– Ты задумался о чём-то. – Его Величество как всегда бесшумно появился за спиной. Но Тобиас даже не вздрогнул. Привык. Если бы королю Ричарду вздумалось ударить в спину, он бы никак не смог этому помешать. А может даже был бы рад.

– Ни о чём. – Тобиас не знал, имеет ли он право скрывать от короля появление новой сильной читающей. Но так хотелось разобраться в этом самому.

– Врёшь, – усмехнулся король. И шагнул ближе, так что его фигура словно выросла в бликах огня в камине. Любит Ричард эффектные появления. Этого у него не отнять. – Я наблюдал за тобой семь лет подряд. И сейчас ты другой.

– Тебе только кажется, – хрипло ответил Тобиас. Снова навалилась усталость. И придавило воспоминаниями. Какая разница, что эта девчонка так похожа на его Кэти. Она – не Кэти и никогда ей не будет. Если верить иллюзиям, то потом можно закончить как Создающие Иллюзии. И это будет вовсе не тот конец, о котором он мечтал.

– Ну не хочешь, не говори. Я всё равно узнаю, хоть это ты здесь – Читающий. – Король усмехнулся. – Где тренировочный зал ты знаешь. Лови ключи. Охрана тебя пропустит.

Тобиас поймал ключи на лету. Молча кивнул королю и почти бегом бросился в зал.

Он идёт по городскому парку, просто бредёт, как в детстве, пиная носком ботинка опавшую листву. Дом Наставника потерял вдруг всю свою прелесть. Кэти больше не хочет его видеть. Он не может бросить её и не может отказаться от того, чем жил столько лет. Где-то же должна быть правда.

Тишина окутывает парк. Только редкие прохожие чинно прогуливаются по освящённым аллеям. Вдруг раздаётся грохот. В небо врываются клубы дыма. Что это? Сердце щемит от дурного предчувствия.

Тобиас срывается с места и бегом преодолевает несколько улиц, чтобы увидеть, что дом Наставника пуст. Окна не горят. Они все ушли. Сегодня! Это случилось сегодня!

Он снова срывается с места. Найти! Упросить, чтобы Кэти не трогали. Почему сегодня? Наставник ведь обещал! Мысли мечутся. Тяжело дышать. В груди разрастается пожар. Кэти! Он бежит вперёд, туда где клубы дыма, где горят дома. Прохожие шарахаются от него.

– Дурень! Куда несешься?! Там всё горит!

Кто-то хватает его за рукав. Тобиас вырывается. Конечно, как он мог не подумать об этом?! Сегодня – самый лучший день. Вся аристократия, вся Сайн- стрит на балу у Эмирансов. Он сам рассказал Наставнику про этот бал.

Задыхаясь, на пределе сил он, петляя, подлетает почти к самому дому Кэти. Всё охвачено огнём. Он видит чёрные фигуры в плащах. Они мгновенно уходят в тень, стоит только кому-то появиться рядом. Но он знает, кто это. Наставник всё-таки нашёл Создающего Иллюзии, как и хотел.

Он подходит ближе. Дым режет глаза, огонь почти невыносим. Кажется, кто-то зовёт его по имени. Он должен пройти туда, должен! Он кашляет, задыхается, но упорно пытается найти лазейку. В дом! Кэти должна быть там! Кажется, он слышит крики. А за спиной пылает ещё один дом и ещё. Вспыхивают, как спички. Исторгающие Огонь суровы и не знают пощады.

Он шагает вперёд. Разбить окно, залезть внутрь! Несколько секунд. В дрожащем мареве он даже видит Кэти. Её платье. Она кричит и тянет к нему руки. От дыма слезятся глаза и мутится в голове. А может это и не Кэти вовсе. Последним, решающим мгновением он разбивает окно и… рушится крыша, горящая балка, выбивая из груди воздух, отбрасывает его назад.

Ускользающим сознанием он цепляется из последних сил за её образ. Кэти. И всё тонет в чёрном мареве.

Взмах и ещё взмах. Меч ложился ровно, превращая, набитое соломой чучело, в пыль. Он рубил жёстко, вкладывая всю силу, изматывая себя до последнего. Если бы он тогда успел сделать последний рывок, то погиб бы вместе с ней, по крайней мере. Попросил бы прощения. Сказал бы последнее слово. А так она умерла, уверенная, что он её предал.

