Почти красиво. Если не знать, что каждая такая вспышка может означать чью-то смерть.

Константин качнул головой и опустил глаза. Как мужчине, ему было стыдно: все остальные, включая Георга, сражаются на передовой. Даже Юля участвует в битве! А Костя здесь, наблюдает за всем из окна.

Стыдно, но что поделать. У Константина не было магического дара. Все, что он мог — это взять винтовку и стрелять, как обычный гвардеец. Толку было бы немного. Косте приходилось вести свою битву — тихую, но оттого не менее важную.

Все газеты Красноярска только и писали, что о новой войне. Константин держал руку на пульсе — на каждый материал, где Чернобуровы представали в невыгодном свете, он сразу же реагировал. Звонил в редакции и требовал опровержения, угрожая судом. Отправлял людей выкупить весь тираж, чтобы никто не прочитал неприятных для рода статей. Созванивался с купленными писаками из желтых газет, чтобы те продолжали очернять Пихтина. Давал интервью по мобилету. Почти в реальном времени отвечал на комментарии в Сети, и вел информационную борьбу всеми другими способами.

Все это никак не могло помочь на поле настоящего сражения. Но создавало благодатную почву для любого исхода событий. Победа или поражение — все равно Чернобуровы предстанут перед обществом честными людьми, а Пихтины — коварными злодеями. Даже несмотря на резню в конторе «Пихтового бора» — тем более, по словам знакомого следователя, там уже начали подозревать, что не все так просто.

Достав мобилет, Причернобуров набрал номер и приложил трубку к уху:

— Анатолий Семенович, доброе утро. Меня зовут Константин, личный помощник графа Чернобурова.

— Что вам нужно? — грубо осведомился Уткин-старший.

— Мы добыли доказательства, что Павла убили по приказу графа Пихтина. У нас есть свидетель.

Уткин несколько секунд молчал, а потом произнес:

— Я вам не верю.

— Повторяю, ваше сиятельство, есть свидетель, который готов дать показания в присутствии менталиста. И у нас имеется подозреваемый — Егор Пропихтин. Если он останется в живых после войны, то будет арестован и предстанет перед судом.

Анатолий, видимо, не знал, что ответить. Только напряженно дышал в трубку.

— Хочу сказать, что наш род не имеет к вам никаких претензий, — добавил Костя. — Когда все закончится, будем рады протянуть руку дружбы. Всего доброго, ваше сиятельство.

Не дожидаясь ответа, Константин положил трубку и следом позвонил Алле.

— Да, Константин Сергеевич!

— Как у тебя дела?

— Так и не успела вчера попасть в канцелярию. Ночью в квартиру, где мы остались, пытались ворваться какие-то люди. Ой… — вздохнула девушка. — Хорошо, что со мной были гвардейцы.

— Свидетельница с вами?

— Да, и тот полицейский тоже.

— Где ты сейчас?

— Только что вышла от наместника. Господин Морошкин сказал, что обязательно во всем разберется. Дело будет открыто, но приостановлено до окончания войны. А заявление Уткиных аннулировано. Как там Ге… его сиятельство? — девушка не смогла скрыть беспокойства.

— Все в порядке, — соврал Костя, потому что сам понятия не имел. — Будь на связи, Алла. В поместье не возвращайся — пока опасно выезжать из города. Кстати, сейчас перешлю тебе кое-какую информацию. Раз уж ты в канцелярии, надо подать в суд на парочку газет…

Закончив разговор, Константин опять зашел в Сеть и ответил на несколько комментариев. Тщательно подбирал слова и аргументы, потому что далеко не все записи были, так сказать, на пользу Чернобуровым. Требовалось дать разумный и взвешенный ответ.

Дверь комнаты распахнулась, и внутрь влетел Олег:

— Господин! Важные новости!

— Что случилось?

— Даже две новости, — гвардеец выдохнул. — Первая: к поместью приближается большая группа неизвестных. Думаем, наемники.

Костя взялся за очки и несколько мгновений помедлил. А потом решительно убрал их в карман и направился в двери.

— Идем в арсенал. Я тоже буду сражаться. А вторая новость?

