Даже сейчас он был учтив. Его не пугала внешность ведьмы, а рукой он указал опустить мечи остальным. Он не боялся старухи и сохранял спокойствие, но в душе переживал за пострадавшую.

– Ты что, собрался забирать ведьмину девицу? – Тонун возмущенно шепнул. – У тебя точно с головой не в порядке после падения. Вон, кровь как хлыщет.

– Ты с коня свалился, Горбен! Это не к добру. Ох, как не к добру, – закричал Бисох.

– Без Эфы я не выживу, – заскрипела старуха, не обращая внимания на друзей короля. – Она помогает мне. Не смотри на то, что я страшная и старая, король Горбен. Но эта девочка все, что у меня есть. Ведьмы хорошей из нее не получится, но я и не желаю такой участи для столь доброго сердца. Конечно, травмы серьезные, но мы справимся.

– Думаю, Эфа сама решит, с кем остаться. Я не хочу накликать на себя проклятие ведьмы, но не могу не дать шанс выбрать девушке самой.

– Я не оставлю мачеху, – мучаясь от боли сразу же ответила Эфа.

– Ты не сможешь идти. В лесу просто умрешь. Вдруг старуха не сможет тебя вылечить, – Горбен отстегнул мешочек из-за пояса, и указал это сделать остальным.

Ведьма вопросительно взглянула на него.

– Хочешь ее купить у меня? Я не торговка, а она не рабыня.

– Нет. Я хочу ей помочь, а тебе дать шанс на безбедную жизнь. На эти деньги ты проживешь в достатке еще не один год. Дай ей шанс на достойное будущее.

Старуха приблизилась к нему, а троица стояла в напряжении, готовясь разрубить ведьму при первом же подозрительном движении. Она разглядывала короля настолько внимательно, будто хотела запомнить каждую частичку его лица для того, чтобы потом нарисовать портрет и не забыть мельчайшую морщинку для этого шедевра. Ее голова качалась из стороны в сторону, и все вокруг замерло, даже лошади затаили дыхание, пока она не заговорила.

– Ты благородный король, Горбен, – скрипнула старуха спустя несколько секунд и поклонилась ему. – Обещай, что сбережешь ее. Проклинать тебя не стану, да и твоих озлобленных, но преданных друзей тоже.

Она перевела взгляд на Тонуна, который смутился, но все равно был начеку.

– Когда она выздоровеет, я дам ей работу в замке. Это лучше, чем жить слепой здесь в опасном лесу. Достойная плата за полученные травмы.

– Откуда тебе знать, как живется в лесу? Ты ведь тут никогда не жил. Иногда, мы ничего не знаем, но думаем, что у других людей что-то лучше, а что-то хуже, чем у нас.

Горбен подозрительно смотрел на старуху и ничего не понял.

– В замке жизнь лучше, чем в лесу, это каждому понятно, – усмехнулся Гурнон, будто уже не боялся проклятья ведьмы.

– Никто не знает, где лучше. Никто не знает, к чему это приведет, потому что никто не умеет видеть будущее. Человек может быть счастлив в лесу без дома и денег, а может страдать, живя у теплого очага с сытым брюхом и властью над всеми. Наш король счастлив? – Старуха помедлила, а Горбен в ответ промолчал. – Я навсегда запомню твое лицо, благородный Горбен Фонтегорн. Когда-нибудь, тебе возможно понадобится моя помощь. Я всегда буду ждать короля, чтобы отплатить за доброту.

– Король никогда не обратится к ведьме. Она нас сейчас всех проклянет, – затараторил Гурнон, но старуха только усмехнулась.

– Прекрати, Гурнон. Кто знает, обращусь или нет. Ведьмы умеют не только проклинать, – Горбен постоянно метал взгляд то с девушки на друзей, то с них на старуху.

– Я и вовсе никогда никого не проклинала. Не в этом заключается сила ведьм, глупая твоя башка, мальчик Гурнон, – скрипела старуха. – Такие сказки рассказывают детишкам, чтобы они не ходили в лес без родителей. Ведь старые ведьмы варят сопляков в котле и съедают как десерт. Эти бредни придумывают те, кто имеет очернённую душу, и только от вида уродливых старух уже делают мокрые дела в штанишки, а чтобы смыть с себя этот позор, распространяют жуткие слухи. У тебя еще сухо между ног, мальчик Гурнон?

Гурнон сглотнул, но передернул плечи, чтобы выпрямить гордую спину.

– Я уже давно мужчина, ведьма.

