– Здесь где-то есть факелы, но сейчас нет времени их зажигать. Иначе мы все превратимся в один большой факел..

Они бегут вниз всё дальше и дальше, и Джейн кажется, что конца этому спуску не будет. Они, наверное, уже под землёй.

Наконец, спуск прекращается, и они бегут вперёд, всё дальше и дальше. А отец ещё торопит – быстрее, быстрее. Она и так уже бежит из последних сил и едва не падает от облегчения, когда впереди показывается полоска света.

Отец нащупывает дверную ручку и открывает её, и Кэтрин едва не падает от холодного ветра, сбивающего с ног.

– Где мы? – Спрашивает она, тщетно пытаясь согреться. Бальное платье совсем не греет.

– За городом, в лесу, – рассеянно отвечает отец. – Где же Рея? Она должна ждать нас здесь.

Он оглядывается, пытаясь отыскать маму, а в сердце змеёй заползает липкий страх. И вдруг становится страшно, да так, что сердце начинает стучать, как у пойманного зайца. Мамы нет, отец боится, их дом сейчас горит где-то в центре города. А у них нет ничего. Кэтрин обхватывает себя руками, чтобы согреться и успокоиться. Неужели во всём этом виноват Тобиас? Мысли метаются, как вспугнутые птицы.

Вдруг она слышит крик отца. Кэтрин бежит к нему, и видит, как отец наклоняется над чьим-то телом на земле. Мама! Кэтрин останавливается и прижимает руку ко рту. Крик рвётся наружу.

– Она мертва! – Вскакивает собранный и как-то разом постаревший отец. – Скорее всего разбойники. Обокрали богатую даму в бальном платье и с драгоценностями. И лошадей забрали. Я дурак, что отпустил её одну. Но если они добрались до неё, то могут добраться и до тебя. – Он поднимает на неё глаза и Кэтрин поражается какому-то странному загнанному взгляду отца. – Слушай меня внимательно – я отведу тебя сейчас в безопасное место, но перед этим ты всё забудешь. Всё, что было до этой ночи.

– Как это? – Спрашивает Кэтрин. – Разве это возможно?

– Возможно, и необходимо ради твоей безопасности. Так уж вышло, что я – последний в своём роду Создающий Иллюзии. И то что я могу делать, никто не делал до меня. И надеюсь никто об этом не узнает.

– Но я же забуду тебя и маму и… Тоби. – Из груди рвётся рыдание. Слишком много боли на сегодня. Очень много. А ещё накатывает усталость.

– Я напомню тебе, – тихо говорит отец, а потом продолжает. Его голос звучит как-то слишком мягко и чарующе, как никогда до этого. – А Тобиас…Зачем тебе жених, который виновен в смерти твоей матери и в смерти многих беззащитных людей? Неужели ты простишь ему это?

– Это не Тобиас! – Тихо говорит Кэтрин. – Он не мог!

– Не мог, но сделал! – Яростно восклицает отец. – Не бойся, если хочешь, я расскажу тебе потом всё, что тебе нужно помнить.

– И про Тобиаса?

– И про него. – Ей кажется, или отец усмехается. Но он ведь не будет ей лгать! И он ведь дал согласие на их с Тоби помолвку.

– А я когда-нибудь вспомню всё это? – Она обводит руками лес вокруг и отца.

– Вспомнишь, когда-нибудь.

Кэти пытается сказать, что не хочет забывать. Может быть, есть какой-то другой способ? Может быть, всё не так плохо, как кажется отцу? Но мысли путаются. Она вдруг понимает, как устала. Легче уступить, чем ругаться с собственным отцом. Ведь есть Исцеляющие Тело, они помогут всё вспомнить. Кэтрин хочет настоять на своём, но глаза закрываются, а отец мягко что-то рассказывает, и она уплывает в блаженную тьму.

– Это отец! – Джейн резко открыла глаза. – Это он всё сделал! – И встретилась взглядом с профессором Ритаром.

Она лежала на скамье, и её голова покоилась у него на коленях. Джейн посмотрела на него и разом забыла всё, что хотела рассказать. Все воспоминания, которые не были связаны с Тобиасом, всё вдруг стало не нужным и неважным. Он был жив. Джейн вдруг вспомнила, как он падал на траву, как текла кровь из уголка губ. А теперь он сидит и смотрит на неё. Они мертвы оба? Или оба живы? Но тогда как?

