Она больше не вырывалась. Она смотрела в его глаза и будто не верила ушам...

-Да, - кивал Алексей, понимая, что его рассказ побеждает ярость Софьи и заставляет изменить своё мнение. - Да, я сочинил все песни тебе. Каждая строчка в них о тебе. Все вокруг не понимали, о ком да кому пою, но когда ты была уже рядом, а я смотрел лишь на тебя, как ты не видела моих чувств?

Опустив медленно руки, Алексей замолчал. Софья отошла в сторону, повернувшись к Алексею боком, но молчала. Она смотрела вперёд, словно осмысливая услышанное.

-Нет на свете никого дороже и нужнее тебя. Никого мне, кроме тебя, не нужно. Всё отдам, всё брошу к твоим ногам. Да, ты ненавидишь, злишься на меня, считаешь развратником, - говорил дальше Алексей, уже не страшась ничего, лишь бы открыться полностью любимой. - Если бы ты только могла поверить, я хранил тебе верность с нашей встречи в Париже... Как ни переубеждали меня друзья, как ни ругали, как ни боялись, что ты — моя муза, окажешься не достойной сей жертвы,... я всегда был и буду твой, Софья.

Она оглянулась, теребя кружева ночного платья, а волнение от всего, что тревожило так долго, стало уступать место странному чувству: то ли сомнение, что всё правда, гложело, то ли осознание, что тайная мечта может сбывается. Почувствовав дрожь и желая как-то её унять, Софья поспешила надеть пеньюар.

Видя, как смутил возлюбленную своим признанием, Алексей медленно подошёл. Он стоял позади неё, а руки тянулись осторожно прикоснуться к её плечам.

-Люблю, - прошептал он, еле касаясь любимой. - Одну тебя... люблю навсегда...

Еле сдерживая в себе вырывающуюся дрожь владеющего трепета, Софья медленно повернулась. Она и сама не заметила, как, но в то же мгновение, заключив друг друга в объятия, они неотрывно целовались. Весь мир закружился. Всё было теперь лишь для них, за них да с ними.

Не желая отрываться от возлюбленной, Алексей скоро расцеловывал уже её шейку, лицо, возвращаясь к губам и сжимая в руках всё её тело. Разгораясь давно терзающим его желанием, Алексей еле сдерживался, но начинающая пугаться такого же желания в себе Софья резко отпрянула:

-Нет!

-Прости, - выдохнул Алексей, покорно отступив.

Он сел в кресло у окна и опустил взгляд. Сев напротив него в такое же кресло, Софья отдышалась, как он, и они снова посмотрели в глаза друг друга. Молча общаясь, оба, казалось, кинуться в объятия вновь, но Алексей сделал попытку сдержаться:

-Я не трону, - прошептал он. - Не трону... Но и уйти не смогу, как не уходил все ночи.

-Что? - не понимала Софья.

-Я следил, охранял, чтобы никто не посмел причинить тебе хоть какую неприятность, - старался осторожно признаться Алексей. - Днём и ночью был твоей тенью.

-Вы, - стала снова взволнованно дышать Софья.

-Ты, - поправил её любимый.

-Я не смогу, - вдруг прослезилась она, слегка удивив ставшего чуть смелее Алексея:

-А когда ругала, смогла.

-Ну, - опустила взгляд она, принимая более гордый вид, но сразу осознала, что сдаётся:

-Ты,... ты сумасшедший.

-Да, - признался любимый и улыбнулся. - Я не один такой, что радует.

Взглянувшая с удивлением Софья не находила слов ответить. Встав перед нею на колени, обняв её колени, Алексей смотрел с такой нежностью, с который всегда пел. Видя его такого перед собой, вспоминая теперь всё, что было да как, она осознала, что его любовь, и правда, была обращена лишь к ней.

-Мне не верится, - прошептала прослезившаяся возлюбленная, и Алексей взял её за руки, поднявшись вместе:

-Это всё так. Я твой и твоим останусь вопреки всему.

-Но другие, - мотала головой Софья, боясь подпускать страх, но тот не отступал.

-Нет, - снова улыбнулся Алексей. - Других нет и не будет.

Он взял её на руки, положив на постель, и их губы снова слились в поцелуе. Нежные, сладкие, манящие продлиться вечность поцелуи не прекращались ещё долго. И снова почувствовав, что силы сдерживать бурю желания слиться воедино, уходят, они оба вздрогнули.

