— Срочная работа, Сергей Павлович. Ноту для японского правительства надобно на подпись министра передать, — кивнул он на писанный образцовым каллиграфическим почерком текст.

— А я вот с 7-й линии, где задержание опасных государственных преступников производили, решил к вам заглянуть. Похоже, группу бомбистов накрыть удалось. Кто бы мог подумать, в квартире учителя Закона Божия обнаружили целый пуд пороху и запрещенную литературу, кою тот даже не изволил прятать, — с этими словами Чаров извлек из внутреннего кармана пиджака изъятый им у Нечаева номер «Колокола» и предъявил его Палицыну.

— И э-э-э… что это? Что вы имеете сим сказать? — нервно задергавшись, сфальцетил Кондратий Матвеевич и опрокинул чернильницу точно на середину ноты.

Огромное фиолетовое пятно растеклось по бумаге. Судорожно схватив пресс-бювар, он торопливо промокнул лист, но документ был безнадежно испорчен.

— Как же вы неловки! — Чаров театрально всплеснул руками и убрал от греха подальше газету.

— Придется теперь заново переписывать! — отчаянно вращая глазами, жалобным голосом воскликнул Палицын.

— Ну, сие дело поправимое, перепишите, а вот как с запрещенной литературой быть? — пронзил его взглядом Сергей.

— Отчего вы пришли ко мне с э-э-э… подобным вопросом?

— Да с того, что задержанный Нечаев показал на вас, дражайший Кондратий Матвеевич, — в своей манере блефовал судебный следователь. — Порох тоже вы просили его достать?

— Боже сохрани, ничего я не просил, никакого пороху мне не надобно, — энергично замотал головой Палицын.

— Вам не надобен, а господину аглицкому коммерсанту, господину Кавендишу, может, и понадобиться, — Чаров не давал продохнуть ему. — Кстати, по какой причине вы в кухмистерскую возле Кокушкина моста таскались, да с покойным столяром беседовали, а спустя пару часов Михеева зарезали? — добивал несчастного он.

— Не убивал я его! — прерывисто захрипел чиновник, и капли поты выступили на его пылающем лбу. — Замок в квартире хотел его просить поменять, — осипшим голосом оправдывался он.

— Подобными сказками других потчуйте, я же оными сыт по горло, — презрительно хмыкнул судебный следователь. — И за какие такие заслуги вам денежные переводы из заграницы шлют? — вытащил последний козырь Чаров.

Затравленно посмотрев на него, Палицын покачнулся и, если бы Сергей не поддержал его, тот рухнул бы на пол.

— Присядьте, я не желаю вам зла, — неожиданно вкрадчиво произнес он. — Успокойтесь и обдумайте ваше положение. Если во всем содеянном чистосердечно сознаетесь, гарантирую, пойдете по процессу бомбистов свидетелем, а может, коли господина Нечаева уговорю, вообще, в суде не появитесь. А теперь ответьте мне на пару вопросов, и я вас оставлю, любезный Кондратий Матвеевич. Бежать, однако, не советую. Поймают. Стало быть, вы утверждаете, что пакет из стола его сиятельства не брали и замок в двери его кабинета посторонними предметами не вскрывали? — неотрывно сверлил его глазами Чаров.

— Вот вам Крест, Сергей Павлович! Не брал я пакета и замок в его кабинете не портил, отмычками отворяя. Что до списка с договора об уступлении нами Аляски — это да, был грех… Его я господину Герцену оказией отослал, за что упомянутые вами деньги исправно от него получил.

— Допустим, я вам поверил. Но кто мог оный пакет столь бессовестно умыкнуть?

— Не имею ни малейшего представления, Сергей Павлович. Вот, разве что горничная…

— Авдотья?! — воззрился на него победным взором Чаров.

— Та, что до нее служила, Катерина. Уж больно востра да любопытна для обыкновенной служанки была.

— Так, когда она от вас ушла?

— Не ушла, а умерла скоропостижно на Страстной неделе, вот Авдотью заместо нее и взяли.

— Стало быть, на Пасху та Катерина скончалась?

— Кажется, в Чистый Четверг.

— Не сходится, Палицын, не сходится. Пакет пропал в ночь на 4 мая, аж за три недели, как та горничная померла, Царствие ей Небесное, — осенил он себя крестным знамением.

— Тогда ума не приложу, Сергей Павлович. Никаких предположений у меня на оный предмет не имеется, — с неподдельно огорченным лицом развел руками Кондратий Матвеевич.

