каждый находил себе место. Каждый, кто потерялся, находил самого себя. Жаль, что жизнь не всегда отвечала ей взаимностью, посылая всё новые испытания.

Когда Мила и Альбина оказались на пороге квартиры отставного генерала, тот уже был подготовлен к предстоящей встрече с племянницей жены и её питомцем. Хоть он и был иногда непреклонен в своих решениях, здесь ситуация не позволяла поступить иначе.

– Проходите, мы вам рады, – неожиданно начал он, увидев гостей, – ты, Мила, оставь переживания за девочку и собаку. Мы за ними присмотрим сколько будет необходимо. Занимайся мужем. Ты сейчас там нужнее. Ну, проходи, племянница! – пригласил генерал.

Ульяна помогла Альбине снять верхнюю одежду и жестом пригласила сестру тоже войти в дом, но та отказалась.

– Уже поздно, побегу к Роберту. А вам, родные, спасибо, что бы я делала без вас? – Мила от усталости уже не чувствовала, как болело ее тело и ныли ноги.

– Да брось, – Ульяна махнула рукой, – пойдем, дочка, я тебе уже постелила в комнате девочек. Искупайся и ложись, а я вам принесу перед сном горячий чай с медом, – Ульяна знала, что племяннице сейчас требуется повышенное внимание, ведь она уже не совсем ребенок и все прекрасно понимает. Понимает, что папа заболел чем-то серьёзным.

– Доедешь до больницы, позвони, – крикнула Ульяна вслед сестре, закрывая за ней входную дверь.

– Неужели папа разрешил? – Кристина играла с Марсом в мяч, пока Ульяна заплетала Альбине тугую косу.

– Мне было нелегко, но я смогла его уговорить, – подмигнула она дочери.

– Не дай Бог он его разбудит своим лаем, придется нам всем пятый угол искать, – шутила Кристина.

– Кто кого разбудит, если начнет гавкать? Родион Марса или наоборот? – отозвалась Ева с верхней полки двухъярусной кровати.

– Нет, ну ты видишь, что она говорит про моего отца? – возмущенно Кристина посмотрела на мать, – будто собака – это он.

– Ева, – мать сделала вид, что недовольна ее высказыванием, но сама еле сдержала смешок. Старшая дочь поняла это по взгляду.

– А что? Вот был бы ваш Родион такой, как Роберт. Он для Аркадия старается, всегда к нему добрый, – Ева едва не выдала секрет, который скрывали от Альбины и быстро прижала ладонь к губам.

– Конечно добрый, он же его папа! – тон Ульяны стал строгий, даже сердитый. Она и две ее дочери переглянулись. В комнате повисла неловкая пауза.

– Ну да… – замялась Ева и опустила глаза.

– Хоть бы дядя быстрее поправился, – Кристина быстро сменила тему, – мы за него очень переживаем.

– Давайте за дядю помолимся, – Ева спустилась со второго этажа кровати.

Альбина уже знала на тот момент кое-что о религии, вере. Знала, где в комнате мамы стоят иконы, но сама еще ни разу не пробовала молиться. Только сейчас она узнает, что с Богом можно еще и поговорить, а не только любоваться Его образом на иконах.

– Хорошая мысль. Я сейчас принесу свечки, – из потайного шкафчика в их с Родионом спальне Ульяна принесла тонкие восковые свечи, а также старенькую тетрадку с потрепанными, потемневшими от времени страничками в клетку.

– Это ваша прабабушка записала сюда все молитвы на старославянском языке. А я потом переводила для нас.

Повернувшись к окну, в которое разливала свой свет одинокая луна, девочки зажгли свои свечи и сосредоточенно вторили каждому слову, которое в молитве произносила Ульяна. Альбина в ту ночь наизусть запомнила молитву о здравии на всю жизнь.

