Невзирая на это, противник, по всей видимости, остался доволен своим изобретением, поскольку через месяц повторил этот эксперимент в значительно большем масштабе в самом центре моего сектора при подготовке атаки на помещичью усадьбу и винокуренный завод в Воле Шидловской. За всю зиму это была самая серьезная попытка германцев прорваться к Варшаве. Они начали подготовку к наступлению с длившегося целый день артиллерийского обстрела, применяя главным образом снаряды с удушающими газами. Тогда еще никто не задумывался о применении защитных масок; в нашем распоряжении имелось только некоторое количество нашатырного спирта, который в небольших банках разносили по траншеям для разбрызгивания в случае газовой атаки. Однако солдаты могли воспользоваться этим веществом не раньше окончания обстрела, да и тогда только для очистки воздуха на дне траншей и в землянках. Только в этот период в частях принялись за устройство защищенных от газа укрытий. После продолжительного артиллерийского обстрела и ценой неоднократных атак на позиции двух моих дивизий на фронте протяженностью около шести километров германцам удалось всего лишь захватить усадебный дом и винокурню, вынудив наши части отступить не далее чем на тысячу шагов, образовав в линии обороны только неглубокий уступ. Должен еще отметить, что мы поставили себя в крайне невыгодное положение, упорствуя при защите каменного винокуренного завода, капитальных амбаров и тому подобных строений, принадлежавших местному пану. Дело в том, что при этом наши солдаты получали многочисленные ранения не только от осколков снарядов, выпущенных из германских тяжелых орудий, но также и от многочисленных обломков камней и кирпича, вырываемых взрывами из стен. Напротив, положение германцев, занявших наши прежние позиции, было совершенно иным, поскольку в то время во всем моем корпусе не имелось ни единого тяжелого орудия, а легкая полевая артиллерия была слишком слаба для разрушения каменных зданий.

Тем не менее генерал Рузский, который в то время командовал Северо-Западным фронтом, решил восстановить положение в районе Воли Шидловской. Понимая, что корпус в составе трех дивизий недостаточно силен для этого, генерал Рузский издал серию приказов, передававших в мое подчинение одну новую дивизию усиления за другой. В то же самое время германцы, желавшие развить наметившийся успех в направлении Варшавы, продолжали напирать. Их действия вынудили меня контратаковать силами прибывших ко мне свежих частей. Мне пришлось бросить в бой сразу три дивизии – две Сибирские стрелковые и одну пехотную. Силами этих войск опасность германского прорыва была ликвидирована. После этого я получил дополнительно две новые дивизии и обещание прислать еще столько же. При этом мне было приказано организовать общее наступление с целью восстановить положение. Одновременно мы получили два отправленных в мое распоряжение 6-дюймовых крепостных орудия, а позднее были присланы еще два, чтобы с их помощью я мог бы разметать каменные строения завода и усадьбы. Однако эти четыре орудия смогли нанести противнику только сравнительно небольшой урон. В это самое время германцам удалось скрытно установить на территории усадьбы большое количество новых пулеметов. Поместье, благодаря окружавшим его канавам, и без того напоминало естественный форт. Свои пулеметы они сконцентрировали в одном пункте. Должен добавить, что запас артиллерийских боеприпасов был у меня так скуден, что на позиции имело смысл выводить только малую часть прибывавшей с новыми дивизиями артиллерии. При этом снаряды остальных батарей передавались орудиям, уже находящимся на линии огня. Ввиду такого положения батареи, стрелявшие по врагу были вынуждены строжайше экономить боеприпасы.

Две наши контратаки успеха не принесли. При этом в некоторых местах пехотным цепям, использовавшим для прикрытия придорожные канавы, удалось приблизиться к ключевой в тактическом отношении позиции Воли Шидловской на расстояние до ста шагов, но захватить ее они так и не сумели. На скованной морозом земле было почти невозможно хоть как-то укрыться от огня германских пулеметов. Несмотря на это, вышестоящее начальство не желало отказаться от идеи захвата наших старых позиций.

