– Хорошо, – она серьёзно кивает и как зачарованная смотрит на него своими большими глазами. И начинает рассказывать. Он, хоть и не ходит в школу, понимает, что речь идёт о Сайн-стрит, не совсем дурак. Это – самая большая и богатая улица их захудалого городка.

– Я знаю, где это, – говорит он, отрывисто и резко, поправляя непослушные волосы, свисающие на лицо.

– Как замечательно! Я буду тебе очень признательна! – Произносит она, как взрослая и совсем по-взрослому смотрит на него. И он теряется и отвечает неожиданно грубо.

– Я – Нищеброд, и не понимаю таких речей.

– Мне не нравится это слово. Лучше я буду звать тебя Тобиасом. – Она не реагирует на его слова. И злость словно сама испаряется.

Они доходят до Сайн-стрит.

– Дальше найдёшь дорогу?

– Да, вот мой дом, – и она указывает на самый большой и шикарный особняк на улице, от которого к ним уже спешат люди. Он отступает в тень. – Тобиас!

– Да? – Он оборачивается.

– Где ты живёшь? Я хочу прийти к тебе в гости. – Надменное лицо, поджатые губы. Аристократка.

– Какое тебе дело до меня, богачка? – Шипит он и быстро уходит.

Тобиас вскочил, хватая воздух ртом. Проклятье! Он что, заснул в кресле в своём кабинете? Бессонница и ночные кошмары стали, похоже, единственным смыслом в его жизни. Как и у всех Читающих Души. Или ему достался свой персональный ад? Он усмехнулся, зная ответ, и подбросил яблоневые поленья в камин.

Раздался стук в дверь.

– Входите! – Тобиас расслабленно развалился в кресле.

Дверь распахнулась и в неё бочком вошёл директор.

– Тобиас, мой друг, я так и не услышал от вас ответа.

– Вы просто не захотели его слышать, господин директор. – Он поднял голову и посмотрел на него, директор стушевался и опустил глаза. Как будто, он может убить взглядом. – Я предпочитаю всё-таки жить у себя дома, чем в вашем клубке со змеями, – Тобиас не отказал себе в удовольствии позлить Стефферсона.

– Но у вас слишком мало уроков, да и от тех, что есть, отказываются ради факультативов по другим предметам. А ведь Читающие Души без обучения – это… это ужасно! – Выговорил наконец-то директор. Ну-ну. Можно подумать в этот Университет поступают талантливые Читающие, сумеющие когда-нибудь прочитать больше нескольких родственников за всю свою жизнь. – Можете же вы быть к студентам поснисходительней! – Голос директора звучал умоляюще, но Тобиас остался равнодушен к его мольбам.

– Чего ради? – Он не сдержал усмешку. – Почему из-за группки оболтусов я должен отказываться от своих принципов?

– Вы ведь знаете, у многих из них, есть богатые покровители, – директор виновато улыбнулся. – они требуют вашего увольнения уже не первый год.

– Ну так удовлетворите это требование, в чём же дело? А теперь извините, господин Стефферсон, мне некогда.

Он встал, показывая, что аудиенция окончена и Стефферсон покинул его кабинет.

Директор не уволит его. Кишка тонка. А если уволит… Что-ж, ему давно предлагали место королевского дознавателя. Всё лучше, чем учить бестолковых студентов. Всё равно все они виновны, даже невиновные. Всё равно у них в головах есть целый ряд тайных комнат с мерзкими воспоминаниями. Мерзкими.

Тобиас встал и подошёл к камину. Огонь создавал причудливые узоры. Он видел в них грязные улицы своего детства. У каждого Читающего свой персональный ад и свои тайные комнаты. И так будет всегда.

В окно билась птица. Пыталась найти прибежище, видимо.

– Пошла вон, – мстительно произнес Тобиас и захлопнул окно.

Джейн

Уже три дня, как она гостила у дяди в имении. Он был серьёзно болен, а поскольку наследников у него не было, как и близких родственников, Джейн оставалась его единственной наследницей.

