— Быстро ты. Я тебя сегодня и не надеялся увидеть. Разве что через недельку, со спасательной группой. Первые охотники, которые прутся в новые Данжи обычно не возвращаются, — он печально покачал головой, перевернул страничку, вчитался и спросил, не глядя на меня: — Предмет изучения энологии, четыре буквы?

— Вино?

— О, подходит, спасибо! — обрадовался он.

Я махнул ему рукой на прощание, вышел к дороге и вызвал такси. В гостиницу заглянул, чтобы поглотить кристаллы, — мало ли, какие последствия будут от перехода на третий ранг. Не хотелось бы потерять сознание в людном месте, где я буду более уязвим перед шпионами Нахимовых. В гостиничном номере я разделся, лёг на кровать, сжал аквамариновые кристаллы в кулаках и медленно поглотил из них всю энергию. Мои внутренности окатило приятное тепло, однако она быстро усиливалось и спустя пару минут стало невыносимо горячим. Я словно варился в кипящем молоке. Мои мышцы, кости и внутренние органы перестраивались, укреплялись и покрывались защитной магической плёнкой. Вся эта перестройка заняла около часа. Я знатно пропотелся, покрывало и простыня промокли насквозь — хорошо, что перед этим я снял штаны и футболку.

Приняв душ, я оделся и направился к духовке — сразу же перенёсся в Краснодар и потопал в Академию, отсыпаться. Остаток ночи промчался за пару мгновений — во всяком случае, именно такое ощущение у меня возникло, когда прозвенел будильник. С трудом разлепив глаза, я поплёлся умываться, а потом — в столовую. Из-за того, что мне сильно хотелось спать, я был невнимательным и не сразу заметил, что другие студенты на меня странно косятся. То и дело я слышал шепотки, в которых проскальзывала моя фамилия или имя. Лишь у раздачи, пока я выбирал между котлетой и омлетом, до меня дошло — вся Академия обсуждает меня. Они откуда-то узнали про мой арест? Теперь боятся меня и считают опасным преступником? Вроде бы нет — взгляды, обращённые на меня, были скорее любопытными, чем испуганными.

Всё прояснилось, когда ко мне приблизилась кудрявая второкурсница и, едва ли не шаркая ножкой, попросила:

— Покажешь фамилиара? Пожалуйста.

— Какого фамилиара? — я решил прикинуться дурачком.

— Дракончика, — пояснила второкурсница. — Белого. Он такой ми-и-и-и-и-и-иленький!

— Дракон? Миленький? — скептично повторил я.

Со всех сторон раздался хор голосов:

— Очень!

— Такой классный!

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Можно с ним сфотографироваться?

— Ладно, ладно, — я поднял руки вверх, сдаваясь. — Дракоша, выходи к поклонникам!

Тот моментально скинул с себя невидимость и предстал перед зрителями в полной красе — белоснежный, с сияющей чешуёй, острыми гребнями вдоль позвоночника, великолепными перепончатыми крыльями и длиннющими клыками. Он лучился довольством — ему явно было приятно такое внимание. Ну, собственно, поэтому я и позволил ему появиться — он был не против общения с восторженными фанатами. Я же не живодёр какой-нибудь, чтобы заставлять его подрабатывать обезьянкой для фотосессий. Пусть развлекается, если хочет, всё равно о нём уже все знают, похоже.

— Какой лапочка! — девушки наперебой расхваливали Дракошу и едва ли не сражались за право его погладить. Парни же обсуждали, как бы сфоткаться побрутальнее — может, голову засунуть в драконью пасть? Или посадить на руку, как орла? Но Дракоша рубил на корню все идеи, которые ему не нравились. И самое забавное — делал это молча. Он почему-то притворялся, что не умеет разговаривать. Если ему что-то не нравилось — грозно рычал и дышал огнём, а если, наоборот, было по душе — то ластился и мурчал. В общем, завтрак был сорван. Даже поварихи покинули раздачу, чтобы полюбоваться на Дракошу. В разгар этого мероприятия в столовую вошёл Виктор Викторович, но его никто не заметил. Директор застыл на пороге, шокированно протёр глаза, а потом его осенило.

Он нахмурился и вышел, напоследок пробормотав:

— Опять Ломоносов, ну кто бы сомневался!