Для выполнения этой задачи я получил еще несколько новых дивизий. Две из них уже были сформированы: одна – из двух бригад, взятых из 30-й и 40-й дивизий 1-го армейского корпуса, а вторая – из четырех полков различных дивизий.

В общей сложности теперь у меня имелось одиннадцать дивизий. На момент моего прибытия в 6-й корпус в его состав входили 4-я, 16-я и 55-я дивизии, которыми командовали соответственно генералы Милеант, Трегубов и Захаров.

Далее, по порядку прибытия, шли две Сибирские стрелковые дивизии под командой генералов Таубе и Андреева, 69-я – генерала Пшелуцкого, 53-я – генерала Гунцадзе, 25-я – Кузьмина-Караваева, 75-я – Соковнина; одна дивизия из 1-го армейского корпуса, которой командовал генерал Карепов, и еще одна под командой генерала Стремоухова. Значительная часть этих войск имела большой некомплект личного состава, но две дивизии еще не бывали в боях, а одна почти вовсе не понесла потерь.

Я был уверен, что германцы больше не предпримут попыток наступления. В то же время можно было предвидеть, что единственным результатом нового нашего наступления станет только дезорганизация прибывших последними свежих дивизий. Мы уступали неприятелю в артиллерии и количестве пулеметов, и я, оценив все существующие обстоятельства, доложил командующему 2-й армии генералу Смирнову, что, по моему глубокому убеждению, дальнейшие бесплодные атаки не имеют смысла. Если тем не менее вышестоящее командование настаивает на продолжении попыток захвата наших прежних позиций, то оно должно прислать для выполнения этой задачи нового начальника; командование может, если угодно, считать меня неспособным организовать необходимую для этого контратаку. В тот самый день ожидалось прибытие в расположение штаба армии генерала Рузского.

Одновременно я просил об отправке ко мне оставшегося не у дел штаба 6-го Сибирского корпуса, который последовательно передал в мое распоряжение все свои дивизии. Эта просьба вытекала из желания передать этому штабу командование частью вверенных мне войск, поскольку непосредственно руководить одновременно одиннадцатью дивизиями крайне затруднительно. Такое положение наносит вред текущему управлению ходом боев. Последнее из моих предложений было одобрено, и половина моих частей на правом фланге была отдана под начало командира 6-го Сибирского корпуса генерала Васильева. Однако вышестоящее командование не пожелало сразу отказаться от идеи восстановления прежней линии фронта. Для прояснения ситуации на следующий день прибыл начальник штаба армии. В результате наступление сначала было отложено, а в конце концов и вовсе отменено. Не прошло и двух дней, как дивизии, которые я отказался бросить в бой, были в большой спешке отправлены в Восточную Пруссию, где наши ослабленные и утомленные войска оказались не в состоянии сдержать неожиданное наступление свежих германских корпусов и, вновь начав отступление, даже пересекли в обратном направлении нашу границу. Как видно, упорные германские атаки на войска моего корпуса в районе Воли Шидловской имели двоякую цель – во-первых, в случае успеха наступления, захват Варшавы, а во-вторых, при любом развитии событий – отвлечение к атакуемому пункту всех наших свободных резервов.

Выполняя свой план, германцы перебросили по железным дорогам в Восточную Пруссию свежие силы и, определив слабейший участок нашего фронта, атаковали его, отбросив назад русские части, после чего перешли в общее наступление против всего нашего фронта в Восточной Пруссии – от Шталлупёнена до Иоганнисбурга. Хотя германское намерение осуществить прорыв к Варшаве не реализовалось, другая их цель – истощение резервов Северо-Западного фронта – была таким путем успешно достигнута. Это может быть доказано тем фактом, что последние из присланных ко мне дивизий были взяты из разных армейских корпусов, а самая последняя из прибывших и вовсе была составлена из четырех полков, принадлежавших к разным дивизиям. Наиболее значительной победы германцы добились в сражении в Августовских лесах, когда большая часть двух русских армейских корпусов была застигнута в бездорожной местности, окружена обходным маневром вражеских колонн и по большей части взята в плен. Вдобавок германцы освободили около 2 тысяч своих солдат, ранее захваченных нами в ходе успешных контратак.