— А мне нравился, — вздохнула Маша и на показ провела по щекам, будто вытирала прошлые слезы. — Я так была расстроена, когда увидела тебя, Ксю, с Глебом на свидании. Плакала несколько дней.

— Но если ты не встречаешься с Матвеем, — вдруг спросила Нина, упираясь в меня внимательным взглядом. — Ты сейчас что ли одна? Никого на примете нет?

Я провела влажной ладонью по потному лбу и неловко отвела взгляд. Мне до сих пор становилось неуютно при разговоре о личной жизни. Мне не нравилось рассказывать о своих мужчинах, о сексе или о возможных любовных интересах. В подростковом возрасте меня это мало интересовало, а сейчас эти вопросы вызывали воспоминания.

Поэтому вместо ответа я перевела стрелки.

— А у тебя?

— Есть, — улыбнулась бывшая баскетболистка. — Он даже выше меня. У нас скоро свадьба. И раз ты снова появилась в городе, то ты приглашена.

Вот же….

— Мне немного неловко врываться снова в ваши жизни, — проговорила я, оглядывая покрасневшие лица.

— Чушь, — снова толкнула меня Ксюша. — Ты не ребенок, которого рожаешь. Вот лучше бы он извинялся и чувствовал себя неловко, когда разрывает всё у нас, когда выбирается из матки.

— Ух, — заворчала Нина, пряча лицо в ладонях. — Я вообще-то собираюсь в скором времени забеременеть, но после твоих рассказов сомневаешься нужен ли ребенок.

— Нужен, — заулыбалась Маша и снова погладила животик. — Беременность и роды это всегда риск. Но разве не рискованно садиться за руль и не пристегиваться. А ты каждый раз ворчишь, когда вытягиваешь ремень безопасности.

— Удача любит рисковых, — ухмыльнулась Нина.

— Вот и к беременности также относись, — засмеялась Ксюша, затем повернулась ко мне и заговорила. — Это конечно нечто, когда начинаются реальные схватки. Каменеет живот, с каждым часом схватки становятся чаще, интенсивнее и больнее. Затем мучаешься, потому что ждешь полное раскрытие, а затем выталкиваешь животом из себя младенца. Каждый раз приходилось вспоминать, как напрягать живот, словно хочу сфоткаться стройной или показаться любимому в одном нижнем белье.

— О да, — согласно замахала Маша. — А еще дышать, а не орать. От этого легче не становится, а глотка потом болит.

— Зачем вы мне всё это говорите? — Ужаснулась я и невольно отсела от девушек. — Я не собираюсь рожать в ближайшие годы.

— Это они так тебя заманивают в клуб матерей, — устало проговорила Нина. — Ты им объясни, что привлекательнее от этого их клуб не станет. Даже политики врут на выборах, а вы….

— Мы за правду, даже не красивую, — хмыкнула Ксюша и все засмеялись. И я с ними.

В сауне мы сидели ещё минут десять. Затем Маша попросилась на воздух, после чего мы вышли и отправились купаться в закрытом бассейне. Всё утро девчонки рассказывали мне все последние новости, которые я пропустила. Они даже умудрились вспомнить учителя математики — Алексея Ивановича, с которым я участвовала в математическом конкурсе, и русичку — Маргариту Геннадьевну, с которой мне удалось поссориться.

Несколько часов пролетели незаметно. Утренние процедуры массажа и спа расслабили нас, и мы едва передвигали ногами, когда шли завтракать. Мой живот противно урчал, потому что я единственная кто не додумался перекусить перед походом в сауну.

Мы направлялись в сторону столовой зоны, когда услышали ссору. Женский голос с каждой секундой ставился истеричней. Он мог даже показаться слегка обезумевшим. В то время как спокойный и рассудительный голос мужчины пытался достучаться до женщины.

— Ставлю, что это Саша с Аней после ночи любви не поделили одеяло, — ухмыльнулась Нина.

Губы изогнулись в ухмылке, потому что Нина опередила мои мысли. Хмыкнув, я глянула через окно во двор, где сидели на лежаках обсуждаемые нами Саша и Аня. И они явно не выглядели ссорившимися. Они обменивались коктейлями и сладко целовались, когда их руки касались друг друга.

Мы с Ниной ошиблись, потому что ссорила точно другая пара.

— Ты ошиблась, Нина, — хихикнула рядом Ксюша, которая тоже заметила влюбленных.

