– Он обречен, Джоан. Ему невозможно помочь. Даже если бы я хотел, то не вернул бы его. А сейчас он смотрит на тебя, и вспоминает, как завладел несчастной принцессой в ту ночь. Ты была такая жалкая, нуждалась в поддержке. Все как ему нравилось. Жалость управляла его головой.

Джоан зарычала.

– Гаррет не знал, как звали моего отца. Никто не знает на этом континенте, – Анункасан подозрительно наблюдал.

– Неужели? Никто на континенте, кроме… Кроме трех визийя. Один из нас даже лично общался с ним на твоей родной земле, Анункасан. Он видел тебя еще крошечным младенцем. Это был Визайбис. Слуга будущего.

– Кроме Владыки никто не стоял и одной ногой на других землях за морем.

– Ошибаешься. Визайбис стоял. Полноценно двумя ногами. Он летал на драконе. На Горбене, – усмехнулся Визайтон.

– Я пришла сюда, чтобы продолжить узнавать прошлое, – она протянула руку.

Он быстро отстранился от решетки, будто она стала раскаленной, и сделал несколько шагов назад. Его словно что-то напугало.

– Не сегодня, принцесса.

– Ты сказал приходить в другой день!

– Джоан. Кажется, я уже говорил, что чем сильнее ты, тем сильнее я. Ты не спишь, не ешь. Откуда могут появиться силы у увядающей женщины? Если думаешь, что обрела бессмертие и теперь можешь пренебрегать всем, то твое тело слишком быстро истощится. Ты худеешь, бледнеешь, и становишься рассеянной. Я чувствую себя слишком слабым, и что-то не хочется сегодня показывать прошлое.

– Возьми проклятую кость и дай мне руку, – процедила она сквозь зубы, и Анункасан положил ладонь на ее плечо.

Визайтон сел на пол, медленно лег на рубашку головой и закрыл глаза. Джоан истерично забила по решетке, но он будто уснул замертво.

– Пойдем, Джоан. Тебе и вправду тоже нужно поспать.

По дороге в комнату Джоан снова всхлипывала. Анункасан остановился, чтобы обнять ее, и в его руках девушке стало спокойнее. Он был таким добрым, таким родным. Казалось, он единственный, кто понимает ее.

– Может не стоит ходить к нему? Он плохо влияет на твое состояние. Нам это ни к чему. Ребенок родится здоровым, но для этого нужна сильная мать.

– Я должна. Должна узнать, как все начиналось.

– Он высасывает из тебя жизнь.

– Это мой сын. Он забирает из меня все силы, но ведь я не единственная беременная женщина. Все мы женщины через это проходим.

– Я согласен с Визайтоном в том, что ты должна есть и спать. Даже при том, что находишься под защитой Владыки. Только так ты сможешь родить здорового малыша.

Он провел ее до покоев, где спал Эрик. У нее не было сил даже поесть, поэтому, когда голова коснулась подушки, она моментально уснула.

Эрик проснулся и наблюдал. За ее побледневшей кожей и впалым щекам. За два дня она будто высохла как сухофрукты, и это его пугало.

Джоан спала уже несколько часов, и Эрик сам пошел на кухню. Взял для нее горячего хлеба, утреннего надоенного молока, жареных яиц, свежесобранных фруктов и запеченный пирог с лебедями.

Когда она проснулась, они вместе разделили трапезу, и ее кожа начала приобретать здоровый вид. Губы порозовели, а веки стали не такими тяжелыми.

– Нельзя голодать.

– Я забывала поесть.

– Не спать тоже нельзя.

– Мне было некогда. С сегодняшнего дня исправлюсь.

– Что увидела нового за сегодня?

– Ничего. Он сказал, что я слишком слабая, чтобы продолжать смотреть в прошлое.

Эрик пододвинул ей свою недоеденную порцию.

– Я не собираюсь тебя объедать.

– Могу принести еще, мне не сложно. Еды в Элроге хватит на весь континент и даже на прожорливого Уилла и тебя. Поэтому ешь.

– Заботишься обо мне?

– У меня нет выбора.

– А если я скажу, что ни за что не рожу тебе наследника, будешь так же обо мне заботиться?

– Надеюсь, ты все же передумаешь.

– Нет, – сухо сказала она.

Эрик бросил вилку в тарелку и ушел. Он устал. Устал от нее.

