- Племя не простит нам этого, - чугунно произнёс Румо. – Не простят.

- Пойдёмте, - тяжело выдохнула Аэлет, - сейчас действительно нужно выпить.

Чудесный день, прекрасно начавшийся с подготовки к построению, возведённый в пик радости награждением, стремительно катился в бездну. Трое нашли какую-то забегаловку и решили остановиться в ней… неважно где, главное сейчас было привести в порядок мысли и перевести дух, разобраться, что вообще тут творится.

В задымлённой кафэшке, устроенное где-то на углу улицы, они нашли место, где можно собраться и всё обсудить. Старенькие сиденья обитые выцветшим дырявым кожзамом, весьма удобны. Тут царит полумрак, её маленькие размеры создают ощущение лампавости и местечковости, шипящее радио что-то вещает – то ли это новости, то ли сводка о погоде. На окнах натянут полиэтилен, а к рамам прибиты доски, создающие удручающую атмосферу разрухи.

- Во что верят вообще эти придурки, если режут людей, как свиней? – смущённо твердит Румо, потирая руки. – Конченные ублюдки.

Йозеф только хотел ответить, как появление официантки заставило его молчать. Механические руки поставили небольшую тарелку, наполненную жаренными насекомыми и картофелем. Юнец с интересом смотрел, как его друг один за другим с энтузиазмом съедал крупных тварей, сочно хрустящих во рту, сдобренных солью и ядрёными специями.

- Они точно этого не простят, - тихо произнесла Аэлет. – Убить их разведчика. Это нужно быть полными… идиотами, чтобы сотворить подобное.

- Это мог быть и не разведчик и вообще парень не из того племени, которое рвётся к нам, - Румо закинул ещё одну гадину, потянулся за второй и отломил ей ногу. – Эх, жрутся прям как хорошие чипсы.

- Во истину, нас ждёт ещё более тёмные времена, - осерчал Йозеф. – А что ты там про разведку говорил?

- Да то, что он был ряженный и с зубами, сточенными. Ну прям как клоун долбанный. Я раньше имел дело с отщепенцами и ублюдками, типа дикарей. И так себя рядят да зубы пилят только особо отбитые. В основном южные племена, чтобы добраться до которых нужно жопу порвать. Те, кто к нам прутся, ещё как-то с башкой дружат.

- Румо, ты спрашивал про Епископат, - Аэлет опустила взгляд в экран своего телефона, черпнув информацию из локальных сетей, осколков интернета. – Один тут пишет, что они исповедуют радикальную веру в Бога. Хорошо. Ах вот, - она пальцем провела по экрану, - их крайними мерами идеями стали фанатичный аскетизм, вера в грядущий апокалипсис, почитание «единого завета», сорока заповедей и своего пророка, архиепископа Антонио. Возможна даже практика человеческих жертвоприношений.

- Ужас, покачал головой Йозеф, его душу холодил вид того, как за досками мелькали фигуры в чёрном. – С одной стороны технодикари, а с другой эти сектанты. Даже не знаешь, что будет завтра. Наш нестабильный мир становится всё мрачнее. Только появляется миг покоя, его тут же стремиться похерить какая-нибудь скотина.

Вскоре им принесли по пол литра светлого нефильтрованного успокоительного, которое они быстро стали принимать. Несмотря на то, что мысли наёмницы путались, летали жутким роем, который невозможно собрать в что-то логичное, она нашла чем скрасить внезапное безумие сегодняшнего дня.

- Я хотела тебя позвать, - улыбнулась Аэлет, положив ладонь на плечо друга. – Меня Шьяни пригласила к себе в домой. Хочет что-нибудь наколоть.

- Да, спасибо тебе огромное, - осторожно кивнул Йозеф, - и я пойду с тобой.

- Вот и славно, - допил пиво Румо, - хоть узнает малец, что значит, женская компания.

[1] Цитата из компьютерной игры «Ведьмак 2: убийцы королей». Принадлежит персонажу – Ярпен Зигрин.

Спустя два дня. Таранто

В приглушённо освещаемом помещении чувствовался уют и тепло, насколько это возможно в нынешних условиях. Йозеф слышал приятный и мерный треск машинки, которая быстро создавала красивый завораживающий узор на плече его подруги. Ароматы краски смешались с запахом свежезаваренного кофе, который так и манил ласковыми прикосновениями дымки.

