Вероника с тревогой высунулась из-за книжки. Папа покосился на нее и хмыкнул. Его не слишком радовали живущие в доме крысы, уверяющие, что они потомки чьего-то фамиллиара, но те почти не доставляли беспокойства и совершенно точно не были какой-то нечистью (Майно проверил очень тщательно).

— А вы, коллега, с какой целью интересуетесь? — спросил он.

— Я… нет, ни с какой!.. — ощутимо испугался Кацуари. — Не видели… ну и не видели. Извините за беспокойство!..

Он быстрым шагом удалился, а Майно Дегатти проводил его внимательным взглядом. От соседа за вспашку разило тревогой, и Майно сделал зарубку на память — выяснить, что связывает нелюдимого порченика и говорящих крыс.

Но потом. Крысы живут в усадьбе больше полугода, Кацуари тоже вряд ли завтра растворится в воздухе, так что дело не срочное. А сегодня Игнедис, сегодня праздник, сегодня надо пить, есть, веселиться и пускать фейерверки. Чтобы отвлечь Веронику, которая теперь заволновалась за своих крыс, Майно взял апельсиновую кожуру, подбросил ее в небо и направил легкий заряд огненной маны. Пустяковый фокус, но над столами разлилось пламенное марево и так запахло апельсинами, что дети заверещали от восторга.

Не только небо, но и море сегодня переливалось огнями. По всей набережной светились руны и каждая время от времени извергала пылающую ракету. Бурмистр Радужниц, по сути просто деревенский староста, был волшебником не выдающимся, только специалистом Скрибонизия, но в огненных рунах толк знал и на каждый праздник устраивал знатные фейерверки.

Но обычно это делал только он один, потому что большая часть мистерийских и севигистских праздников огненных забав не предусматривает. Однако Игнедис, день Золотого Ворона, дело совсем особое, так что даже обычно чинные и добропорядочные чародеи сегодня ели острую еду, пили крепкие напитки и шмаляли куда попало языками пламени.

И в лучах заходящего солнца, в безумной огненной феерии, особенно прекрасен был заходящий в гавань парусник. Великолепная двухмачтовая шхуна с сияющими на борту золотыми буквами — «Благой вестник».

Что-то это Лахдже смутно напомнило. Кажется, она где-то слышала такое название.

И… и он, кажется, не плывет. Он летит. Парит над волнами, разрезая их килем. Ну ничего удивительного, это же Мистерия, тут полно в том числе и волшебных кораблей. Пытаясь укачать Лурию, которая тянулась ручонками к огонькам и одновременно орала от страха, Лахджа подошла к самой воде любуясь таким красивым кораблем…

Он замер у пирса и плавно опустился, погрузившись в воду. Из якорного клюза со звоном пошла цепь, а на берег упал трап, и по нему зашагали облаченные в золотые доспехи рыцари… целая семерка рыцарей Солнца! Их броня переливалась огнями, отражала свет волшебных фейерверков, будто их уже при жизни объяло священное пламя.

И вот тут у Лахджи в голове щелкнуло. Она вспомнила, где слышала название этого корабля.

Но было уже поздно — она оказалась в самой гуще толпы, а Астрид вопила и бежала к соларионам, почти пуская пену от восторга.

— У-у-у, кудесна-а-а-а, соларио-о-оны, алала!..

— Астрид!.. — выпучила глаза Лахджа.

Что должны были видеть рыцари-демоноборцы⁈ Демона! Маленького демона, бегущего к ним, неразборчиво орущего и пускающего пену!

Перкеле, перкеле, перкеле!

Но соларионы явно не ожидали такую встречу. В конце концов, они пристали к мирной прибрежной деревушке, празднующей священный день Солары. В Мистерии, стране волшебников. Они не планировали сразу вступать в бой.

Но реакция у них была хорошая. Золотые рыцари сомкнули ряды и обнажили мечи, а один поднял щит, и на нем засветились охраняющие руны. Лахджа, метнувшаяся за дочерью, схватила ту за плечи и закрыла крыльями, но Астрид уже и сама притормозила.

— Что ты как несешься⁈ — прошипела ей мама. — Подумай, что они видят, глядя на тебя!

— Я… — робко сказала Астрид и осеклась.