Неблагодарная.

Джоан ела все больше, но оставалась худой. За исключением живота. Шел шестой месяц беременности, и скрыть это было уже невозможно.

Когда это впервые заметил Визайтон, то хохотал на всю скалу.

– Видишь, Гаррет, оказывается, Владыка твой наследник! А я все не мог догадаться, почему женщина? – Сказал он вслух, а Джоан поджала губы.

– Гаррет видит меня?

– О да! Сейчас я чувствую, что его душа бьется внутри меня, как дикая птичка в страшной запертой клетке. Он мечтает прикоснуться к твоему животу. Желает обнять тебя. Но разве это возможно, когда я спрятан за прутьями.

– Можно поговорить с ним?

Визайтон перестал двигаться и замер. Он размышлял над ее просьбой, и она терпеливо ждала ответ.

– Только один вопрос.

– Я хочу узнать, как бы он назвал нашего сына?

– Очень трогательно, Джоан. Я уже знаю ответ. Но… Скажу тебе, когда ребенок родится.

Она была согласна и на это. С Визайтоном все равно спорить не было смысла, он непробиваем, как стены Гринстона.

Теперь, когда она уходила из тюрьмы, Визайтон ложился на матрас, подушку и укрывался одеялом. Джоан боялась, что Гаррет чувствует холод, и только ради него подарила существу теплые вещи. Она приносила ему свежую еду и чистую воду, в которой он не нуждался, но никогда от трапезы не отказывался. Если не каменные стены вокруг и разделяющая их решетка, можно было бы представить, что они сидят ни пикнике, и мило проводят время вдвоем.

Но все было не так.

Она ненавидела Визайтона, но за это время все больше узнавала о прошлом Горбена.

За последние три месяца с каждым посещением тюрьмы кусочки прошлого воссоединялись. Когда он согласился на второе путешествие в жизнь Горбена, она с особым пристрастием разглядывала детали, будто его жизнь оказалась интереснее собственной.

Проморгав пелену в глазах после падения в пустоту, она поняла, что сидит на коне. Давно любимое занятие стало недосягаемым, ведь ей запретили заниматься верховой ездой, пока на свет не появится малыш.

– Может, поохотимся, Горбен? Я так хочу жареного кабана, или оленя, – услышала Джоан голос Бисоха по правую от себя руку.

Рыжая борода лежала на широкой груди. Мужчина почесывал пыльную шею одной рукой, а второй придерживал пугливого коня.

– Лошади и солдаты устают от такой длинной дороги в Медеус, – окликнул их Тонун позади. – Хоть слуги и не идут пешком, они изматываются, потому что не привыкли жить в пути.

– Королевская карета пустует, а Горбен так же как и они едет верхом. В других королевствах поданные вовсе идут на своих двоих. Думаю, несколько дней исключительно нашей вчетвером охоты пойдут им на пользу. Отдохнут, – наседал Бисох.

– Мы вырвали их из семей и родного дома, а ты предлагаешь подразнить людей тем, что нам вздумалось развлечься? – Тонун тоже любил спорить.

– Можно сделать привал на день другой. Мы на полпути, и если остановимся, то это не будет иметь сильного значения. Ехать еще две недели. Всем пойдет на пользу небольшая разгрузка, – присоединился к спору Гурнон, находясь по левую руку от короля.

– Что скажешь, Горбен?

Все трое ждали ответа, и он оглянулся рассмотреть изможденные в пути лица несчастных слуг. Нельзя допустить, чтобы от усталости кто-нибудь подхватил хворь и умер по дороге.

– Ладно. Сегодня заночуем, а завтра люди могут отдохнуть. Наши элрогские лошади выдержат любую дорогу, и охота только разомнет нам всем мышцы.

Почему они не боятся встречи с варварами? Вчетвером в лесу охотиться слишком опасно.

Ответа от Визайтона она так и не услышала, поэтому дальше принялась за исследование каждой детали. При рассматривании лошадей, заметила, что под ней шагал вороной конь, такой же, как Альтаон. Правда в размерах ему даже лошадь Горбена уступала. Оказалось, что его зовут Ворон. Ей понравилось это имя, и вправду, черный, как эта мрачная птица.

Тонун ехал на серой кобыле, а Гурнон и Бисох на гнедых жеребцах. Их клички она так и не узнала.