- А тут хорошо, - будто бы с облегчением выдохнул парнишка, осматриваясь и всё ещё не веря, что где-то на руинах былого мира есть любительница искусств. – Как будто… вернулся в далёкое-далёкое прошлое, где нет ни войн, ни разрухи.

На лакированных деревянных стенах юнец созерцал красивые картины, где красками или карандашом изображались чудесные животные, чей вид сильно умиляет, где прорисовывались великолепные города, залитые солнцем, а рядом с ними восхитительные образы природы, утраченной и далёкой. У Йозефа захватывало дух при их взгляде на них, если бы он в действительности взирал на всё это. Однако картины лишь осколки ушедших эпох, моменты, оставшиеся в вечности благодаря кисти художника, но даже этого хватает, чтобы поразить душу, которой ведом только упадок новых тёмных веков.

- Шьяни, тебе удалось создать в своем доме маленький музей, - италиец осмотрелся в квартирке, которая ну не удивляет размерами, однако полнится уюта. Пол, устеленный тёмным линолеумом в стиле досок, не сквозит. Стены, выполненные из лакированных досок и покрытые шоколадными обоями создают ощущение томности и мистичности. Вкупе со створчатыми шторами, парой диковинных растений и шкафами, которые забиты сувенирами из далёких стран. Свет уходящего солнца пробивается через два окна, блекло освещая квартиру.

Юнец повернулся в сторону высокой девушки, полностью погружённую в своё дело – она согнулась над подругой и с напряжённым лицом работает с машинкой.Тёмная загорелая кожа ловила лучи солнца, подсвечивая затейливые татуировки.

- А? Что? – приподняв голову, переспросила Шьяни, пропустившая слова. – Прости, я полностью ушла в дело.

- Ничего страшного, - края сухих губ дрогнули, - я говорю, что у тебя тут самый настоящий музей.

- А, да. Я много чего набрала во время путешествий, - она вновь вернулась к делу, на коже Аэлет практически был завершён узор. – Знаешь, всегда интересно погружаться в культуры, в чужие обычаи, вообще в другой мир.

- И чтобы оставить память, ты решила брать себе по кусочку тех мест, где была? – тепло обозначил Йозеф, всмотревшись в один из сувениров и узнал в нём статуэтку венецианской певицы.

- Да.

- А картинная галерея?

- Мне всегда нравилась природа, - тонкие губы, выведенные луком Купидона, дрогнули в улыбке, - часть картин я купила в путешествиях и закромах, другую часть нарисовали на заказ.

- Какая же должна быть любовь к природе, чтобы тратить деньги на картины в том мире, в котором мы живём? – удивлением полнился вопрос, найдя продолжение в роящихся мыслях. – «В этой квартире порядок, всё убрано и даже отсутствует разруха. А на улице? В других комнатушках? Царит полнейшая разруха. Порой мне кажется, что истинная разруха не на улице, не в мире, а головах людей. Быть может постапокалипсис не на улице, не в мире, а прежде всего в сердцах и умах сего рода?».

- Йозеф, пройдоха, - раздался ретивый женский голос, - ты за всё это время даже не удосужился спросить, как я. Это же как-то не по-джентельменски.

- Я знаю, что с тобой всё в порядке, - выкрутился парень. – Девушка, которая меня вытащила из передряги, дама – сильная.

- Ой, хоть бы проявил себя как. Не всё же мне тебя таскать.

Йозеф как заколдованный смотрел на них – его боевая подруга на кресле и татуировщица, с довольно загадочным и нетипичным «иероглифом» души. Он находил в них что-то мистическое, притягивающее… то, что было в нём самом очень глубоко. Схожие идеи, мысли, увлечения или…

«Потерянная человечность», - вспыхнула мысль.

- Закончено, - сказала Шьяни, помогая Аэлет подняться.

Девушка одета в простую майку и джинсы на размер меньше, а поэтому подчёркивающие её и без того выразительные формы. Рядом лежала аккуратно сложенная курточка.

- Как тебе? – задорно спросила девушка, показав плечо, где в багряном ореоле красуется изображение прекрасной розы – рубиновый цветок, лишённый всяких изъянов, пленяющий своим великолепием, окружённый парой столь изумительных бабочек.