— Ключи от кабинета и письменного стола его сиятельство, часом, не терял? — скорее, на авось, поинтересовался Чаров и испытующе посмотрел на Кондратия Матвеевича.

— Как же, от письменного стола теряли. Аккурат, на Масленицу и теряли. Его превосходительство тайный советник Гумберт, помнится, тогда новые ключи заказывал. Мне об том наш швейцар рассказывал. А вот про дверь в кабинет точно не скажу. Вроде, там, сам по себе, замок спортился, вот они Антипа и вызывали, дабы новый поставить.

— С Кавендишем давно знаетесь?

— С марта. Я ему японские бумаги приносил. Господин Стремоухов тогда с прибывшей в Петербург от их микадо делегацией соглашение о пользовании островом Сахалин и Курильской грядой подписал, — с готовностью признался делопроизводитель МИДа.

— И Кавендишу, значит, копию договора по Аляске не передавали?

— Не передавал, вот вам Крест! — истово перекрестился Кондратий Матвеевич. — Одному господину Герцену список с оного договора отсылал.

— А как насчет других документов?

— Договоренности с Японией тоже ему отослал, — пряча глаза, буркнул Палицын, забыв упомянуть про секретные бумаги по герцогству Люксембург. — Кстати, замок на входной двери мне на самом деле сменить надо было, однако ж главная причина в ином состояла… — вернулся к ранее заданному вопросу он.

— Ну, и в чем, не тяните! — готов был выйти из себя Чаров.

— Узнав от Авдотьи причину вызова столяра в кабинет его сиятельства, я понял, что это мой шанс и решил использовать его. Кавендиш не раз заговаривал со мной на предмет проникновения в означенный кабинет, предлагая для этой цели различные ключи и отмычки, да и заплатить, сулил довольно.

— И сколько же?

— 25 тыщ кредитками сразу, а далее, за каждый принесенный ему список обещал платить по отдельности.

— Не припомните времени, когда точно подобное предложение от него вам последовало?

— Как горничная Катерина померла, так и последовало. А может… она сама в кабинет его сиятельства лазала?! — неожиданно осенило Палицына.

— Любопытная сентенция, — задумался на минуту Сергей и, нехотя стряхнув захватившую его внимание мысль, приказал. — Дальше рассказывайте!

— Поначалу я согласился, однако в тот самый день, когда он мне отмычки передал, замок от кабинетной двери его сиятельства сломался, и столяр Антип пришед его починять. Тут я смекнул, что ежели замок вдругорядь из строя выйдет после моих открываний, начнут причину происшедшего искать да подозревать всех не попадя. Расспросив швейцара и вызнав от него, что столяр пошел в скобяную лавку Гостиного двора новый замок покупать, я тоже туда поспешал, имея цель такой же замок спросить, дабы родными ключами кабинет его сиятельства открывать и новопоставленный замок отмычками не портить.

— Неужели вам точно такой же замок с ключами, особливо после ваших расспросов, какой именно замок Антип приобрел, так бы легко и продали, ничего не заподозрив? — искренне усомнился Сергей.

— У меня там знакомый приказчик служит, супруги моей единокровным братом доводится, посему никаких изумлений от него не последовало. Силантий подтвердил, что с четверть часа назад у него действительно замок для двери купили, однако второго такого у него больше нет. Вернее, замок таковой имеется, да вот с ключами загвоздка. Узнав о наличии в лавке второго замка, Антип потребовал продать ему ключи и от него, сказав, что, господа у него весьма забывчивые и рассеянные люди, и ключи, как пить дать, растеряют. Силантий же, доложу я вам, до денег весьма охочий, можно сказать, сам не свой. Распознав, что покупателю лишние ключи позарез понадобились, предложил купить ему и второй замок. Дескать, без ключей его уж не продать никому.

— Дальше…

— У Антипа денег на второй замок не хватало, а уступить ему Силантий ни за что не хотел. Тогда столяр предложил заехать после и выкупить замок, как оплату за работу получит, ключи же попросил отдать немедля. Сказал, дескать, как замок врежет, должен будет все ключи хозяину разом вручить, инако нехорошо получится, если он их поштучно отдавать зачнет. Господин тот строгий и порядок любит, а посему ключи все сразу затребует. К тому же промеж них уж был уговор, чтоб Антип побольше ключей принес.