Весь класс, в том числе и мы с Юркой, уставились на Аню. Завладев всеобщим вниманием, она важно вскинула подбородок вверх, всем своим видом демонстрируя превосходство.

— Только между нами! — предупредила она.

— Ясный красный! — пообещал Дудкин.

— Моя мама знает одну тётку из райкома, а она дружит... — начала Смирнова, но покосившись на дверь, махнула рукой. — Короче, мама мне сказала, что дочка Кривоноса Антонина Петровна, русичка наша!

Сказать по правде, такого я вообще не ожидала услышать. Видимо, Юрка тоже, потому что глаза его расширились и стали напоминать два блюдца от любимого маминого сервиза, что стоял в серванте.

— Я же говорила, что если захочу, то всё узнаю, — с превосходством произнесла Смирнова. — Схавал, Кулак?

Мы же с Юркой смотрели друг на друга, и словно мысленно вели немой диалог. Если Антонина Петровна дочка Кривоноса, то получается... Вот же он кровный родственник! И как раз в школе. Становилось предельно ясно, откуда Кривоносу известно о пиявцах и ритуале. Да потому что он и есть стратилат! Я почувствовала себя такой непроходимой дуррой. Он же водил нас за нос! И это он приказал убить Константина Викторовича. Да и Скворцову тоже. А мы ему ещё звонили, хотя он лучше нашего знал обо всём.

Я хотела озвучить свои мысли вслух, но не стала этого делать, ведь сзади сидел Апраксин, а через минуту в кабинет вошла Анастасия Сергеевна, и урок начался.

Слушала я в пол уха, потому что в моей голове постоянно вертелась полученная информация.

Как только урок закончился, класс опустел, а мы с Юркой так и остались сидеть на своих местах.

— Кривонос и есть стратилат, — наконец, высказалась я.

Юрка кивнул.

— Зато теперь всё сходиться, — снова заговорила я. — И откуда он про ритуал знает, и почему постоянно в школу приходил. Всё сходиться! Ловко он нас провёл!

— Ага, — Юрка снова кивнул, а затем насторожился. – Кажется, кто-то идёт.

И правда, после его слов двери отворились, и в проёме показалось лицо Коли Апраксина.

— Вот вы где! – он улыбнулся, растянув губы в широкой улыбке, которая, впрочем, не предвещала ничего хорошего. – А я искал вас!

Мы с Юркой медленно поднялись из-за парты.

— Я знаю, что это вы отравили Лену, — произнёс он, покосившись на нас, а в его глазах застыл жадный блеск. – Ей, знаете, как больно было!

Он наступал на нас, а мы с Юркой пятились в сторону доски.

— Твоя Лена из людей кровь пьёт! – сказала я, спиной почувствовав твёрдую поверхность двери в лаборантскую. Рука сама собой нащупала холодный металл ручки.

Колька зашипел и бросился в нашу сторону, но я была к этому готова, и, рванув на себя дверь, широко распахнула её. В одно мгновение мы оказались в лаборантской, навалившись на двери спиной. С другой стороны дверь дрогнула от мощного удара, когда Коля налетел на неё.

— Откройте! – зашипел он. – Вам так лучше будет! Вы не знаете, от чего отказываетесь!

В лаборантской было темно, но мы не стали включать свет. На ощупь я отыскала Юркину руку и сжала её. Мне было так спокойнее, что ли. Колька продолжал ломиться в двери с обратной стороны.

— А что будет, если он вышибет дверь? – прошептала я.

— Тогда я отвлеку его на себя, а ты убежишь отсюда, — послышался Юркин шёпот в ответ.

— Нет! – заупрямилась я. – Мы уйдём отсюда вместе!

В темноте лаборантской он повернул ко мне лицо, и я увидела, как заблестели его глаза.

— Кто-то из нас должен предупредить Носатова, понимаешь? Иначе у стратилата всё получиться! – строго произнёс он. – И Сашку своего ты тогда не спасешь!

— Нет! — повторила я. — Уйдём вместе!

Моя хватка на его руке усилилась, а помещение лаборантской огласил Юркин вздох, прозвучавший в темноте, словно выстрел.

— Какая же ты упрямая!

Пока мы с Юркой пререкались, удары в двери неожиданно прекратились, а в лаборантскую стали доноситься приглушённые голоса. Мы прислушались.

— Ты Анастасию Сергеевну не видел?

