И дольше, и уже по капле,
Пока себя не разобрать —
В пальто, перчатках, зимней шапке,
С тоскою в толстую тетрадь…
Еще махать рукой трамваям,
Упорным, сонным старикам.
Кто в зеркалах — едва ли знаю,
И верить ли иным глазам?
И Дух уже ph-нейтрален
К налипшим бедам и страстям.
Он, как Сальери, неприкаян,
Играя Моцарта гостям.
В суме нехитрые пожитки,
От совести до бубенцов…
Вагоны красные по нитке
Тащат воров и мудрецов.
Предел ли истовый начертан,
Иль морось снежная томит,
А может, это свет вечерний
Под сердцем тайно ворожит…
ВЕРА В ТЕБЯ
Я молился устало и горько,
Позабыв все каноны молитв;
Повторял твое имя, и только.
Бог, я знаю, добрейший старик…
В этом заснеженном мире
Под слепой желтизной фонаря,
Как залпом вино из потира
Пил всеядную веру в тебя…
Блуждать в разорении комнат,
И эху смеяться в ответ…
— Твоими объятиями проклят,
И ими же выведен в Свет…
Изгнанный призрак сердечный,
Шорох сгоревшей листвы.
Набрось меня шалью на плечи
И выйди стоять у воды…
АНГЕЛЬСКАЯ ПРЯДЬ
А я вылетела в окно
В голубином своем наряде,
И мне ангел протер лицо
Своей золотистою прядью.
Лунный твердел нагар
На ресницах еловых веток.
Я летела, и в божий дар
Верила, как в примету.
Клевером пах чернозем,
Ветер играл калиткой.
Бродяга с большим зонтом
Тянул за собой пожитки.
Он в Литейных пропал дворах,
Где в колодезной чертовщине
Только маятник на часах
Его детское помнил имя.
Я вылетела в окно,
На землю почти не глядя.
И стало мое перо
Ангельской желтой прядью.
ЛИРИЧЕСКОЕ
Тонко скользящее время
Греет руки над сальной свечой.
И черты от заката тускнеют,
Когда ночь отпускает плечо…
Город наглухо заколочен
Саваном фонарей —
Неизвестный герой-одиночка,
Исхлестанный славой своей.
Будто вынут из хладной купели,
Оцарапано горло звездой.
Я гуляю. И только метели
Как дворняги кочуют со мной.
По Дворцовой, промокшей и тихой —
Акварелью рисующей сны,
Мы гуляли, и пах ежевикой
Шелест ветра, летевший с Невы.
Мы старались унять разговором
Нетерпенье доверчивых губ.
В вышине, над небесным притвором
Слышен гул тонко-ангельских труб…
Этот сон, в желто-палевой дымке,
Надсмехался над явью дневной,
Где я гибну от вашей улыбки,
Как дворняга во мгле городской.
НАДЕЖДА
И будет ночь святя, безгрешна,
В едином выдохе свечном.
Я ем последний хлеб надежды
И запиваю молоком.
А память — злобная ведунья,
Хлопочет у сердечных вен.
Я вечный узник полнолунья,
Кому печаль свою повьем?
Стою под ливнем колокольным —
Ребенок гнева бытия.
Я тайным счастьем переполнен —
Ночь даст мне сон. И в нем тебя…
В ОТДАЛЕНЬИ
Моя тень над твоим очагом —
Бесполезное, краткое чудо.
За темным озябшим стеклом
Мы давно незнакомы друг с другом.
Под метелью дрожат витражи
Тонких сердечных настроек.
Ни высокой любви, ни вражды,
Ни разлук холодящего зноя.
Паутинная чуткость судьбы,
На запястье браслеты тугие.
Это я «плюс» зима — «минус» ты
В отдаленьи живем как родные…
ПОСЛУШАЙ
Ты не жалел моей любви,
Так птицу в клетке не жалеют.
Ей вдоволь корма и воды,
В окошке — краешек аллеи…
Обрывок желтого письма
В коробке старых безделушек.
И там заметное едва —
Моленье или вздох «Послушай».
Прибрежное давно не важно,
Порыв распахнутой двери.
И дух совсем уже бесстрашно
Ночное шепчет «Уходи».
Баюкает дремотный шорох —
Шагов твоих фантомный след.
Душа выходит из потемок
И жмурится на яркий свет.
Андрей СКРЫЛЬ
ОБМАН
Простуженных окаменелостей слова, —
Серьезные дела-мотивы.
Я знаю, ты мне утром солгала,
Скрывая за преградой нелюбви своей
Вчерашней нежности приливы…
ЛИРИЧЕСКОЕ
Дули ветра, море шумело.
Океаны плескались, лаская
Дикую сушь. А в небе ночном
Звезды горели
Взглядом блаженных душ…
В НОЧИ
Голосит мое радио свыше,
Словно Богом даны слова.
За окном звуки ветра все тише,
Природной стихии молва…
Ночь укроет в снегах одеялом
Лик моей безмятежной судьбы,
Баюкая дом наш усталый
Звонким эхом гудящей трубы…
МОТЫЛЁК
Скажи, Творец, вершитель судеб,
Зачем ты столько одинок?
И например, что дальше будет?
Скажи-ка мне, каков наш срок?
И тишина в ответ…
И лишь в ночи, на улице,
У лампочки мерцающей,
Порхает одинокий мотылек.
НЕПОДЪЁМЕН
Кухня, стол, графин, гранат.
Два стакана и шпинат.
Под столом уснул котейка.
Слышен щебет канарейки.
На стене помехи станций —
Голос громких рекламаций.
За окном опять дождливо.
Танец бури нешутливый.
Тумба, пуф и шкаф советский.
Мой эпитет — Городецкий.
Лампа с книгой в непогоду
Мне дают ума свободу.
Маркс и Ницше — мысли выше.
Но неподъемен капитал,
Где начало всех начал —
Утро, похмелок, аврал…