— Мне только что знакомый городовой звонил, — на ходу сказал Олег. — На окраине Железногорска перестрелка случилась. Походу, там были наши.

— Откуда там наши? — удивился Костя.

— Не знаю. Полиция никого задержать не успела. Там видели монстров, не решились подойти. Подумали, что прорыв случился, а оказалось — иллюзия. На месте потом нашли карабин с нашим гербом.

Константин секунду поразмыслил, а затем сказал:

— Мокруха. Это они с Харитоном.

— Так они же…

— Ты разве не слышал? Его сиятельству явилась Чернобурая Лисица и сказала, что Иван жив. Это он, без сомнений! — Костя сжал кулак. — Олег, надо отправить кого-нибудь на помощь.

— У меня нет лишних людей, — буркнул командир охраны. — Но если сейчас отобьемся, пару-тройку конных смогу послать.

— Конечно, отобьемся, — уверенно кивнул Константин. — Как сказал граф, мы не имеем права проиграть. Идем!

Праздновать победу, конечно, было еще рано. Враг понес серьезные потери, был почти окружен, но сдаваться не собирался.

«Ночные всадники», едва вступили в бой, получили серьезный урон. Пироманты, которые остались у противника, отправили в их сторону огненный вал. Подчиненные заклинателю-дрессировщику лошади не испугались, но просто так перемахнуть через высокую огненную стену не могли. Всадникам пришлось кинуться в объезд, и в это время их нещадно поливали магией.

И тем не менее гвардия Пихтина оказалась в критическом положении. Наемники атаковали их с тыла, отряд Молчанова — с левого фланга, с правого зашли две «Осы» — наша и трофейная. А прочие гвардейцы, оставаясь в траншеях, били по центру.

Я поставил своей целью уничтожить вражескую бронемашину. Эта передвижная крепость была почти неуязвима. Пусть ее магический щит был уничтожен, оставались еще печати, отражающие заклинания, и крепкая сталь. Даже прямое попадание из пушки не причинило броневику вреда — более того, все повреждения на глазах затянулись, как будто металл обладал способностью к регенерации.

Тут до меня дошло. Костя сказал, что граф Пихтин и его старший сын владеют магией металла. Вот же она!

В подтверждение моих слов, гусеница бронемашины сама собой зашевелилась и встала на место. Хрипло кашлянул двигатель, и железная крепость медленно поползла вперед.

Между ней и траншеей оставалось метров двести, не больше. Из бойниц продолжали стрелять и стреляли, гады, метко. Одна пуля врезалась в грудь Богдану, но его духовный доспех выдержал. Командир лишь зарычал и вырастил на пути машины острые каменные колья.

Это ненадолго задержало броневик — он просто надавил на камни, сокрушил их и продолжил двигаться. Все прочие силы Пихтиных были скованы боем, но железяка продолжала упорно переть вперед.

Кто же там внутри? Сам граф или его наследник? Кого я скоро уничтожу⁈

Ведь даже если машина почти неуязвима для пушек и заклятий — у меня есть Магорез!

— Богдан Богданович, нужна каменная броня, — сказал я, призывая меч. — Сможете меня прикрыть?

— Да, — кивнул командир и на всякий случай спросил: — Ты что, собрался пойти против этой громадины с мечом?

Я только усмехнулся и вылез из траншеи. Едва я это сделал, бронемашина остановилась. Как будто именно меня она и ждала.

А затем — маг металла показал свою истинную мощь.

Я почувствовал, как внутри железного брюха растет магическое напряжение, и приготовился. Бросаться в атаку было безрассудно — я должен был понять, на что способен враг.

Из бойниц перестали стрелять, а в следующий миг из них вырвались длинные железные цепи. На конце каждой из них было оружие — прямые и кривые клинки, тяжелые шары, покрытые шипами. Броневик превратился в осьминога с дюжиной щупалец, каждое из которых грозило смертью.

— И это все⁈ — воскликнул я, расставив руки. — Все, что ты можешь, Пихтин⁈

Богдан окутал меня каменной броней. Двигаться в ней было тяжело, но что может лучше защитить от стали, чем твердый гранит?

Стиснув меч двумя руками, я бросился вперед.