Я узнала этот голос. Он принадлежал Ане Смирновой.

— Видел, — заговорил Коля. – Пойдём, покажу, где.

— Не надо, сама найду, — недовольно обронила Аня.

— Смирнова, а ты знаешь, что выдавать чужие секреты нехорошо?

— Какие секреты? Ой, заманал уже, Апраксин! Ты чего? – За дверью послышалась какая-то возня. – Пусти! Слышишь, Коля?

Смирнова было взвизгнула, но сразу же затихла, а до моих ушей стали долетать чавкающие звуки, как тогда, в спортзале. Апраксин создавал очередную тушку. Меня замутило, и я спрятала лицо у Юрки на плече.

Мы стояли так до тех пор, пока Коля с Аней не ушли из кабинета.

Запись сделана 7 октября 1986 года.

Вторник, 21:30.

Как и договаривались, Носатов ждал нас возле моего дома. Нам нужно было столько ему рассказать!

— Валентин Сергеич, мы знаем, кто стратилат! — выпалила я, как только мы с Юркой забрались в уазик и уселись на места.

Носатов не перебивал, пока мы ему обо всём рассказывали, только изредка вытаскивал из кармана куртки сигареты, а потом снова убирал обратно. Когда наш рассказ подошёл к концу, он некоторое время сидел молча, будто осмысливал услышанное.

— Значит всё же этот хмырь из райкома, — задумчиво протянул он, а затем перевёл на нас цепкий взгляд. — Говорил я вам, что есть что-то неприятное во всех этих типах из верхушки власти, а вы мне не поверили!

Нам нечего было возразить, и от этого я чувствовала себя ещё большей дурой.

— Ладно, — Носатов махнул рукой. — Сейчас надо план придумать, как помешать провести этот ритуал. Тем более, пиявцам удалось собрать недостающую кровь.

Я замерла на миг. Значит, снова были жертвы. Жаль, Мальцев сегодня не пришёл в школу, он бы обязательно нам рассказал.

— Надо сжечь Кривоноса, и дело с концом! – наконец, предложила я.

— Думаешь, он будет стоять, и ждать, пока ты подойдёшь к нему со спичками? — усмехнулся Носатов. — Да ты и шагу ступить не сможешь, потому что пиявцы будут защищать его!

Доктор был прав, и я знала это. Значит, придётся пойти на хитрость.

— Нам нужен отвлекающий манёвр, — сказала я после длительного молчания, которое возникло в салоне уазика.

— Что ещё за отвлекающий манёвр? – в голосе Носатова слышалась лёгкая заинтересованность.

— Я притворюсь тушкой, — сказала я, заметив, как от неожиданности вытянулось лицо Юрки. Он явно не этих слов ждал. — Только так я смогу подобраться к Кривоносу, чтобы поджечь его.

— Мне это не нравится, — заявил Юрка, и зачем-то снова повторил: – Не нравится.

Носатов мочал, обдумывая, а потом едва заметно кивнул.

— Это опасно, но может получиться, если всё сделать правильно.

Итак, мы с доктором были за, а значит, действовать будем по моему плану.

Надеюсь, что я ничего не напутаю.

Запись сделана 8 октября 1986 года.

Среда, 22:40.

Вот и настал тот день, которого я так страшилась.

Сегодня решиться наша судьба и судьба всего Советского Союза, и всё зависит только от нас, двух десятиклассников и лагерного доктора. Да уж, звучит не очень обнадёживающе, учитывая то, что всех пиявцев, которых нам удалось отстранить от школы, выписали, и сегодня они вернулись к занятиям. А значит, у стратилата есть всё необходимое, чтобы закончить свой ритуал.

Глаза то и дело ищут в тишине комнаты циферблат часов. Стрелки неумолимо приближаются к одиннадцати. Время уже позднее, но мне нужно дождаться, пока уснут родители, ведь только тогда я смогу выйти из дома незамеченной.

Юрка должно быть уже ждёт меня. Надеюсь, у нас всё получиться. Если же нет...

Мама и папа, знайте, я вас очень любила!

Запись сделана 9 октября 1986 года.

Четверг, 21:50.

Комнату освещает настольная лампа, заливая её желтоватым светом, я же сижу в кресле. Хочется спать, и сильнее этого только желание написать о произошедшем вчера. Думаю, этим я сейчас и займусь.