Всё шло хорошо, я уже собирался забрать Дракошу и пойти на пары, но внезапно, как гром среди ясного неба, прямо перед Дракошей материализовался Крабогном. Студенты взвизгнули и отпрянули, а Крабогном, демонстративно покрутившись, провозгласил:

— Я вторая фамилиара господин Ломоносов! Смотреть, какие мои крылья! — на этих словах он создал из теней два огромных лопуха, отдалённо напоминающих крылья. Почему-то они росли из его клешней. Осмотрев Дракошу, Крабогном продолжил: — А ещё моя хвост красивый! Шей длинный! Зуба острые! Я — самый красивый Крабогном мира! Хотеть крыса в карман? — в дополнение к крыльям он отрастил себе хвост, смахивающий на перекошенного удава, и кривую драконью голову на тонкой шейке. Из-за всех этих метаморфоз он стал непохож на себя. Впрочем, дракона он тоже не напоминал, даже отдалённо.

Воцарилась тишина. Кто-то робко, словно бы сильно сомневаясь, произнёс:

— Ну, вроде тоже лапочка…

Остальные студенты будто только этого и ждали. Сразу со всех сторон возбуждённо затараторили:

— Такой обаяшка…

— Это щенок или котёнок?

— А его можно потискать?

— Ой, какие чудные клешни!

Пока его обсуждали, Крабогном втихаря достал откуда-то пузырёк с чернилами и швырнул его в Дракошу. По белоснежной чешуе расплылось синее пятно. Дракоша ощерился, обнажил острые когти и ударил Крабогнома по панцирю. Ну ладно, хватит на сегодня цирка! Разозлившись, я взял Крабогнома и Дракошу за шкирки и встряхнул их, предотвращая драку. Студенты посмотрели на меня как на какого-то изверга — ну да, ну да, как я мог так сурово обращаться с лапочкой и обаяшкой! Проигнорировав всеобщее осуждение, я оттащил своих новоявленных фамилиаров в общежитие и сделал им выволочку.

Тирада моя была долгой и эмоциональной.

—…без спроса, как дураки, да чтоб вы в Изнанку провалились! — выдохнув, я сердито уставился на Крабогнома и Дракошу, которые склонили головы и старательно делали вид, что раскаялись. — Ещё раз такое учудите, я отправлю вас в деревню, к Лере и Вере. Будете огороды старикам копать! И никаких проказ! Никакого веселья! Никаких крыс! Понял? — я повернулся к Крабогному, а потом перевёл взгляд на Дракошу. — А с тобой я вообще разговаривать не буду! И прикажу тебе ходить невидимым вечно!

Эти два ходячих несчастья дружно протянули:

— Прости, папа.

— Простите, великан-хозяин-друг!

— На первый раз прощаю. А теперь держитесь незаметно и не отсвечиваете, понятно? — приказал я. — Будем надеяться, что скоро появится новость поинтереснее и про вас постепенно забудут.

Как там говорят? Будьте поосторожнее со своими желаниями?

Я спустился в главное фойе, где мы договорились встретиться с ребятами. Они жаждали объяснений. От Кристины уже пришло гневное сообщение: «Ты скрывал фамилиаров⁈»

— Ломоносов, ты в своём репертуаре! — возмутилась Кристина, когда я подошёл к переминающимся с ноги на ногу ребятам. — Два! Два фамилиара! И ты молчал⁈

— Откуда ты достал дракона? — поинтересовался практичный Саша. — Там можно достать ещё одного?

— Дракон прям как сказочный. Волшебный, — очарованно протянул Егор. — Но мне больше нравится краб. Он забавный.

Хлопнула входная дверь, и в фойе внезапно повисла мёртвая тишина. Взгляды всех студентов были направлены на Дмитрия Нахимова, которого сопровождали четверо полицейских. Он улыбнулся, посмотрел мне в глаза и произнёс:

— Кристина Безликая, вы арестованы!

День назад, Карасунский район, улица Августовская.

На Августовской улице стоял дом, который и домом-то можно было назвать с натяжкой. Крышу давно снесло ветром, а в окнах не только стёкол не было, но и рам — в красных кирпичных стенах зияли чёрные провалы оконных проёмов, словно распахнутые пасти диковинных монстров. Огород был заброшен и порос высоченным бурьяном, а деревянный забор — сломан и поломан на дрова, во дворе ещё лежали обугленные доски, когда-то покрашенные зелёной краской. Этот дом ненавидели все жители района — его жилец не давал им спокойной жизни.