— Разве нельзя сделать одну уступку и отнести еду в их палатку. Там ведь ещё и женщина, которая родила меньше двенадцать часов назад. Она….

— Как смогла раздвинуть ноги, так и дойдёт, — раскатисто рассмеялся грубиян, а его смех тут же подхватили остальные.

Опешив, я оглянулась. Я рассматривала мужланистые лица отряда, которые надрывно ржали над «шуткой» повара. Взглядом, перебегая по их мордам, я четко осознавала, что попала в ловушку. Я тут не в безопасности. По глупости я сама лично из-за испытанного голода вбежала в мышеловку на запах сыра.

Эти парни не спасатели. Они больше похожи на сухопутных пиратов. Не хватало только бутылок с ромом. Хотя скорей всего современные сухопутные воры предпочитали пить виски или бренди.

Сжав кулаки, я холодно посмотрела на повара и рявкнула:

— Какой же ты, ублюдок!

Смех стих. Он стих моментально, будто кто-то выключил стереоаппаратуру. Повар выпучил глаза, кинул поварешку на стол, из-за чего немного расплескала жижа из кастрюли, а затем шагнул ко мне.

Он вскинул руку и, чуть задыхаясь от ярости, выпалил:

— Ах, ты, гадина! Слышь, ты, где твоя благодарность, стерва!

Он бы меня ударил. Я готовилась либо стойко принять удар, либо резво увернуться. Но позади прозвучал окрик, который остановил мужлана.

— Макс!

К нам подошёл Анатолий. Он распекал нерадивого повара Макса, а я во все глаза пялилась на него.

— Я ведь говорил тебе, будь мягче, — добавил Анатолий, но не привычным льстящим или лицемерным голосом, а суровым, жестким и вызывающий страх.

Он с улыбкой посмотрел на меня, а я пыталась рассмотреть то, что скрывалось многие годы. Холеный Анатолий исчез. На рассвете, когда они нашли нас, я заметила полувоенную форму на нём и армейские кожаные берцы. Но в тот раз я плохо разглядела его.

Ему шла эта форма. Не из-за внешних совпадений или его атлетической фигуры. А потому что в нём будто проглядывала военная выправка. Он был военным? Где-то служил? Или возможно проходил военную подготовку?

Я никогда не интересовалась его прошлым. Почему? Неужели потому что видела только внешнюю картинку бесхребетного слабого парня, который пришёл на кастинг мужчин-моделей.

Анатолий пришёл в футболке цвета хаки и в штанах от комплекта полувоенной форме. На поясе висели несколько набитых квадратных сумок, а за спиной я вроде бы заметила черную резную ручку от ножа. Из верхнего открытого кармана штанов выглядывала палка размером с карандаш. Анатолий, заметив мой интерес к его внешнему виду, быстро застегнул все открытые карманы и поправил плотную кобуру для ножа. Теперь я убедилась, что у него за спиной холодное оружие.

Сглотнув, я повернулась к повару, который продолжал метать в меня яростные взгляды. Анатолий, к моему удивлению, повторил мою просьбу, правда в более приказном тоне:

— Пусть детям отнесут еду и воду. — Неожиданно он закончил разговор с акцентом на меня: — И, чтобы я больше не видел, как ты замахиваешься на Ксению Валерьевну. Ясно?

Макс хмыкнул, но четко ответил: «Ясно», а затем ушёл к выкипающей кастрюле.

— Пойдем, Ксюша, ты ведь тоже голодна, — Анатолий опустил тяжелую руку на моё плечо и повёл к свободному столу. Сначала он усадил меня на стул, затем сходил за едой, расставил тарелки для нас, а в конце сел напротив.

Он улыбался. Его глаза искрились удовольствием и потаенной радостью. Он медленно разглядывал меня, иногда дергая уголками губ в легкой усмешке. Он казался милым, если бы не напоминал хищника перед прыжком на жертву.

Я же продолжала пялиться на него. Мысли путались. Воспоминания о прежнем Анатолии и виденье нынешнего не соединялись в единую картинку. Тот Анатолий брезговал есть в забегаловках, а этот уплетал варево Макса. Тот любил покрасоваться, а этот выверял каждый шаг. Тот напоминал червяка, а этот превратился в опасного хищника.

— Ксюша, тебе нужно поесть, — снова улыбнулся Анатолий, добавляя. — Холодная еда не такая вкусная.

