— Меня будут искать и обязательно найдут! — Воскликнула я, надеясь сбить с него спесь.

Но это не помогло.

Анатолий только рассмеялся моему фальшивому апломбу и захлопал в ладоши.

— Обязательно! Тебя обязательно найдут, Ксюша, — повторил он. — Но мертвой. Потому что никто не знает, где ты. И тем более никто не знает, где я. Теперь ты, дорогая Ксюша, полностью в моих руках. Наконец-то!

Мой мир разрушился. Потому что я кое-что поняла. Возможно, то видео, которое Матвей записывал, станет основным доказательством по делу в обвинение Хрусталевского. Но вероятность, что кто-то успеет меня спасти, близилась к нулю. Потому что я почти буквально на ладони перед этим ублюдком и только что полностью развязала ему руки кинутым обвинением в его сторону.

Я опустила взгляд на экран, где с бумажкой сидел мертвенно-бледный Матвей. Он крупными буквами написал, что ко мне летят. Мне нужно только его задержать. Но безумный взгляд Анатолия говорили об обратном. Он слишком долго ждал этого момента. Он точно убьет меня. Теперь есть только я и он, а также окончание его игры.

— Может тогда расскажешь, — я вышла из-за стола и подошла ближе к нему. — Как её план оказался у тебя?

— С радостью, — он шагнул ко мне и направил на меня указательный палец. — Только сначала выпьем. Более того, я даже тебя угощу. Я не мелочный, как ты считала.

Он отступил к ящику и достал пузатую бутылку с пятилетним коньяком. Я же тем временем искала способ защититься. Тут мне на глаза попались ножны на поясе Анатолия, в которых торчал нож с черной резной рукоятью.

В голове заиграла музыка с нотками надежды. Возможно ещё не всё потеряно. Возможно у меня ещё есть шанс на спасение.

Анатолий протянул мне металлический стакан с коричневым напитком на дне.

— Извиняй, бокалов тут нет для, её высочества, — пожал плечами мужчина, а затем насильно всучил мне коньяк.

Я не выпускала стакан из рук, но и пить напиток не стала. Анатолий издевательски хохотнул, а затем демонстративно вырвал коньяк и выпил до дна. Не спуская с меня взгляда, он спиной отступил от меня. Его губы изгибались в насмешливой ухмылке, а глаза ярко блестели в тусклом освещении палатки. Причмокнув, он нахально уточнил:

— Так значит, ты хочешь услышать историю? — Тишина. Глоток коньяка уже их своего стакана. — Ведь все злодеи просто обязаны исповедоваться перед невинной овечкой и объяснить, где она протупила. Логично, логично, — он покивал и оперся о ряд ящиков. — Тогда слушай меня внимательно, моя милая тупая овечка. Я ненавидел Ануш Альберти Бахтамян.

Резкие грубые слова ударили наотмашь, ни разу не промахнувшись. Зубы до боли сжались. Но я удержалась и ни звука не проронила.

— Молчишь? — Улыбнулся Анатолий. — Тогда продолжим…. Если на чистоту, то я бы предпочел тебя. Сочную холодную мегеру, которую постоянно нужно укрощать. Но Ануш, как улов, проще. А мне в тот момент нужна была влюбленная по уши дура модель, которая крепко связана с агентством с отличной репутацией. И, конечно, чем выше её положение, тем лучше. Поэтому Ануш идеально подходила на это место. Она давно в модельном бизнесе, её репутация выше всяких похвал, а также её многие знали и с ней ХОТЕЛИ работать. Но ещё не менее важное то, что у неё было прошлое. Печальное. Трагическое. Драматическое. Мне насрать какое, главное, чем страшнее, тем лучше. Таких проще ловить. Я разобрал её прошлое по кирпичикам. Даже ездил на её родину, к семье, друзьям и соседям. И после тщательной подготовки я грамотно к ней подкатил и с легкостью её влюбил. — Он цокнул, задумался и, будто вспоминая счастливые деньки, продолжил. — Она стала моей сучкой. Покорная, ответственная и выполняющая любой мой каприз. Она даже однажды рассказала мне про своё интересное хобби. Это было занятно и забавно выслушивать её идеи. Хотя я не ждал от неё чего-то стоящего, но её план — это Сикстинская капелла. Она продумала каждую мелочь, каждую непредвиденную деталь. Я бы вряд ли такое смог придумать. Видимо тут ей пригодился опыт в агентстве. Но это не важно. Потому что единственное с чем моя рыбка была не согласна, так это ввести эскорт в спектр ваших услуг. Ануш в этом вопросе оказалась упрямее ослицы, что немного удивляло и бесило. Как бы я её не убеждал, что красота женщине дана, чтобы этим восхищался мужчина. Она не велась на это. Я даже хотел из-за этого её придушить. Стало хуже когда Ануш застала меня с тупой моделькой. Вот тут признаю, мой косяк. Это прям жесткий провал с моей стороны. Но кто же знал, что её подружка Ксюшенька неожиданно заболеет и не приедет на встречу. Вот Ануш и вернулась домой пораньше. Хотела устроить романтик для меня, — усмехнулся Анатолий и добавил в стакан коньяка. — Ещё Настюха давила на меня. Она стала внедрять план махинаций в бухгалтерию агентства. Вот и требовала от меня хорошего поведения. А тут полный провал. Потому что после увиденного настоящего моего траха с моделькой Ануш стала не управляемой стервой. Представляешь, Ксюшенька, — кивнул мне, не глядя. — Она даже стала следить за мной. И однажды я понял, что эта тварь заметила внедренную махинацию в агентство. Ох, как она тогда была зла. При чём больше на себя, чем на меня. Она ведь меня так и не выгоняла из квартиры, только запретила касаться себя. — Анатолий откинул голову и хрипло засмеялся.

