В том же случае, если в начале кампании ни одна из воюющих сторон не сможет единовременно вывести на театр боевых действий все свои силы, то задача защиты или прикрытия незащищенных промежутков между войсками выпадет на долю кавалерии, как самого подвижного из родов оружия. В ее обязанности будет входить предупреждение концентрации сил неприятеля впредь до того момента, когда собственная пехота вполне подготовится к проведению массированного наступления.
По этой причине кавалерия имела важнейшее значение именно для русской армии, поскольку развертываться ей приходилось на фронте длиной почти 1300 километров. Можно только сожалеть, что в начале кампании не представилось возможности придвинуть к нашим границам значительные силы русских конников, состоявшие из казаков второй и третьей очереди призыва, так как относительно слабая система железных дорог была перегружена переброской в западные приграничные районы кадровых войск и военных грузов, а одновременно и перевозками мобилизованных резервистов и новых арьергардных формирований. Поэтому можно предположить, что будущие войны в свой начальный период станут развиваться по принципам и законам маневренной тактики, но затем, после того как все боевые силы будут доставлены на театр боевых действий, воюющие стороны перейдут к использованию позиционной, траншейной тактики. К линейной тактике будут прибегать только там, где фланги противников обеспечиваются морским побережьем или территориями нейтральных государств.
* * *
В период маневренной войны в Восточной Пруссии русская кавалерия действовала безупречно; ее разведывательная и дозорная служба на флангах наших армий держала германцев в состоянии постоянного беспокойства, отравляя тем самым их существование.
Когда моя дивизия захватила железные дороги, окружавшие Коршен, я послал хорунжего[29] Болдерова из 1-го Донского казачьего полка с дозором для разведки одного из менее населенных округов, в котором, как я подозревал, могли находиться вражеские войска.
Выяснилось, что мои подозрения были вполне основательны. В один из дней хорунжий Болдеров обнаружил германскую колонну, двигавшуюся в направлении, которое непосредственно угрожало моему тылу и могло обернуться самой серьезной опасностью для пехоты на флангах 1-й армии.
Укрыв свой отряд в лесу, Болдеров с несколькими спешившимися казаками пробрался через заболоченный лес, окружавший щебеночное шоссе, на котором было замечено движение германских войск. Там он, притаившись в придорожных кустах и боясь вздохнуть, просидел много часов, тщательно ведя подсчет пехоты, артиллерии и тяжелого автотранспорта, долго тянувшихся мимо него. Результаты подсчетов хорунжий передавал своим людям, залегшим неподалеку, а те, в свою очередь, переправляли информацию в наше расположение. Когда стемнело и германская колонна прошла, Болдеров вернулся к своим казакам и галопом прискакал в мою штаб-квартиру с докладом. За отвагу хорунжий был награжден крестом Св. Георгия; он стал первым из офицеров дивизии, удостоившихся такого отличия, не считая погибших или умерших от ран.
Другой подвиг, пожалуй еще более замечательный, был совершен в сентябре 1914 года поблизости от Августовского канала. Его результатом стал провал германской операции, имевшей целью прорыв нашего фронта на Немане в окрестностях городка Друскеники[30].
Я отправил корнета Иванова с командой сумских гусар для разведки германских сил, которым для атаки левого берега Немана предварительно требовалось пересечь поросший густым лесом район. Двигаясь через лес, люди Иванова обнаружили германскую колонну и доложили о ней своему командиру, который, прежде чем укрыться в густом подлеске, отправил в штаб дивизии двоих гусар с докладом об этом открытии, после чего на долгие часы затаился, наблюдая за германцами, прислушиваясь к их разговорам и аккуратно ведя подсчет их сил. Тем временем его связные по пути в штаб наткнулись на другую германскую колонну, двигавшуюся по дороге между уже обнаруженными войсками и Августовским каналом. Присутствие здесь германцев не позволяло гусарам двигаться дальше, поэтому один из них остался на месте, наблюдая за движением неприятельских сил, а второй возвратился назад, чтобы доложить о сложившемся положении корнету Иванову. Иванов отрядил для наблюдения за второй колонной сметливого унтер-офицера, наказав ему, когда представится возможность, скакать прямиком в штаб.
