- Во имя Единого, во имя славы и чести мы служим! – из дальней части Собора прилетели слова, сказанные в коленопреклонении сорока мужчинами в стихарях. – Бог отцов, Отец вечности, Единый в веках, славимый народами, к Тебе мы молимся. Благослови нас на битвы, благослови нас хранить знания, благослови нас спасать обидимых и нести свет во мраке этого мира, - твердили они у треугольного алтаря, обитого серебром, их окаймлял небольшой, умащенный плиткой и наполненный водой, отделявший от остального Храма. В середине алтаря устроена чаша, откуда вырываются языки огня. В месте общения с Богом и яблоку негде упасть из-за молящихся братьев.

Йозеф краем глаза увидел несколько высоченных стеллажей с книгами, дисками, плёнками и флэшками. Огромные лакированные деревянные монолиты теснились к стенами, не загораживая окон. Они стали хранилищами многочисленных знаний, которые только можно собрать за эту эпоху. Первое братство помимо войны взяло цель и оберегать всё то, что осталось от цивилизации. Он приметил, как слуги и неофиты в бежевых балахонах протирают пыль, осторожно проверяют целостность хранимого, поливают горшки с пышными зелёными растениями и цветами, украсившими храм. Они все – служители Культа Единого, который собрал вокруг себя верующих в одного Бога, но исповедание их отлично от веры древности.

Тут царит обстановка сосредоточения, отрешённости от того, что творится за стенами Собора. Полный мир, частичка утраченной цивилизации, тут пребывает. Братья и сестры культа, в молчании и молитве, перебирая чётки, строго и неукоснительно выполняют своё послушание. Воины читают литании, после чего пойдут в подземное крыло, где хранится амуниция, дабы подготовить её к грядущим битвам.

Быстро пробегая по ступеням, паренёк оказался на третьем этаже башни. Перед ним роскошная деревянная дверь, отличающаяся резьбой. Изображения и символы посвящены животным и растениям, а на самом верху виднеется алое солнце. Он осторожно, стараясь не повредить двери, стал аккуратно постукивать.

- Да, кто там? – прозвучал вопрос.

- Рекрут тринадцатого отделения четвёртого взвода второй роты первого батальона Йозеф Ди’Андорр.

- Да, сын мой, проходи.

Йозеф осторожно толкнул дверь, и с трепетом, достойного святого благоговения, прошёл внутрь. Первое, что ощутил юнец, так это стойкий запах благовоний, который синюшными клубами исходит от маленьких чашеобразных медных кадильниц на рабочем месте. Стол его больше напоминал алтарь – крышка накрыта белой материей с символикой солнца, на ней стоят два кубка и свечи. Конечно, он не лишён и бумаг, с раскрытым ноутбуком и кружки с остывшим кофе. Справа и слева пространство комнатушки стесняют стеллажи с книгами, свитками и дисками. У столика возвышались две фигуры. Первая – хорошо сложенный крупный мужчина, облачённый в багровый балахон, капюшон опускается практически до носа, а на груди сияет золотое светило. Это выдавало капитана Братства, одного из высокопоставленных офицеров, которых всего двое. Второй – седоволосый старик, с чисто выбритым лицом, облачённый в чёрную дзимарру, утянутую широким насыщенным фиолетовым поясом.

- Господин капеллан, - поклонился Йозеф, - я пришёл по поручению помощника начальника медсанчасти, - парень протянул пожелтевший лист, - он просит вас поделиться с ним этими медикаментами.

- Хм-м-р, - голос капитана был похож на рык, - эти медикаменты полагаются братьям, а не наймитам.

- Господин, - смиренно говорил Йозеф, уставив глаза в пол, устланный алым махровым ковром, - я смею напомнить, что вы часть Компании, и вы тоже получаете деньги за операции. И мы не требуем, а просим.

- Да как ты смеешь, щенок! – вспылил мужчина, сложив руки на груди. – Мы делимся с вами самым ценным и сокровенным – знаниями. Без нас Компания не стала бы самой известной в этой части старой Италии.

- Тише, брат Бальтазар, - приподнял руку священник, проведя по лицу и зализанными назад волосами. – Он прибыл с благим прошением. Помощь страждущим, есть дело богоугодное, брат.

