[1] Либрийское бесстрастие – фразеологизм, обозначающий полный отказ от эмоций и чувств. Либрия – вымышленный закрытый город из фильма «Эквилибриум». В городе царит тоталитарный режим, и вся власть принадлежит совету консулов, который, для подавления инакомыслящих и поддержки имеющейся идеологии, создал институт Клериков (Тетра-Грамматон).

Таранто. Спустя три дня.

Вновь Компания собралась в богатом торговом городе, где пришло время перевести дух. Но на этот раз выдался момент и пополнить запасы вместе с личным составом, так как за последнюю операцию «Чёрные мечи» понесли слишком большие потери.

Йозеф стоял вместе с боевыми братьями и сёстрами в едином ряду и наблюдал за тем, как начинается торжественная процессия. Ещё бы не радоваться. Столько слитков золота дали колоссальные возможности учредителям – новые ресурсы, власть, подкупы и банальное развлечение и потеха для бренной плоти.

Пот каплями стекал по спине, покровом влаги блестел на лбу и всячески доставлял неудобство. Несмотря на облегчённый серый китель с короткими рукавами, тонкие брюки и туфли, летом в Таранто очень жарко. Справа и слева от него шесть человек отделения, которые выжили после сумасшедшей заварушки у Сирта. Он смотрел вперёд на сам плац, где в полном роскошном мундире высилась фигура полковника, несущего слово о том, какие они молодцы и какое мужество проявили.

- Ты в курсе, что вся эта шняга накрылась тазом? – пихнул Румо рекрута. – Султанаты порубили друг друга в бойне, а потом договорились о мире. Страну тупо поделили, как долбанный пирог!

- Офигеть, то есть мы зря помирали, а потом свалили?

- Ну почему зря… мы получили деньги от двух сторон и смылись. Прям настоящие наёмники – и нашим, и вашим.

- Ну хоть они закончили убивать себе подобных. В тех землях воцарится мир… хоть на немного, но воцарится.

- Так этим всё не закончилось. Многим главарям банд, командирам-муфтиям и прочим не понравился такой договор. И понеслось говно по трубам, а потом на вентилятор – они давай резать друг друга. И в итоге разорвали страну нахрен.

- Печально, - хмуро ответил юноша, вернувшись мыслями к собранию.

Они стояли смирно, ну или пытались это показать. Практически все подразделения смогли уместиться на краях плаца, обжариваемые палящим солнцем в зените. Даже нет самого слабого дуновения лёгкого ветерка, чтобы облегчить состояние воинов и посему приходится проявлять стойкость, чтобы продолжать слушать полковника.

- Офицеры, маршаллы, сержанты, капралы и солдаты, - громогласно обратился Неро, Йозеф отводил взгляд от него, ибо из-за количества медалей, украшений и золота нитей старший офицер утопал в ослепительном свете, – я торжественно до вас довожу, что учредители постановили дать Компании месяц отдыха и освобождение от всех операций.

- Естественно, - стал причитать Румо, – я бы на пару лет ушёл на покой с таким чемоданчиком золота. А нам всего месяц.

- Мой дорогой друг, - слегка улыбнулся юнец, - учитывая потребности наших господ, у них это золото вылетит как в трубу уже через месяц. Поэтому отдыхаем тридцать дней, а потом снова в бой.

- Кстати, пока наш старик речь толкает, может, расскажешь, что ты делал с Аэлет в доме этих святош? А? А? А то, ишь, умный, нас кинул одних пробовать пять сортов пива, тринадцать вина и водку.

- А ты бедный утомился, - слегка посмеялся рекрут. – Потом расскажу.

- Разговоры в строю, - тихо предупредил Дьяко, не желая получить от полковника при всех, который продолжал возвышенно вещать:

- Так же, хочу вас поблагодарить от лица учредителей за проявленную храбрость, смелость и мастерство. Благодаря вам и вашей стойкости Компания показала себя одной из самых лучших. С гордостью вам сообщаю, что по решению Правительства Южно-Апеннинского Ковенанта нам было предложено выполнять почётную функцию охранной гвардии во Дворце канцлера.

