Но магия ненастоящих животных никуда не уходила. Наоборот, когда мужчина закончил рисовать заднюю часть бизона, Танаку показалось, что вся эта армия животных на пещерных стенах обрела что-то недостающее и ожила: армия охотников гнала бизонов в ловушку, олени же бежали куда-то просто по своим делам. Всё это было невероятно знакомо и узнаваемо. Мужчина аккуратно спустился. Широкая улыбка озаряла его умиротворённое лицо; рукой он вытирал выступивший на лбу пот, хотя пещера была достаточно прохладной. Отступив назад, Танак смотрел и, не в силах оторвать взгляд от того, что открылось ему. Тут он вдруг осознал, чему хочет посвятить всю свою оставшуюся жизнь.
С трудом оторвавшись от созерцания, он повернулся к смотрящим на него спутникам. Те жестами пригласили его отобедать. Он согласно кивнул, расположившись рядом с ними. Они принимали пищу, а затем языком жестов спутники рассказали ему историю, случившуюся много-много лун назад с прародителем их племени. Они рассказали ему легенду о первом художнике.
Легенда о первом художнике
Это случилось так давно, что сохранилось только в преданиях. Тогда от большого плоскогорья только отступили льды большой зимы. Охотники, которые привыкли жить в условиях вечного холода, приспосабливались к миру, где зима уже не главенствовала. Однажды охотник Уух, который был одиночкой, ушёл от большого плоскогорья и, несмотря на большой опыт охоты, заблудился в чужих краях. Там жило очень много диких пещерных голодных медведей, потому что основная масса травоядных животных ушла из этих земель. Он понимал, что у него мало шансов вернуться домой, поэтому хорошо поразмыслив, мужчина принял решение найти пещеру и обустроить там временное жильё до тех пор, пока он сможет найти путь домой. И он действительно нашёл такую пещеру. Она была очень подходящей, но возникла проблема. Внутри Уух обнаружил раненого медведя. Видимо, пострадав в битве с сородичами, он пришел сюда умирать. Уух вовсе не испугался и не ушел. Медведь был почти безучастен. Большая рваная рана на его боку была в ужасном состоянии. Было ясно, что зверю оставалось недолго. Они не мешали друг другу; и Уух стал жить в дальнем углу пещеры, но страдания дикого зверя не смогли оставить его равнодушным.
Он набрал на склонах горы целебных трав, принёс чистой воды из родников и обработал рану зверя так, как учили его женщины племени, имеющие огромный опыт в этом деле. Он, конечно, очень боялся страшных когтей и жуткой пасти, но всё же решился. Изо дня в день он промывал рану, прикладывал травы, и случилось чудо. Медведь пошел на поправку. За этими заботами Уух как-то незаметно забыл, что собирался искать дорогу домой, а между тем надвигалась зима и за тревогами о раненном звере он совсем забыл о возвращении домой, а когда хватился, было уже поздно. Долгую зиму теперь предстояло провести в пещере. Кроме того, Ууху теперь приходилось добывать пищу на двоих. Медведь между тем выздоравливал и вёл себя относительно спокойно, с каждым днём всё сильнее привязываясь к своему спасителю.
И вот, однажды случилось то, что случилось. Как всегда, Уух собирался на охоту, а медведь, уже достаточно окрепший, увязался за ним, не желая оставаться один. Маленького роста, хотя и достаточно крепкий, охотник и громадный зверь, возвышающийся над ним, подобно высокому холму над карликовым деревцем, забавно смотрелись вместе, но после нескольких подобных прогулок они уже не чаяли жизни друг без друга.
Так мирно они прожили почти всю зиму и Уух планировал по весне возвращение домой уже со зверем в качестве спутника. Но произошло страшное. В их пещере неожиданно объявился незваный гость…
От своего деда, лучшего сказителя племени, Уух не раз слышал о Чокьи-Чира, страшных созданиях, которые были хозяевами земли ещё до появления человека. Рассказы об этих созданиях сохранились только в устных рассказах; они имели ноги и тело птицы, змеевидную шею, а также мощный загнутый клюв. Эти твари были огромны, злобны и прожорливы. И хотя люди их уже не застали, по племенам ходили слухи, что тот или иной охотник видел этих созданий. И вот, теперь перед Уухом предстало живое воплощение этой страшной легенды. Спрятавшись за камнем, охотник был весьма растерян. Даже грозный медведь на фоне этого чудовища казался карликом. Судя по всему, гость собирался поселиться в их пещере надолго, но этого нельзя было позволить. Уух с трудом удерживал рвущегося в битву медведя. Он не хотел потерять друга, которого сам же недавно вырвал из объятий смерти. Но не смог. Медведь выскочил направленным прыжком из-за камней и буквально подмял под себя гостя, но у того было преимущество в виде змеевидной шеи.