- Да в последнее время как-то гнев берёт, - капитан отступил, сев на стул со спинкой… Йозеф смотрел на мебель, обитую зелёной тканью, лакированную и аккуратную, как на тысячелетнего призрака.

- Представь свои помыслы Богу, допусти гневу быть, брат Бальтазар, как это делает брат Франческо. Он с помощью методик умной молитвы и обильных жертв смог побороть злобу.

- Я постараюсь, господин. Слишком много вызовов в последнее время. Вон, нечестивые ублюдки из языческих культов вчера устроили побоище на окраинах города. Столько простых людей погибло.

- Скажи, юноша, ты веришь в Бога? – спросил капеллан. – Я слышал о твоих деяниях. Ты пожертвовал собой ради достижения цели. И, - капеллан прикоснулся к символу солнца на груди, вырезанному из дерева, - ты не был замечен в порочащих связях. Если есть желание, ты мог бы присоединиться к Первому братству. Если я попрошу, то начальник штаба не откажет мне о переводе.

- Нет, спасибо, - покачал головой Йозеф, - но я благодарю вас за такое предложение.

- Подумай, юноша, - продолжал убеждать священник, буравя паренька холодным взглядом широких ледяных глаз, - мы предлагаем не только деньги. В нашем братстве ты сможешь получить не только много благ для упоения тела. В мире техноязычников, жестоких культов, диких верований и откровенного религиозного бреда, мы являемся единственным оплотом святости и веры в Единого Бога на восточном побережье Апеннин.

- А как же христиане? Они тоже славят Единого Бога.

- Где ты в последний раз их видел? Осталось пара общин, самая крупная из которых в Риме с их Папой… но он уже ничего не контролирует. Мальтийцы разве что ещё, но они сидят на своём острове и носа практически не суют. Ну и на севере ещё как-то горит пламя веры, - священник пожал плечами, - да и три образа в одном Боге? Странно, не так ли?

- Не знаю, господин, - шальная мысль тронула разум тарантийца. – «Сколько же форм поклонения мистическому? И что есть истинное поклонение Богу? И есть ли Он вообще?».

- Знаешь, как бы низко не пал этот мир, в какую труху и пыль не превратилась бы цивилизация, всегда найдётся место истине. Чистота всегда найдёт себе место, несмотря на то, сколько тьмы в нашем мире. Нужно хранить её всеми силами от всех мерзостей.

- Я подумаю над этими словами, господин. Что мне сказать помощнику медсанчасти?

- Ступай, - махнул рукой мужчина, - тебе ничего не нужно говорить. Я сам отнесу ему часть медикаментов из своих запасов.

Йозеф поклонился. Он спешно ретировался из кабинета, а потом и из Собора. Рекрут ещё раз бросил взгляд на великолепное здание, ощутив странный подъём настроения. Рука опустилась в карман штанов, нащупала гладкое и холодное. Вытащив телефон, он провёл по экрану и открыл интерфейс. Там он быстро вошёл во вкладку «контакты» и нашёл номер человека, с которым давно хотел поговорить, чьё наименование высветилось как «Папа».

[1] Повинность жизни – обязанность граждан Ковенанта, которые не состоят на государственной или муниципальной службе, или не иным способом не связаны работой на сеньоров, господ или органы власти, два дня в неделю трудится на высшее чиновничество, плантаторов или держателей особо важных производств. Закон «О повинностях и укреплении государства» закреплял всю систему, обуславливая её тем, что если никто не будет работать на плантациях, производствах и важных объектах, то Ковенант мог потерять экономическую привлекательность.

[2] Лига севера – североитальянское республиканское государство, созданное на обломках Италии. Оно занимает огромную территорию и держится на армии и остатках высокотехнологического производства. Но неудачи с сельским хозяйством ставят его в зависимость от южных соседей.

Вечер этого же дня. Таранто.

По глазам било тусклое ламповое освещение, которым могло похвастаться это скромное местечко. Вокруг разносился шум – звон металлических и стеклянных кружек, гогот и крики, а также трещащая задорная песня, чьи звуки порционно вываливаются из старой пукающей колонки, дербаня слух.