Я подняла руки с колен и взяла ложку. Вновь оглядев окружающих мужчин, я наконец поняла, что меня смущало. Они не похожи на спасательный отряд, а вот на наемных убийц — да.

Тяжело сглотнув, я пододвинула к себе тарелку и зачерпнула остывший суп. Если он отравлен, то хотя бы не буду мучиться. А если нет, то голодная я буду беспомощной. Здесь любая слабость равнозначна смерти.

Значит пока я жива, то минимальный шанс выжить сохранялся. Ведь даже нуль выше минуса.

— Оно и теплое так себе, — проговорила я, морщась. — Хотя я настолько голодная, что даже это съем.

— Согласен, — рассмеялся Анатолий и довольно посмотрел на меня. — Ты такая милая сейчас, что я даже немного очарован.

— Что это значит?

— Не важно.

Я продолжала есть, стараясь не выпускать никого из виду. Они замечали мои взгляды украдкой. Кто-то в ответ пялился открыто, кто-то растягивал губы или причмокивал, а кто-то бесстыдно касался себя между ног.

— А где остальные? Или только ты меня искал? — Спросила я, размешивая жижу.

— Мы все тебя ищем. Мне просто повезло найти тебя первым. Они тебя ищут в других районах. Можем вечером устроить созвон по рации, — с легкостью дал обещание Анатолий.

— Вот так просто? — Недоверчиво проговорила я. — А почему только вечером?

— Потому что днём идут розыскные операции, это раз, — он прижал указательный палец к ладони, а через секунду прижал и средний. — А два, аппаратуру привезут только ближе к ночи. Я начал искать тебя до того, как обустроили полностью лагерь. Знал, что ты далеко не могла убежать.

— А-а? А кто ещё меня ищет, — спросила, быстро доедая остатки. — Кто участвует в поисково-спасательной операции?

— Как кто? — Удивился Анатолий, отставляя пустые тарелки. — Конечно, это Кван поднял ради тебя всех. Он ведь твой жених. Мы разделились. Другой лагерь взял на себя осмотр восточной зоны. Так что не волнуйся, Ксюша, — он коснулся мой руки. Заметив, что я вздрогнула от его касания, его губы расплылись в улыбке, и он продолжил. — Всё уже свершилось.

Анатолий резко встал, отнёс наши тарелки и вышел из походной столовой, оставив меня наедине с похотливыми взглядами. Немедля я тоже встала и выбежала наружу. Пахло дождем. Те, несколько дней, когда мы с детьми бежали из горящей деревни, выпали на сухие дни влажного сезона. Но он еще не закончился в этом году. Скоро небо испустить из себя потоки дождя, омывая сухую землю и наполняя реки.

Глубоко вдохнув пропитанный влагой воздух, я отправилась к детям. Они ели, только что принесенную еду, а я прилегла на пустую кровать.

Нужно подождать. Нужно выждать момент.

**

Когда первые вечерние сумерки опустились, я вышла от детей. Иногда мне навстречу шли головорезы, но никто не лез. Сейчас я даже мысленно не могла назвать их спасателями, а вот отморозками — легко. Их кровожадные взгляды провожали меня, а я притворно бодрилась и не показывала вида, что мне до одури страшно. Они глядели на меня так, словно ждали всего лишь одно слово с разрешением, чтобы жестоко растерзать.

Радость от спасения ослепила меня, но восторг рассеялся. Осталось только разочарование в себе вместе с осторожностью и подозрительностью.

Конечно, возможно все это я выдумала. А к Анатолию я просто чрезмерно предвзята. Значит мне нужны доказательства, за которыми я и отправилась.

Переходя от одно палатки к другой, я старалась не привлекать к себе внимание. Я хотела найти личные вещи Анатолия и наконец узнать правду. Ещё я бы не отказалась от рации или телефона с местной связью. Иными словами от этого зависели мои следующие решения.

Вдруг боковым зрением я засекла его. Шагнув назад, я скрылась за растянутым брезентом. Осторожно выглянув, я следила за Анатолием. Он усердно жал руку какому-то старику-африканцу. Они о чём-то долго разговаривали, а затем Анатолий застегнул вход палатки, из которой вышел, и ушёл вместе со стариком. Я оглянулась. Вдруг я тоже стала объектом слежки. Но, к моей удачи, наступило время ужина и вокруг не было ни души. Подскочив, я рванула к той самой палатке, присела, чтобы схватить язычок молнии, быстро осмотрелась и только после этого расстегнула небольшой лаз, в который тут же проскользнула.