Шея эта каким-то образом проскользнув под медведем, объявилась прямо над его сердцем, страшный клюв приготовился нанести удар, но, разумеется, Уух не мог этого допустить. Он прыгнул и одним мощным цельным ударом копья пронзил насквозь страшную шею Чокьи-Чира, после чего брызнула его вонючая кровь, окатившая охотника с ног до головы.
Так и стояли они вдвоём над телом грозного создания — охотник и ставший почти ручным медведь, и каждый из них не мог поверить, что они победили страшного монстра.
Уух понимал, что пришло время прощаться. Поначалу он хотел взять медведя с собой, но теперь передумал — не место такому могучему зверю в человеческой стае. Зверь должен оставаться вольным и жить на просторе. Медведь как будто бы тоже всё понял и в его больших глазищах Уух читал немыслимую тоску о близкой потере новообретённого друга.
По наступлении весны у того места, где перевал двоился, охотник и медведь прощались уже навсегда, и Ууху предстоял долгий путь вниз, а потом не менее долгий путь домой — в Долину семидесяти ветров. А медведю — наоборот, предстоял путь наверх, к пикам сизых гор, где жил его древний род пещерных медведей. Они расстались, и чем дальше и дальше уходил Уух по пути, проложенному стопами сотен охотников здесь до него, тем больше царапала его сердце тоска.
Ну почему? — думал он, — Почему мы не умеем выразить тоску об оставленных и погибших как-то по-особому?
Долгий путь с ночёвками в ещё холодных долинах заставлял его прокручивать историю зимовки с медведем в голове вновь и вновь. Постепенно Уух зацепился за мысль, что должен выразить историю своей встречи со зверем необычным образом. Но как? В голову ничего не приходило.
Уже на последней ночёвке (перед последним переходом в своё стойбище) Ууху приснился странный сон, в котором медведь, подойдя к скале, будто слился с ней и стал другим, не похожим на себя настоящего, он будто стал со скалой одним целым. Проснувшись, Уух был заметно взволнован этим сном, он вышел на берег озера, не переставая прокручивать ночное видение. Лишь потом к нему пришло озарение.
До дома Уух дошёл ещё не скоро. Он повернул к месту, в котором знал множество необжитых пещер. Навязчивая мысль гнала его в горы. Охотясь на мелкую дичь, он обходил пещеру за пещерой, но ни одна ему не понравилась. И лишь та, которая казалась самой неприметной, привлекла его внимание. В ней он остался надолго.
Он начал пробовать разные способы наносить памятные линии, острые резцы из грубо обработанного камня и растворы из различных трав и ягод, древесный уголь. Но кривые и косые линии никак не складывались в единое целое. И только ценой невероятных усилий, смешав составы из множества лесных ягод, исхудавший охотник, порой даже забывающий, что неплохо бы поесть, был наконец удовлетворён. На стене пещеры действительно был запечатлён его друг. Отряд, посланный соплеменниками на его поиски, застал Ууха со странной палочкой в руках и стоящей рядом большой раковиной с жидкостью. В неё он макал палочку и наносил штрихи на «плоского, проглоченного камнем медведя», как сразу назвали это соплеменники Ууха. Измождённого охотника пришлось уводить из пещеры чуть ли не силой, поскольку уходить он наотрез отказался.
И лишь затем охотники заметили, что на скале плоский медведь был далеко не один. Тут были и плоские олени, плоские волки и ещё какие-то даже не очень известные плоские звери. Разинув рты, охотники смотрели на это, совсем не в силах понять и осознать сразу, что стали невольными свидетелями рождения мирового искусства.