Приобняв милую, Алексей прошептал:

-Прости, что не сказал раньше... Я боялся...

-Чего? - положила ему голову на плечо та, закрыв глаза и наслаждаясь столь неожиданным подарком судьбы — оказаться той самой да именно его любимой.

-Ты говорила, что презираешь, что никогда бы не захотела быть с таким, - припомнил Алексей всё, и Софья с чувством вины покрепче прижалась к нему телом.

Снова одарив губы завораживающим поцелуем, они так и не выпустили друг друга из объятий, вскоре уснув мирным сном. Теперь покой покровительствовал им, а всё, что будет — уже будет не страшно, потому что они — всё-таки вместе...

Молчаливо подошли Николай и Алёна к комнате, которую он открыл да сказал:

-Здесь ты будешь спать.

Видя роскошное убранство спальни, Алёна сразу отвела взгляд:

-Нет, я не могу здесь оставаться.

-Алёнушка, милая, - погладив любимую по щеке, прикоснулся с ней лбами Николай. - Ты должна... Я не позволю тебе больше нигде спать, только здесь.

-Я не смею. Я не такая. Вы — князь, - пыталась отказаться та, но Николай мотал головой, не скрывая своей грусти слышать подобное:

-Я тебе не князь. Не называй меня так больше никогда, умоляю,... Алёнушка...

-Так нельзя, - взглянула она в его глаза, и Николай было уже одарил её губы поцелуем, как подошедшая матушка улыбнулась:

-Как тебе комната, милая?

Она прошла в спальню и повела руками, указывая:

-Это лучшая спальня в нашем доме. Здесь все удобства. И графин с водой, и фрукты. Даже вино! Принесите тёплые влажные полотенца! - приказала она приближающейся по коридору служанке, и та, выполнив поклон, тут же отправилась выполнять.

-Не смогу,... никогда, - прошептала Николаю Алёна, но хозяйка дома, как стало ясно, услышала:

-Милая, - вздохнула она легко и снова улыбнулась, встав ближе к Алёне. - Нет в том дурного, провести ночь в подобном месте.

-Я не достойна, - несмело молвила Алёна и вдруг решилась всё высказать. - Я простая девка, я дочь дворцового повара, ничего не понимающая в манерах и не достойная находиться подле таких людей, как вы, а тем более ночевать в барских палатах.

-Ишь какая, - с умилением засмеялась мать Николая, бросив на него взгляд и видя, как сын испуганно смотрит на любимую, словно терял смысл жизни, если она откажется быть с ним.

-Милая, - вздохнула его мать снова и взяла руку Алёны в свою, накрыв теплом другой. - Знаем о подобных предрассудках света, знаем. И то, что ты простая, видно было сразу. Да, мы не желаем допустить свету распускать непристойные слухи вокруг нашего рода. Но у каждого за стенами дома имеются свои тайны, поверь. Подобные связи вполне часто происходят.

-Этого не будет, - сразу ответила Алёна, встретив строгое удивление матери Николая.

Та опустила медленно руки и взглянула на сына:

-Николаюшка, дорогой? Думаю, тебе стоит рассказать всё самому. Я пойду к отцу, а то беспокоиться будет, - похлопала она его по плечу, а уходя, прошептала на ухо:

-Примем всё.

Слова матери вдохновили Николая. Он провёл Алёну в комнату и, не отпуская её руки, одарил ту поцелую. Испуганно взирая в ответ, Алёна прослезилась.

-Только не заплачь, - улыбнулся Николай. - Иначе не уйду отсюда.

-Так нельзя, - снова молвила она, но любимый вздохнул:

-Послушай, душа моя, ненаглядная моя, - звучали его слова ласково, заставляя слушать. - Я скажу тебе то, чего никто, кроме самых близких моих не знает.

-Не надо! - воскликнула заволновавшаяся Алёна, но Николай продолжил, прошептав ей на ухо:

-Моя бабушка была когда-то крепостной.

Алёна смотрела, будто её поразила стрела. Никак не понимая, как такое может быть возможным, она уставилась в глаза любимого, а он улыбался. Улыбка его была легкой, словно на душе был покой.

-Не бывает преград для настоящей любви, - говорил он. - Бывает, устраивают преграды, плетут интриги, но всё это проходимо. А коли хитрость имеется, то обойти все правила света ничего не стоит. То лишь ручеёк по сравнению с тем морем любви, которое может его накрыть, уничтожить...