Волховский не собирался разбираться, кто виноват. У него был жёсткий принцип — заступаться за друзей в любой ситуации, и особенно заступаться за Попова, ведь тот в своё время впрягался за Волховского без раздумий.

Категорически не хотелось вступать с Растеряевым в серьёзную перепалку, ведь были полезные дела, на которые можно потратить время. Но при всей своей неприязни к насилию Волховский осознавал — в этой ситуации его было необходимо применить, чтобы поставить Растярева на место. «Друзей нужно защищать, даже если тебе не нравится делать кому-то больно», — княжич вспомнил наставления отца, и наполнился решимостью.

— Плебейские драки не красят дворян, — Волховский решил надавить Растеряеву на гордость. — Но если хотите, можете сделать первый шаг, и я с удовольствием отвечу вам взаимностью.

— Дуэль захотел? Где и когда? — Нахмурился Растеряев, а потом стукнул кулаком по шкафчику, и добавил: — Мне плевать, как смешать тебя с дерьмом, княжеский сынуля. Хоть в балаганном кулачном бою, хоть в дуэли.

— Я оставлю за собой право выбора места и условий, как оскорблённая сторона, — ответил Волховский. — И, как инициатор, имею стойкое желание предложить вам ставку вместо битвы насмерть, чтобы вы не скучали.

— Ставку? — спросил Растеряев с подозрением. — Какую ещё ставку? Тебе собственной чести не хватает?

— Уверен, вы бы предпочли меня убить, — произнёс Волховский. — Однако вы можете нанести мне оскорбление, с которым смирится не каждый дворянин.

— Предпочёл бы убить. Боишься рубиться насмерть? — Растеряев презрительно усмехнулся. — Трус.

— Вам разве не хочется, чтобы катана-умбра висела на стене в ваших покоях? — спокойно ответил Волховский. — В коллекции она будет неплохо смотреться, а я буду при этом жить, и думать о ней.

Волховский был уверен, что он клюнет. Забрать имущество убиенного правила дуэли не позволяли, и схватки на имущество проводились только по Духовному договору. О привычке Растеряева коллекционировать мечи поверженных противников знал весь институт. Он был готов на всё, чтобы унизить человека, который его хоть в чём-то превосходил.

— А ты умеешь заинтриговать, — Растеряев не удержался от улыбки. — Но всё ведь не так просто, верно?

— Верно. — Кивнул Волховский, достал смартфон, и отправил Растеряеву вызов на дуэль через «Дуэлянта». — Если проиграете, ваша шпага станет моей. Вы же не против?

— Стервец, — сказал Растеряев, и фыркнул. — Знай, что ты сам подписал себе приговор. Ведь во время дуэли я могу не сдерживаться.

— Как вам угодно, — ответил Волховский. — Я готов принять смерть, если вы вдруг решите нарушить правила и биться до летального исхода. Меня не сильно интересуют последствия. Пусть будет так, как будет.

— Если я публично лишу тебя гордости вашей семьи, золотого ключика, который открыл перед вами все двери, это будет хуже смерти, — злорадствовал Растеряев. — Ты не представляешь, на что подписался, кретин.

Растеряев был вне себя от радости. Он множество раз пытался спровоцировать Волховского на дуэль, но тот либо эффектно парировал оскорбления, либо ускользал. А всего-то стоило создать повод докопаться до Попова, отпинать его в раздевалке, и вуаля — Волховский сам загнал себя в ловушку.

«Уж теперь я как следует отыграюсь на этой скотине! — мысленно ликовал Растеряев. — Теперь все признают превосходство Растеряевых над Волховскими! Все признают моё превосходство! Нужно лишь победить!».

— Тогда ожидайте, барон. — Волховский кивнул. — Мой секундант сообщит вам место и время. Спешу обрадовать, что я не буду тянуть долго.

— Чем скорее, тем лучше, — произнёс Растеряев, и толкнул Волховского плечом, когда направился к выходу. — Сам виноват, что напросился. Теперь, если струсишь, твоя фамилия будет опозорена на весь институт.

— С нетерпением ожидаю встречи, — вежливо ответил Волховский. — Извольте убраться отсюда, пока я не начал дуэль раньше времени.

— А ты начнёшь? — Растеряев обернулся, и дерзко взялся за рукоять шпаги.