При виде Лахджи соларионы встали в боевую стойку. Разом они подняли клинки, и те загорелись благим пламенем. Сильней всех пылало оно у сэра Лебена, заслуженного истребителя чудовищ и демонов, и он ждал только команды сэра Эстьяги, чтобы первым броситься в сечу.

Но что-то было не так. Сэр Эстьяга не давал команды — он быстро говорил о чем-то с мэтром Драйбо. Судовой маг моргал в недоумении, глядя на паргоронское исчадие, да и сам сэр Лебен не мог не признать своей озадаченности.

Это безусловно то самое исчадие, он прекрасно его помнил и сразу узнал. Но… но сейчас оно в ярком летнем сарафане, закрывает от рыцарей ребенка… демоненка, а еще одного держит на руках… на дополнительных руках. Младенца.

Не это ожидал увидеть сэр Лебен.

Когда восемь лет назад зачарованная пирамидка мэтра Драйбо вновь засветилась, они далеко не сразу пустились в путь, ибо расстояние было воистину велико, и никто не надеялся достичь цели до того, как демон вновь покинет подлунный мир.

Однако год шел за годом, свечение не гасло, и всем было ясно, что оставить это никак невозможно. Тварь укоренилась где-то в мире смертных и безнаказанно сеет зло. Тем временем мэтр Драйбо, что за минувшие пятнадцать лет из лиценциата стал магистром, зачаровал «Благой вестник» так, что тот выучился летать, получил дар скольжения над водой и воистину чудесную скорость.

И вот пришел час, когда они подняли паруса и пустились в путь, чтобы завершить то, что не сумели пятнадцать лет назад.

Даже на парящем корабле путь от берегов Авалии до далекой Мистерии занял две луны. Они пустились в дорогу, когда в Фантарии была середина осени, но во славу Марекса пересекли экватор и увидели последние дни весны, а прибыли к месту назначения уже летом, прямо на благословенный Игнедис, величайший из дней Золотых, из дней Солары.

Сэр Лебен посчитал это добрым знаком, и сэр Эстьяга с ним согласился, но сейчас рыцарь смотрел и сомневался, что их путешествие завершится так, как он предполагал.

К паргоронскому исчадию уже спешил мужчина, человек… несомненный волшебник, судя по одеждам. Сопровождаемый огромным псом и очень представительным котом, он встал между демонами и соларионами и нахмурился так, что слов и не требовалось. Изошедшая от него волна силы на мгновение выбила из всех дух.

Тем временем меж соларионов прошел судовой маг. Он кивнул этому волшебнику и представился:

— Каэру Драйбо, магистр Ферраменга. А вы, коллега?..

— Майно Дегатти, профессор Униониса, — представился тот в ответ.

— Добро пожаловать, мэтр Драйбо и почтенные сэры рыцари! — воскликнул бурмистр, за спиной которого маячил волостной агент. — Ольген Шторелли, специалист Скрибонизия, к вашим услугам, очень рад видеть у нас таких славных гостей!.. а что это вы при оружии?.. что там опять натворила твоя бестия, Майно?..

— Я ничего не делала! — выкрикнула Лахджа.

Она недоброжелательно косилась на закованных в броню верзил. Их командир, пожилой уже мужчина с застарелыми ожогами на лице, хмуро смотрел в ответ, и Лахджа смутно припоминала его лицо… только был он тогда лет на пятнадцать моложе, конечно.

Переговоры продлились недолго. Как только мэтр Драйбо узнал, что их цель, их добыча теперь укрощенный демон, законный фамиллиар с паспортом волшебного существа… да еще жена и мать!.. на его лицо набежала тень, и он стал объяснять это соларионам. Те не настолько хорошо разбирались в законах Мистерии, так что долго не могли уяснить, почему это мешает им исполнить долг.

— Мы не можем ее убить, — устало говорил судовой маг.

— Подожди, — настаивал на своем сэр Эстьяга. — Что это меняет? Просто тут у нас еще и чернокнижник, вступивший в сговор с демоном.

— Она под защитой законов Мистерии. Это как… дикий зверь, которого кто-то взял домой и приручил.

Сэр Лебен переводил взгляд с командора на судового мага. Он был уже не тот безусый юнец, что пятнадцать лет назад с горячностью во взоре стоял на носу «Благого вестника», высматривал демона на морских просторах. Он прошел через многое, его лицо избороздили ранние морщины, и ему не нравилось, что двухлунный путь проделан несолоно хлебавши.