Моё тело неосознанно напряглось, будто оно знало наперед, чьи голоса ругались. Что-то требовало во мне сбежать, пока есть возможность. Но я пропустила момент, когда мы подошли и одновременно замерли перед входом.

В общей комнате с диванами и креслами, с огромным инкрустированным камином, обширным баром и стереосистемой для просмотра в большой компании стояли двое. Они с мрачным видом глядели друг на друга, когда неожиданно женщина подлетела к мужу и, схватив за футболку, затрясла его.

— Ты вообще любишь меня? — Заорала Арина. — Как ты можешь так поступать со мной. Оксана и моя дочь тоже. Но ты хочешь развода. Ты хочешь забрать мою дочь в столицу. Что ты за человек такой?

— Арина, тебе не нужна Ксютка, — Глеб оторвал от себя руки жены и слегка оттолкнул её. — Ты стала матерью из-за собственного эгоизма. Ты захотела привязать меня к себе, хотя мы изначально договаривались о фиктивности нашего брака. Так что не обвиняй меня в том, в чем я не виноват. Я заберу дочь с собой, потому что ей лучше со мной. К сожалению, ты иногда забываешь про нее. Что о ней нужно еще и заботиться.

— Глеб, но я люблю только тебя, — заплакала она. — Я родила для тебя, потому что ты любишь детей. Я готова исполнять любую твою прихоть, чтобы ты был счастлив. Я не понимаю, почему ты не можешь полюбить меня. Почему ты не говоришь мне этих слов. Почему….

— Потому что ты и так знаешь мой ответ, Арина, — рявкнул Глеб. — Я никогда не любил тебя. И никогда не скрывал этого. Я столько лет пытался образумить тебя, чтобы ты начала жить своей жизнью. Не моей. Но ты снова и снова оказывалась рядом со мной, как липучий и колкий репейник. Я отталкивал тебя, а ты приходила снова и снова. И даже в тот день, когда я и Ксюша поссорились….

— Так всё дело в ней, — ахнула Арина. — Ты снова из-за Малаховой стал таким холодным со мной.

— Арина, я всегда с тобой холодный, — возразил он. — Но ты этого не замечаешь.

— Она изменила тебе с Мраком!

— Не важно. Мы сейчас говорим о нас с тобой. Так вот в тот вечер ты пришла ко мне, а не к ней. Ты пришла ко мне, чтобы рассказать о ее многочисленных изменах за моей спиной. Уже тогда я думал, что этот поступок не дружеский. А сейчас, Арина, я уверен в том, что ты все эти годы настойчиво хотела быть со мной. Но ты никогда по-настоящему меня не любила. Ты любила иллюзию наших чувств и наших мифических прекрасных отношений.

Многочисленные измены? Казалось, что мой мозг выхватил только эти слова. Но к ним добавилась мысль, которая обжигала и переворачивала всё моё отношение к Арине. Она побежала рассказывать ему ложь, когда я собирала вещи. Она провожала меня, хотя за пару часов до этого врала Глебу. Она ведь могла начать встречаться с ним и без лжи обо мне. Она могла….

Ногти впились в нежную кожу ладоней, из-за сжатых кулаков. Девчонки с сочувствием посмотрели на меня, а я, уже не сдерживаясь, направилась к ней. К моей вроде как подруги, которая обещала никому не рассказывать правду. Хотя мы не договаривались, чтобы она не врала обо мне, но от этой оговорки мне точно легче не становилось.

— Что ты ему рассказала? — Я выскочила из укрытия и уставилась тяжелым взглядом на Арину. Она ахнула и прижала руки к побледневшим щекам, но осталась стоять на месте. — Ты ведь единственная знала правду, и я попросила тебя об одном. Молчать!

Арина испуганно посмотрела на Глеба, а затем собралась, нагло вылупилась на меня и даже сделала шаг в мою сторону.

— Что плохого в том, чтобы использовать козыри, — заявила она.

— Козыри? — В шоке повторила я. — Оболгав меня? Так оказывается ты не мышонок, Арина, а канализационная крыса.

— Малахит, а чего ты хотела? Чтобы я восхищалась тобой даже тогда, когда он нашу дочь называет в честь тебя. Даже тогда, когда я застаю его за просмотром новостей из мира моды. И когда…

— Арина, — рявкнул Глеб и схватил жену за запястья. — Хватит!

— А то что?!

— Перестань устраивать ссору, — разозлился Глеб и тряхнул Арину, а затем отпустил.