После того страшного происшествия на улице, которое она постаралась побыстрее выкинуть из головы, даже не рассказав никому, с Джейн больше не произошло ничего необычного. Она сидела в кресле у окна с книжкой в руке и зевала. Столица оказалась скучна до невозможности. Может быть, всё дело в том, что она никогда и не хотела жить здесь и не искала обычных развлечений девушек из светского общества. После пансиона сразу место гувернантки в богатом доме с избалованными детьми. Хотя дядя и предлагал ей продолжить обучение. Но она хотела сама заработать на него. И все эти четыре года упорно шла к цели. Ей некогда было скучать и развлекаться.

Как шутил дядя – тебе уже двадцать четыре, старая дева, и ни разу не была на балу. Увы. Что-ж поделать.

Вообще, жизнь странная штука. После травмы головы в почти семнадцать лет, она забыла всё на свете, никакие лекари и Исцеляющие Тело не помогали. Слава Богу, что очнулась она в загородном имении дяди. Тот сразу оказался рядом. И сказал, что в ту ночь случился государственный переворот, попытались свергнуть короля Ричарда. Правда, безуспешно. Но половину Исторгающих Энергию перешли на сторону заговорщиков и улица, где она жила, была стёрта с лица земли, а её родители погибли.

Джейн хотела заплакать, но у неё даже это не получилось – она абсолютно ничего не помнила. И это было ужасно. При попытке вспомнить, напрячь голову, ей становилось так плохо, что она теряла сознание от боли. А Исцеляющие Тело говорили, что если она хочет жить дальше – надо отпустить воспоминания, и они придут сами тогда, когда будет нужно.

И Джейн сдалась. Все эти годы она жила лишь надеждой. Приезжала, смотрела на могилы родителей, на место, где стоял дом и где теперь чернело пепелище и буйно разросся бурьян и не чувствовала совсем ничего. Сначала она ждала, а потом смирилась и начала жить дальше. Хотя что-то мешало. Какие-то воспоминания, что-то тревожило душу. Как будто она забыла что-то важное, что-то, от чего зависела её жизнь. И это ей никак не вспомнить.

– Госпожа, – служанка вбежала к ней в комнату, запыхавшись. – Госпожа, господин очень плох и хочет вас видеть.

– Иду, – она торопливо положила книгу на подоконник и быстро вышла следом за служанкой.

Дядя Уильям действительно был очень плох. Она знала, что он умирает, но при мысли о том, что она совсем скоро расстанется с единственным близким человеком на свете, рыдания подступили к горлу.

– Джейн, я умираю. Я послал за поверенным, он должен прибыть с минуты на минуту. Ты же знаешь, что я назначил тебя единственной наследницей, у меня больше никого нет. Но есть ещё кое что, – дядя закашлялся.

– Что же? – Джейн наклонилась к нему ближе и невольно дотронулась до его руки. И мир поблек, потерял краски. Всё закружилось вокруг, и она потеряла сознание.

– Боже, господин Фредерик, что с ней?

– Не знаю. Джейн, вы слышите меня?

Она открыла глаза. Перед глазами всё плыло. С трудом она сосредоточилась на лице, которое увидела перед собой. Это был удивительно красивый молодой человек.

– Я вас слышу, – прошептала она с трудом. Ей так тяжело дались эти слова, всё горло болело и саднило. А в голову как будто камней наложили. Так она чувствовала себя тогда, когда очнулась в тот памятный день, восемь лет назад. – Что со мной случилось?

– Мы не знаем. Но сейчас придёт господин Лестар, он один из Исцеляющих Тело, он вам непременно поможет.

– А вы кто?

– Я – Фредерик Деверси, сын друга вашего дяди. Может быть, вы слышали о нас что-то? Хотя, вы, лишь недавно приехали…

– Да, слышала – она попыталась кивнуть, но поняла, что голову ей с подушки не оторвать.

А молодой человек смотрел на неё с таким участием на лице, что она невольно почувствовала к нему симпатию. Вот никогда не верила в расположение с первого взгляда, а поди ж ты. Джейн слабо улыбнулась. А потом вдруг вспомнила последние дядины слова.

– А как дядя?

– Он… – Молодой человек опустил глаза. – он скончался.

– Боже! – Она не заметила, как из глаза потекли слёзы.

– Вот, возьмите платок. – Фредерик протянул ей платок. – И я очень вам соболезную. Ваш дядя был прекрасным человеком.