Она издала звук похожий на смесь смеха и задыхающихся приступов.

– Возьми монеты. Нам пора возвращаться. Чем скорее поможем Эфе, тем быстрее ей полегчает, и боль уйдет.

Горбен протянул ей мешочки, но старуха развернулась и медленно зашагала в лес. Через несколько секунд она исчезла между деревьями, и даже если бы ее кто-то преследовал, то не нашел бы.

Когда Джоан пришла в следующий раз, то уже перестала осыпать Визайтона вопросами о Гаррете. Он говорил, что она задаёт не правильные вопросы, и принцесса уже устала биться об решётку руками и ногами в надежде что-то узнать о любовнике.

Он подобрал следующую кость и протянул ей руку.

– Готова?

Ощущение падения. Она действительно к этому уже привыкла.

Перед Горбеном в карете отдыхала девушка. Сиденье большого размера и оно позволяло ей лежать на спине, немного закинув ноги на стенку. Заметно, что она чувствует себя не уютно, но у неё по-прежнему болезненный вид. Ее отмыли и переодели в одежду служанок, и теперь она выглядела намного опрятнее.

– Ребра меньше болят? – спросил он.

– Да, ваше величество. Простите, что доставляют вам столько хлопот. Надеюсь, со дня на день я смогу идти своими ногами.

– У тебя ребро сломано, как ты собралась топать своими двумя. Тем более лодыжка тоже все ещё синяя.

Девушка немного покраснела и поджала губы.

Горбен наклонился к ней, и Джоан смогла хорошо её разглядеть. Эфа невероятно красива. Джоан никогда не видела столь прекрасных девушек. На вид ей было не больше двадцати. Она могла затмить собой даже Лотту, но все же было что-то не так. Она слепой, а глаза серого с сиреневым отливом цвета. Её темно-каштановые волосы были аккуратно зачесаны в косу, а не растрепанные липли к лицу. Видимо, служанки постарались привести их в порядок.

– Ведьма сказала, что ты её падчерица.

– Мои родители пропали еще давно. Я была совсем маленькой, а когда пришла ведьма, в деревне прозвали меня – слепая проклятая.

– Ты не проклятая, – возмутился он, будто это его оскорбили.

– Кто знает.

– Ты совсем ничего не видишь? Можешь сказать, какого цвета у меня глаза?

– Синие в прозрачную крапинку.

– Значит, ты видишь меня.

– Всё знают, что у Фонтегорнов синие глаза. Лакрины, камни Фонтегорнов, – поправила себя девушка и улыбнулась. – Но мне не суждено различать цвета, и не понять, как выглядят ни ваши глаза, ни эти редчайшие камни.

– Моя любимая легенда из детства, что лакрины были созданы из слез женщины, чей сын стал правителем Элрога. Первый из рода Фонтегорнов.

– Я слышала, что вы очень красивы, ваше величество, как и все рождённые в этом роду.

– Слышать, это не увидеть. Слухи часто обманчивы. Твоя старуха тоже об этом сказала. Одни считают меня благородным королем, другие кровожадным. Так же можно сказать и про красоту. Но если бы меня и спросили, как выглядит Эфа, я бы ответил, что не видел ничего и никого красивее на свете.

Эфа снова покраснела. Возможно, в ее глазах промелькнул ужас, но из-за слепоты нельзя было сказать точно. Она выглядела напуганной, но король не прикасался к ней и не пытался взять силой.

– Разве можно говорить мне такое? Вы же король.

– И что? Я король и говорю, что ты необыкновенно красивая.

От этих слов приятное тепло распространилось по ее телу, и боль в ребрах отступила.

– Я умею видеть руками, – смущённо сказала она, не понимая, как правильно реагировать на его слова. – Но это совсем не магия! Не ведьмовство.

– Как это?

– Можно мне прикоснуться к вашему лицу?

Горбен уставился на нее, но все же взял маленькую по сравнению с его ладонь и приложил к щеке. Эфа потянулась второй рукой, а он еще приблизился, чтобы девушка меньше двигала телом, которое медленно заживало после столкновения с лошадью.

Джоан ощущала подушечки ее пальцев. Горбен никогда не чувствовал на своей коже столь нежных прикосновений. Руки Эфы полностью накрыли лицо, и она всеми пальцами мягко исследовала каждую частичку его лба, носа, губ, щёк и даже подбородка. В последнюю очередь она прикоснулась к глазам. Все вокруг исчезло, ведь королю пришлось их закрыть. Когда она отпустила мужчину, он мягко перехватил её ладонь.