- И естественно за огромную лавешку, а так же за блага и почёт, - вставил хоть и шёпотом свои пять копеек капрал, что не могло не возмутить Дьяко:

- Румо, блядь, если не заткнёшься, я твою «Ирину» отдам в оружейку соседней роты.

- Молчу начальник, молчу.

Старший офицер суровым взглядом осмотрел пришедших, он молчал и словно бы оценивал тех, кто перед ним. На миг рекрут заметил в его глазах тень губительной хандры, странное отчуждение, словно бы ему тут не хотелось тут быть и говорить то, что говорит.

«Что-то с тобой не так», - подметил паренёк, но отстранился от этих мыслей, полностью прикованный к течению пота по спине и нестерпимой жаре.

Он не понимал, какие чувства терзают чёрствую душу военного. Множество раз полковник стоял тут, неисчислимое количество раз вручал награды и звания, говорил помпезные и траурные речи. Самое страшное это видеть, как подразделения редеют, как те, кто стояли в прошлый раз легли в землю, как за вереницей новых лиц, кроется страшная правда войны – те, кого он знал, погибают с жуткой скоростью. Полковник знал, что через пару-тройку лет половина тех, кого он тут видит, станет кормом для червей, или превратиться в бесполезную обузу, ибо физические и психические увечья способны вывести из дела даже самого боевитого человека. Однако, необходимо приступать к делу.

- Теперь пришло время выдать заслуженное, - грубые морщинистые пальцы провели по стопке бумаг, лежащей подле него на небольшой тумбочке, зацепили листок и подвели к глазам. – Настоящим указом, учредители присвоили награды за отвагу, надбавки и льготные положения для воинов следующих подразделений – первый пехотный батальон, третий артиллерийский батальон, рота разведки и инженерная рота. Все они проявили себя с лучшей стороны при операции у Сирта!

- Служим Компании и учредителям! – хором крикнули воины, которым теперь повысят жалование на два месяца и действительно, почему бы не радоваться. Но с другой стороны за деньгами, блестяшками на груди и благами стоит стремление замылить потери, как-то облегчить боль от утраты товарищей, а семьям отсыпать горсть благ, чтобы хоть как-то скрасить безумие и жестокость мира.

Полковник отложил лист и тут же взял другой, и на этот раз дело касалось отдельных людей.

- Рекрут Йозеф Ди’Андорр, ко мне! – призвал полковник.

Юнец продрог от неожиданности. На этот раз его бросило в холодный пот, он впал в ступор. Но Румо его слегка подтолкнул и тот трепетно шагнул, смирно и, держа себя в руках,, неуверенной походкой двинулся.

Он встал напротив старшего офицера. Ощущение неловкости и щекотливости из-за сотен глаз и пытливых взглядов путало язык, но усилием воли он преодолел это чувство и перешёл к уверенному докладу:

- Господин полковник, рекрут Йозеф прибыл.

- Настоящим, за проявленное мужество при штурме Мелито-ди-Порто-Салво, за исключительную отвагу при спасении боевых братьев и сестёр в Сирте и самопожертвование, я присваиваю вам звание капрала! – в руках полковника сверкнула золотистая нашивка в виде одной линии, похожую на широкую галку. – Служи верно, наёмник и учредители наградят тебя достойно!

- Во славу Компании и её учредителям! – радостно отсалютовал юноша.

Поклонившись и ударив себя в грудь кулаком, Йозеф отправился обратно в строй. Теперь он, с лицом полного счастья, смотрел вокруг; жара и пот уже столь сильно не довлели над ним, все мысли купались в радости от неожиданного исхода. Он ждал солдата, ждал звания на одну ступеньку выше, но за деяния свои он получил что-то большее. Теперь в отделении два капрала – это он и Румо. Командир и его заместитель, младший сержант, явно были рады тому, что теперь можно будет кого-нибудь впихнуть на должность стрелка поддержки всучить второй пулемёт или снайперское орудие.

- Ох, ничерта себе, - фыркнул Румо, но увидев грозный взгляд Дьяко не стал ничего говорить.

- Капрал Йозеф Ди’Андорр, - прошептал италиец, радостный такому исходу, теперь ему дадут что-то более лучше, нежели просто кусок разваливающегося металлолома, который плюётся свинцом.