Тобиас рубил ожесточенно. Когда чучело превратилось в пыль, он воткнул с силой меч в деревянное основание, вогнал по самый эфес. А сам взял кинжалы. И опять всё по новой.

Он не мог забыться, но хотя бы попытаться в его силах.

Утро не приносит успокоения. Он с трудом приходит в себя. Всё тело болит. Голова кружится. И только через несколько секунд приходит горькое осознание, что он здесь – живой, а Кэти – там, её больше нет.

Он вскакивает, закусывая губу от боли и смотрит вперёд, туда, где был дом семьи Эмиранс. Теперь перед ним пепелище, из которого торчат, как иссохшие руки – остовы колонн.

– Кэти, – шепчет он пересохшими губами.

Как неимоверно тихо. Не слышно ни звука. Не видно ни королевских гвардейцев, ни мятежников. Наверное, они перебили друг друга. Туда им и дорога. Думает он отстранённо.

Он заставляет себя идти туда, вперёд, на пепелище. Под ногами хрустит пепел, быть может, ещё вчера кем-то бывший. Исторгающие энергию беспощадны. От них не скрыться.

Он примерно помнит расположение комнат. Теплится одна, едва живая надежда, что это лишь дурной сон, что Кэти удалось спастись. И тут же исчезает, под порывом ветра. Под ногой что-то хрустит. Он наклоняется. Заколка в виде розы с ярко-красными рубинами. Такие носила только Кэти. Теперь эти рубины блестят как кровь.

Тобиас делает ещё несколько шагов, а потом падает навзничь, как подкошенный и прижимает эту заколку к губам. Слёз нет, есть только боль, пронизывающая насквозь. И леденящий холод. Он окутывает его всего, медленно подбираясь из сердца.

Кэти. Боль раздирает на части. Он хочет кричать и не может, захлёбываясь в молчаливом крике, сгибаясь пополам от боли. Он предал её. Сердце мертво – высохло и не может пролиться слезами. Он царапает лицо, падая в пепел, превращаясь сам в прах.

И как насмешку ветер доносит голос мальчика-газетчика:

– Срочно! Мятеж! Сайн-стрит стёрта с лица земли. Никто не уцелел.

Никто не уцелел. Эхом отдаётся в голове. Никто!!!!!

Тобиас с силой метнул кинжал в стену. Помогло, боль ненадолго отступила. За эту ночь она вернётся ещё не раз и не два. И он никуда от неё не денется. А завтра, как и все эти долгие семь лет, он отправится туда, где будет ближе к ней – на погост. Он скривил губы в гримасе и снова метнул кинжал.

Джейн

Почему-то без занятий с профессором Ритаром дни потекли однообразно и скучно. Словно он вносил что-то новое в её жизнь. Да, конечно, он – чудовище и заслуживал ненависти своим несносным поведением. Но Джейн стоило лишь на секунду представить, вообразить, что он чувствовал тогда, когда она его прочитала, и ей сразу становилось плохо. Она должна была ужасаться и содрогаться от таких воспоминаний, но чувствовала только жалость и боль.

И вообще, как-то слишком много она думает об этом несносном профессоре. Может быть, дело в том, что она впервые встретила такого неоднозначного человека? В любом случае она не могла найти ответ на этот вопрос. Поэтому решила, что подумает об этом завтра.

В конце-концов на улице светило последнее осеннее солнце, а Фредерик заходил с визитом каждый день. Наверное, местные кумушки уже судачили о них. Странно, но ей было всё равно. Она не сделала ничего предосудительного и не дала (она надеялась) Фредерику ни единого повода. За все эти годы её сердце не тронул никто. Джейн думала, конечно, о прекрасном рыцаре или о принце из старинных баллад. Но вживую никогда и ни в ком не видела этого рыцаря. Господин Деверси конечно нравился ей, но пока что только как друг.

Сегодня ей не сиделось дома. Узнала бы директриса пансиона, что она – незамужняя девушка, гуляет по улице без сопровождения – посадила бы на хлеб и воду. Но здесь не пансион, а она – богатая наследница. Всё-таки в этом есть свои плюсы.