В этот момент я незаметно скосила взгляд и чуть-чуть наклонила голову, чтобы посмотреть назад. Анатолий пока не видел красной точки на веб-камере, потому что я прикрыла её, когда меняла ракурс. Но если он поменяет расположение и сдвинется хотя бы на пару сантиметров, то вряд ли пропустит яркий огонёк.

Вдруг Анатолий повернулся ко мне всем телом и яростно воскликнул:

— Я видел в её глазах подозрение, и в то же время неверие. Она напоминала мне лань перед светящимися фарами. Такая милая… Я люблю широкие глазки, наполненные страхом. Я тогда впервые перестал ненавидеть её. Но затем я обнаружил в её бумагах заявление на аудит. И я понял, что пора кончать. К тому же Регинка хорошо так подсела на уши. Даже ребят порекомендовала. Кстати ты их видела сегодня в лагере.

«Пора кончать»?!

Смысл этих слов медленно доходил до меня. «Кончать» в смысле завязывать, совершать преступление и….

Ох, Ануш… Почему же ты не пришла ко мне, когда стала подозревать Анатолия? Почему захотела всё сделать сама? Ты мне не доверяла или не хотела ввязывать меня в это дело?

Вспышка. Осознание. Миг.

Какая я глупая! Я ведь знала ответы на все вопросы, потому что сама была в такой же ситуации. Я сама отмалчивалась от друзей, хотя они замечали, что что-то произошло. Как однажды я спрашивала Ануш и интересовалась причинами её изменений.

Почему мы обе вели себя так? — Неужели потому что эгоистки или самодовольные дуры, готовые рискнуть всем лишь бы не показывать свои ошибки другим. Или дело в другом? Мы с Ануш всегда были похожи. Вечные одиночки, постоянно защищающие личный кокон самобичевания. Мы до жути боялись открыться другим, даже близкому другу.

Как же мы ошибались. Одному, возможно, безопаснее. Ведь тебя никто не сможет придать. Но одному не легче, а сейчас я поняла, что и бессмысленно. Я и Ануш по глупости и скорей всего от усталости доверились не тем людям. Мы совершили то, чего боялись — доверили душу лжецам. Ненароком мы оскорбили недоверием друзей. Теперь я поняла, как сильно обидела Марину. Дважды! Какого было Матвею висеть над пропастью моих предубеждений. Как мучился Глеб, ища причины моего безмолвного побега.

Одиночки — самодовольные эгоисты, думающие только о себе. Они лелеют страхи, вместо того чтобы изгонять их.

Я не хотела бы остаться одной. Пустой дом не моя мечта. Не моя!

Слезы покатились по щекам. Анатолию понравился мой поверженный вид. Он наклонил голову и с ухмылкой уточнил:

— От чего слезки на щечках, Ксюшенька?

— То есть смерть Ануш была не случайной? — С отчаянием проговорила я. — Это ты её убил?

— А ты как думаешь? — Он задвигал верх-вниз бровям и хохотнул. — Она мешала. Сильно мешала. Салкын тоже хотел расширяться. Поэтому понадобилось очень тщательно обдумать план. Чтобы её смерть казалась случайностью.