— Начну. — Волховский на сантиметр оголил клинок катаны. — Можете не сомневаться. И если вы позволите себе лишнего, то умрёте быстрее, чем сможете это осознать. Давайте будем вести себя как благородные люди?

— Г-гадёныш. Ещё посмотрим, кто из нас умрёт!

Растеряев покинул раздевалку, и хлопнул дверью.

— Ты с ума сошёл? — вскинулся Попов, но тут же схватился за живот, и зажмурился от боли. — Замечательно. Просто чудесно, мать вашу. Тебе не кажется, что забиваться на дуэль с перспективой летального исхода из-за мелкой перепалки — идиотизм? Какого дьявола ты из-за меня подставился? Стал помешанным на чести, как японцы?

— Растеряев поступил недопустимо, — уверенно ответил Волховский. — Я безразличен к сплетням о себе, однако нападки на людей из близкого окружения прощать уже нельзя.

— Тебе ли не чхать? — Попов страдальчески сморщился. — Я вот уже давно плюнул на общественное мнение.

— Зато ты не плевал, когда заступался за меня в младших классах, — ответил Волховский. — Я намерен отплатить тебе тем же.

— Больной ты человек, Волховский! — Попов покачал головой, и изобразил лицом недоумение. — Одно дело драки со школьными задирами, а другое — полноценная дуэль, в которой ты не только можешь сдохнуть, но и проиграть катану! Это же семейная реликвия!

— Зато я могу выиграть шпагу Растеряева. — Волховский покосился на Попова. — И это будет для него настолько страшным унижением, что он забудет лезть и к тебе, и ко мне. И я не проиграю.

— Или он будет мстить, — разумно предположил Попов. — Это может привести к родовому конфликту.

— Я знаю, — ответил Волховский. — Но давно пора дать им достойный отпор, и в защите чести друга я вижу уважительную причину.

— Я должен сам защищать свою честь, — возразил Попов. — И защитил бы, если бы мне не было насрать на неё. Зря ты из-за меня подставился.

— А я считаю, что нет.

— Чёрт с тобой. — Отмахнулся Попов. — Делай что хочешь, но тогда за мной должок.

— Ты ничего мне не должен.

Волховский выбрал знакомое место для проведения боя, и ближайшее время — длинную перемену. Попов написал об этом Растеряеву в личных сообщениях. Вскоре с Волховским через социальные сети связался секундант Растеряева, который, по правилам, должен был попытаться их примирить. Все понимали, что драться никто не откажется, потому лишь соблюдали формальности.

Приложение «Дуэлянт» было популярным среди дворян, так что к длинной перемене о дуэли знали все, даже преподаватели. Инструктор по фехтованию явился на тренировочную площадку одним из первых, чтобы раскинуть защитное поле, но более мощное. В целом, конечно, отцы не поощряли дуэли между сыновьями, потому что в политическом плане «Дуэлянта» можно было использовать более чем эффективно. Однако Царя-Императора совсем не смущали дуэли. Напротив, он считал, что его подопечные должны быть сильными и смелыми, должны не бояться смерти, потому запрет на подобные схватки был негласным.

Естественно, трибуны вновь ломились от зрителей. К тому же, в этот раз бой должен был получиться по-настоящему зрелищным и без поблажек. Волховский и Растеряев встали на привычные места, где всегда проводились спарринги. Попов и секундант из свиты Растеряева тоже присутствовали. Секундант Растеряева обратился к Волховскому:

— Вы готовы дать духовную клятву выполнить условия дуэли? — Секундант раскрыл ладонь, над которой вспыхнула проекция духовного контракта. — Ваш меч против меча барона Растеряева, которыми стороны после завершения сделки могут распоряжаться по своему усмотрению.

— Готов. — Волховский кивнул, и ткнул пальцем в строчку подписи, оставив инициалы.

— Контракт вступил в силу.

Попов проговорил Растеряеву те же фразы, и Растеряев оставил подпись неохотно. Ему очень хотелось сжульничать в случае проигрыша, хотелось не отдавать шпагу, однако духовный контракт обязывал выполнить условия дуэли. В противном случае нарушитель будет испытывать нестерпимую боль до тех пор, пока не поступит честно.