Она по привычке потянулась к медальону и застыла. Медальон раскрылся, прямо по трещине, полностью. Она дёрнула за цепочку, и та беззвучно открылась, словно этого только и ждала. Джейн не снимала медальон ни разу, с тех пор, как отец надел его. Внутри на одной стороне был семейный портрет – мама, отец и маленькая она. Она помнила, как приезжал художник. Он рисовал сначала большой портрет, а потом несколько миниатюр. Но Джейн не знала, что в медальоне одна из них. А на другой стороне – надпись. Всего два слова: «Прости меня». Что это значит? Ведь медальон отец надел на неё задолго до её семнадцатилетия. Что-то крутилось в голове, но она никак не могла найти этому названия.

– Что это значит? – Спросила она вслух.

– Дай посмотреть. – Попросил профессор (или Тобиас? – ведь это её Тоби).

Джейн, робея протянула ему медальон. Так хотелось прикоснуться к Тобиасу, но… сейчас он казался ей снова таким неприступным. Словно всё, что между ними было ей только приснилось.

– Скорее всего это артефакт, запирающий дар. Я слышал когда-то велись похожие опыты Создающими Иллюзии. Твой отец не…? – Он вопросительно посмотрел на неё.

– Да, отец был последний из Создающих Иллюзии. – Ответила Джейн на невысказанный вопрос. – Но я никогда не знала об этом до того рокового дня семь лет назад. – Она сжала губы. – Получается, это он сделал так, чтобы у меня не проснулся дар. Но для чего?

– Потому что обладать таким даром, а в твоём случае – двумя дарами – это действительно больше не Дар, а Проклятие, а ещё ограничения связанные с этим.

– Двумя? – Переспросила Джейн. И тут она поняла. Всё, что было, не приснилось ей. Тобиас действительно спас её и действительно был смертельно ранен. А она спасла его благодаря дару. В ней открылся новый дар – Исцеляющих Тело. – Но разве такое возможно? Два дара в одном человеке? – Ей даже не было страшно. Изумление уступило место пониманию. Если бы не этот дар, её Тобиас сейчас бы не разговаривал с ней, а лежал бы мёртвый. Джейн представила вдруг, что Тобиаса больше не будет на этом свете. Сейчас, когда она всё вспомнила, она поняла, что просто не может его потерять. Что угодно, только не потерять. Как он жил все эти годы, считая её мёртвой?! Как он выдержал?!

– Такое бывает, – тихо ответил профессор Ритар и снова замолчал.

Джейн повернулась и встретилась с ним взглядом. Его чёрные глаза затягивали в свой омут и говорили намного больше, то, что не дозволено словам. Тобиас вдруг протянул руку, дотронулся до её волос, погладил. И Джейн почувствовала слёзы на глазах. Такая простая ласка, но в неё словно скопилась вся нерастраченная любовь за долгие годы. Неужели эти все жестокие слова были нужны лишь для того, чтобы оттолкнуть её, обмануть, заставить уйти? Неужели то, что она видела в его воспоминаниях – правда и он действительно все эти годы ТАК любил её?

Джейн поймала его руку и прижала к губам.

– Тоби! – Прошептала тихо и смущённо.

– Кэти!

И снова молчание. Но даже молчать с ним было радостно.

– Ты… – Она споткнулась об это «ты». Слишком много всего стояло раньше между ними и слишком быстро сейчас исчезли все преграды. Но он не сказал ни слова против. Только смотрел. – Ты рад, что я всё вспомнила? – Наконец продолжила она.

– Я не могу ничего с этим поделать, – прозвучало так обреченно, что Джейн сжала губы. Она села на скамье и попыталась отодвинуться от него. Она же знает, что он чувствует, а он – видит её мысли. Почему между ними всё так странно и зыбко?

– Не уходи, Кэти! – Он подвинулся ближе и в голосе застыла такая мольба, что Джейн сразу же простила ему всё.

– Зови меня Джейн, – тихо ответила. – Моё полное имя Кэтрин Джейн Эмиранс. Но я привыкла к Джейн. Последние семь лет оно каждый день со мной. – И она печально улыбнулась. Между ними стояли годы и отец, который сделал всё, чтобы она забыла Тоби. Может быть, так будет лучше для него? Она думала, что воспоминания всё прояснили. Но она больше не наивная девушка семнадцати лет, а он больше не молодой влюблённый юноша. Слёзы снова навернулись на глаза и потекли по щекам. Так глупо было верить…