Состав участников совещания был следующий: помимо его величества и меня самого как начальника штаба императора были приглашены три главнокомандующих и, за невозможностью приезда генерала Сахарова, его представитель генерал Беляев, посланный в августе к королю Румынии в качестве уполномоченного русской армии; начальник Морского штаба Верховного главнокомандующего адмирал Русин; военный министр Шуваев; великий князь Сергей Михайлович в качестве руководителя формированием и снабжением новых артиллерийских частей; наконец, генерал Клембовский, только что назначенный моим заместителем. Главнокомандующих сопровождали начальники их штабов.
Основными вопросами, подлежавшими обсуждению конференции, являлись предстоящие наступательные операции. Следовало определить время начала наступлений, фронты, на которых они будут проводиться, и силы, которые будет необходимо или возможно в них использовать.
Из Франции уже поступили сообщения, что союзники, желающие в кампании 1917 года сохранить инициативу в своих руках, полагают, что операции должны начаться зимой 1916/17 года. Как я уже писал, они пребывали в убеждении, что, принимая во внимание климат, этот период является наилучшим для наступления русской армии. Предполагалось, что к тому времени к наступлению будет готова и итальянская армия. Разумеется, активные действия по необходимости несколько затихнут во время весенней распутицы, чтобы летом возобновиться с еще большей силой.
У нас имелись серьезные основания согласиться с этим решением, которое было принято в ноябре 1916 год на конференции в Шантильи[140], но, с другой стороны, по уже упомянутым мной причинам зимняя кампания в условиях нашего климата не могла принести успеха, что недавно было подкреплено новыми примерами.
На совещании было принято следующее компромиссное решение: на случай, если союзники действительно начнут в январе или феврале зимнее наступление, мы должны подготовиться на всех фронтах к активным действиям, которые, однако, должны быть незначительными по масштабам и предприниматься малыми силами. Широкому развитию боевых действий препятствовали отсутствие у нас в тот момент достаточных резервов и опасение, что большой расход снарядов сделает их запасы недостаточными для летнего наступления. Для него было необходимо иметь адекватное количество боевого снаряжения и тактических соединений всех видов пехоты и артиллерии. Я не раз уже упоминал о том, что увеличение протяженности русского фронта приблизительно на 400 километров поглотило почти все резервы трех наших фронтов. Должен добавить, что, к счастью для нас, в конце 1916 года большая часть резервов была сконцентрирована на Юго-Западном фронте, то есть в относительной близости от нового румынского фронта. Сомнительно, смогли ли бы наши железные дороги вовремя перевезти такое значительное количество армейских корпусов с более удаленного фронта.
Главнокомандующим также было предложено обсудить вопрос о сокращении на нашем европейском театре военных действий численности конницы путем уменьшения количества приданных армейским корпусам кавалерийских частей, поскольку такое сокращение в некоторой степени облегчит работу интендантства в части поставок фуража.
Эту кавалерию с большим успехом можно было использовать на других театрах боевых действий. Каждому армейскому корпусу в то время придавался отдельный казачий полк или сотня (состоявшая примерно из двухсот человек) из резервистов второй очереди. Однако после перехода армии к позиционной войне эти полки потеряли почти все военное значение. Их служба состояла в основном в обеспечении связи и выполнении военно-административных функций. Предполагалось свести эти полки в четыре-пять дивизий и направить их в Кавказскую армию. Было предложено по прибытии усилить ими действовавший в Персии отряд генерала Баратова[141], с тем чтобы он мог оказывать более действенную помощь британской армии, действовавшей в Месопотамии на Багдадском направлении.
Мысль об оказании более существенной помощи нашему союзнику – Великобритании – очень импонировала царю, и он сильно заинтересовался планом, предусматривавшим использование упомянутых дивизий на персидском театре войны. В течение зимы казачьи полки были переведены на территорию Области войска Донского и частично – на Кавказ, после чего перегруппированы в дивизии из 24 сотен; при этих дивизиях началось также формирование пехотных батальонов. Дальнейшему выполнению этого плана помешало неожиданное начало русской революции.