– Поставьте их в подсвечник и ложитесь в постели. Я тоже пойду к себе отдыхать, – Ульяна поцеловала каждую девочку по очереди в лоб и пожелала доброй ночи. Они еще долго болтали шепотом, обсуждая девичьи очень важные дела. Таким образом, заставляя Альбину хоть на время забыть о болезни отца. Марс прижался к хозяйке и тихонько наблюдал за девочками, поворачивая морду то к одной, то к другой, будто что-то понимал. А по детской комнате разливался нежный медовый запах, исходивший от догорающих свечей.

Ближе к часу ночи девичий галдеж затих, а на его место пришло мирное сопение. Мир этих юных дев, так не похожих друг на друга, ненадолго погрузился в сон. Зимнее небо, окутанное туманом, молчаливо наблюдало за спящим городом, лишь немного опуская свет звезд в окна жилищ. Безмятежный сон прервал громкий лай щенка, который было слышно в каждом углу большой квартиры. Он лаял из кухни.

– Отец его сейчас застрелит, – первой открыла глаза Кристина.

– Он всегда такой шумный? – в след за ней проснулась Ева.

– Подождите, я его сейчас успокою. Он, видимо, проголодался, – Альбина подскочила с дивана, быстрым движением опустила ноги в пушистые тапочки и рванула на голос Марса, который, похоже, не собирался замолкать.

– Марсик, Марс, – звала она его, – чего ты шумишь?

Вдруг Альбина замерла на месте. Войдя в кухню, она увидела Родиона, пластом лежащим на полу, а рядом с его рукой – разбитый стакан, который, видимо, был наполнен водой, так как лапы и длинные уши Марса стали мокрыми. Только увидев девочку, пёс умолк. Альбина поняла, что таким образом Марс звал на помощь.

– Ульяна, проснись, – Альбина с силой схватила тётю за грудки пижамы и трясла её в попытке разбудить. Уже долгое время Ульяна принимала снотворное, так как не справлялась с мыслями, что не давали уснуть каждую ночь. По этой причине, разбудить ее было сложной задачей. Даже звонкий лай Марса она не слышала во сне. Собрав все свои силы в кулаки, девочка потянула за пижаму и услышала треск хлопчатой ткани. Неприятные ощущения впившегося шва в плечо заставили Ульяну открыть глаза.

– Там это… На кухне… пойдем, – она продолжала тянуть ее за рваную пижаму.

– Что случилось? – пробормотала Ульяна и широко зевнула.

– Да вставай же, там Родион! Я не знаю, что с ним…

Услышав имя мужа, она сразу широко раскрыла глаза, повернула голову и увидела, что в постели его нет.

– Быстрее, – умоляла Альбина, – иди на кухню!

Они вбежали туда вдвоем, а за ними хвостом болтался Марс. Тучный и высокий, Родион занимал всё свободное пространство на кухне, лёжа на животе. Ульяна попыталась развернуть его тело, но ей не удалось, и она, поскользнувшись на мокрой напольной плитке, упала рядом с ним прямо в лужу. Пятна свежей алой крови, что появилась на белом полу, дали понять, что Ульяна порезала руку о разбитый стакан.

– Родя, что с тобой? – она схватила его запястье в попытке нащупать пульс. После окончания колледжа медсестёр, у нее еще оставались, хоть и не большие, но все же медицинские знания. Да и детство, проведенное в семье родителей – медиков не прошло бесследно.

– Нужен фонендоскоп, пульс не прослушивается.

– Где он лежит? Я принесу, – сказала Альбина, стоя за спиной тёти в мокрых тапочках.

– У меня его нет. Надо скорую вызывать.

– Мама, что происходит? Почему папа лежит на полу? – раздался испуганный голос Кристины.

– Быстро телефон дайте, – крикнула Ульяна, всё еще держа в руке ладонь Родиона.

– Папа, вставай, папочка! – Кристина упала на коленки рядом с отцом и тоже попыталась развернуть его к себе лицом. Казалось, ее истошный крик разбудил всех соседей в радиусе километра. Позади них Ева уже диктовала дежурной адрес и номер квартиры.