Вечером я получил оба донесения, а поскольку они указывали на то, что 1-й армии угрожает более серьезная опасность, чем 3-й, то отправил подробный доклад генералу Ренненкампфу, а также связался со штабами обеих армий по беспроволочной связи. Особую важность имело сообщение Иванова о том, что несколько неприятельских взводов несли знамена. Это указывало на то, что основные силы германского полка находятся впереди. Кроме того, Иванов сообщил подробности о тяжелой и легкой артиллерии германцев. У меня не было случая выяснить, в какой степени эти важные сведения были использованы; во всяком случае, меры, принятые генералом Ренненкампфом, сорвали попытку германцев переправиться через Неман; через два дня им пришлось в большой спешке отступить.
Заслуживает упоминания пример удачного захвата важной узловой станции железной дороги, сопровождавшийся относительно незначительными боями, – взятие Коршена – пункта, описанного в военно-географических справочниках как один из жизненно важных железнодорожных узлов Восточной Пруссии. Надо полагать, появление в окрестностях русской кавалерии оказалось для германцев полной неожиданностью, поскольку станцию занимал только слабый отряд ландштурма[31].
Захват нами этой узловой станции не входил в расчеты неприятеля, так как вскоре им были подвезены сильные пехотные и кавалерийские подкрепления в сопровождении велосипедных рот и тяжелого автотранспорта. Впоследствии Коршен неоднократно переходил из рук в руки, хотя германцам больше не удавалось использовать сходящиеся там железные дороги. Мы уничтожили все станционные постройки и железнодорожное полотно в окрестностях, а когда в первых числах сентября генерал Ренненкампф был вынужден начать возвратное движение к нашей границе, мои отступающие конные заставы подожгли крупные запасы угля, собранные на станции; германцам не удалось потушить огонь ввиду разрушения пожарных гидрантов. Захват Коршена обошелся петроградским уланам потерей нескольких офицеров, включая штабс-ротмистра Македонского, который участвовал в японской войне и замечательно проявил себя при взятии Маргграбовы.
Работа по обеспечению флангов армии, включавшая не только ведение разведки, но и участие в боях, была очень характерна для первых дней отступления генерала Ренненкампфа из Восточной Пруссии. Вскоре после возвращения моих кавалеристов из рейда на Алленштейн[32], о котором я позднее расскажу более подробно, был получен приказ о выводе дивизии из состава 1-й армии и включении ее во вновь создаваемую 10-ю армию.
Эта последняя должна была занять территорию между армией Ренненкампфа и армией, которой прежде командовал погибший тогда уже генерал Самсонов, частично сменив ее, потерявшую в злосчастном сражении у Танненбергского леса почти половину своего личного состава.
Выполняя приказы Ренненкампфа и получив директиву от генерала Раткевича, который временно командовал 10-й армией и распоряжения которого позднее подтвердил генерал Флуг[33], я двинулся в арьергарде нашей пехоты в направлении на Маргграбову, которая оставалась вне районов наступления Ренненкампфа и Самсонова.
От этого пункта я намеревался переместиться на левый фланг 10-й армии, которая не имела тогда достаточно кавалерии для ведения разведки своего левого крыла. Пунктом сосредоточения мне было назначено местечко Граево; чтобы туда добраться, мне предстояло выполнить ряд форсированных маршей. Прибыв на левый фланг 2-го корпуса 1-й армии, я узнал от командующего корпусом, что германцы перешли в наступление, а для того, чтобы остановить их, войск нет. Генерал Ренненкампф обещал выделить для этого пехотную дивизию, но она сможет прибыть не ранее чем через два дня, а по прибытии будет развернута слева и позади от пункта, поименованного на картах Rothe Bude[34].