Главнокомандующим была предложена следующая схема формирования новых частей. Предлагалось взять по одному батальону от каждого из восьми полков, которые входили в армейский корпус, состоявший из двух дивизий; добавить к этим восьми батальонам еще четыре, забрав из старых полков целые роты, вместо которых сформировать в полках новые роты из пополнений. Каждые двенадцать батальонов следовало объединять в дивизию из четырех полков. Таким образом, старые дивизии шестнадцатибатальонного состава превращались, естественно, в дивизии из двенадцати батальонов, сведенных в четыре полка. Благодаря этому приблизительно шестьдесят русских армейских корпусов, имевших по две дивизии тридцатидвухбатальонного состава, превращались в корпуса из трех дивизий, в каждой из которых было в общем по тридцать шесть батальонов. Далее, на Северном и Северо-Западном фронтах к этому времени должны были быть сформированы двенадцать дивизий шестнадцатибатальонного состава за счет доведения войсковых частей до штатной численности. Дело было в том, что уже весной 1916 года каждая кавалерийская дивизия имела по одному приданному ей пехотному батальону, состоявшему из трех пеших эскадронов.
В соответствии с новым предложением эти батальоны предполагалось объединить в стрелковые полки трехбатальонного состава, оставив их в составе регулярных кавалерийских или казачьих дивизий. С целью укомплектования этих новых частей одновременно офицерами и нижними чинами в каждом из существовавших кавалерийских полков было необходимо сократить количество эскадронов с шести до четырех. Вначале предполагалось, что данные меры коснутся только казаков. Считалось, что регулярная кавалерия сможет выделить для формирования упомянутых пехотных батальонов достаточное количество офицеров и нижних чинов из состава полковых резервов и без применения новой схемы. Тем не менее совещание по предложению генерала Брусилова нашло возможным ввести ее во всей кавалерии. План преобразования дивизий из шестнадцати батальонов в двенадцатибатальонные не встретил возражений у участников совещания и был одобрен императором. Время, необходимое для проведения столь радикальных перемен, естественным образом вынудило нас приурочить основное наступление к началу лета 1917 года.
Решения совещания давали русской армии в круглых цифрах около пятисот новых батальонов, или шестидесяти новых дивизий, не считая приблизительно сорока пехотных полков, оставшихся в составе кавалерии. Такое значительное увеличение армии предполагало создание новых дивизионных и полковых штабов, необходимость влить в армию огромные подкрепления, наконец, самое трудное – формирование новых войсковых обозов и транспорта, что частично делалось за счет некоторого ослабления существующих полковых и дивизионных тыловых учреждений. За эти преобразования взялись немедленно и энергично, и вскоре многие вновь сформированные дивизии на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах – несмотря на разгульные революционные дни в марте – стали мало чем отличаться от старых дивизий. Самые трудные проблемы возникли на румынском фронте, где русские войска продолжали вести бои до конца января 1917 года, а к преобразованиям приступили только еще через два месяца.
Слабость плана заключалась в невозможности снабжения новых дивизий собственной артиллерией. К решению этой проблемы нам пришлось подойти следующим образом. Поскольку новые армейские корпуса, состоявшие из трех дивизий, имели только по две артиллерийские бригады, то в условиях траншейной войны артиллерии приходилось постоянно находиться на боевых позициях – что, должен с сожалением признать, часто происходило и раньше. В то же время две из трех пехотных дивизий корпуса могли занимать передовую линию, а третья оставаться в резерве армейского корпуса. Периодическая смена дивизий давала пехоте время на отдых от жизни в окопах и позволяла значительно более регулярно проводить обучение войск. Предполагалось, что такое положение с артиллерией будет только временным.
