- Давай сейчас поедем, тебе надо лечь в постель. Ты больна, Эйрин.
- Я больна?! - она удивленно посмотрела на мужа - Напротив, я совершенно здорова. Это Вы больны! И, похоже, что смертельно.
Она взяла чашку из его рук. Первым желанием было разбить её о камень пола. Но Эйрин выпила всё до капли. Отвар чуть горчил и отдавал какой то сухой травой...
Эсмонд накинул на плечи жены плащ, поднял её на руки и вышел в коридор.
В повозке было тепло. Она мерно покачивалась в такт шагам лошадей.
- Это вышло случайно, Эйрин...
- Что?
- Я не хотел тебя бить...
Она попыталась высвободиться из его рук.
- Я знаю. Пустите меня.
- Тебе надо согреться.
- Только не в Ваших руках. Пустите.
Сев рядом, она оперлась плечом о стенку повозки. Мерное движение, тепло и болезнь сделали своё дело и девушка задремала.
... Твою мать... Твою гребаную мать!!! Правильно, что она называет его Зверем. Она ещё очень добра к нему, эта чудесная милая девочка. Она старалась, старалась изо всех сил... А может, и не старалась... Зачем ей?
Он отнял у неё всё - дом, семью, свободу.
Ударил её...
О Великие Боги, он не хотел бить её! Никогда бы такого он себе не позволил. Хлестнул плетью рядом, для испуга, для острастки. Девчонка отшатнулась, она была измучена и пьяна. Несла ересь, выкрикивая ему в лицо все эти обидные слова...
Кто заставлял слушать это? Кто мешал подхватить её на руки, унести наверх, в спальню, согреть, впитать жар начинающейся болезни и безумия руками, губами, всем телом без остатка?
Хотя бы попробовать объяснить и объясниться? Так нет же... Надо было опять всё испортить. В который уже раз...
Эта плеть разбила не её губы. Она рассекла их жизнь. Надвое. И продолжала по кусочку отламывать от этих двух половин секунды, минуты, часы...
Эйрин болела уже пару дней. И из этих пары дней она не хотела видеть его ни доли секунды.
Вчера вечером он поднялся к ней. Девушка лежала в постели, укрытая пушистым толстым одеялом, раскрасневшаяся и горячая.
При его появлении она повернула голову и кольнула его сердце двумя синими льдинками глаз.
- Пришли добить меня, сир? Что ж, давайте. Имеете право. То, что я совершила, можно расценивать, как супружескую неверность.
- Не неси ерунды, Эйрин. Я знаю, что ты верна мне.
- Ваши Советники, сир...
- Что мои Советники?
Он осторожно присел на край постели.
- Ну Королевский Совет...
- Что ты хочешь сказать? Я не понимаю тебя, дорогая...
Эйрин тяжело перевела дыхание:
- Мою участь теперь решит Королевский Совет, ведь так? Законы Экрисса...
- Законы Экрисса принимаю и отменяю я. И только я. И мне решать, что делать с тобой.
Она улыбнулась.
- Лучше бы Вы оставили меня в Башнях, сир... Всё равно ничего хорошего из нашего брака не выйдет.
- А может, выйдет? Я оптимист, девочка.
Он посмотрел на неё:
- Разреши мне помочь тебе.
- Что?
Он притронулся к своим губам:
- У тебя останется шрам, Эйрин... а я бы мог...
Она поняла, о чем он говорит. Яд нагов обладает огромной целительной силой. Надо лишь впустить его в кровь.
- Нет!!! Не трогайте меня! Я покончу с собой, если Вы ещё хоть раз в жизни прикоснетесь ко мне!!!
Он поднял руки:
- Вот, смотри. Я не трону тебя, понимаешь? Не хочешь, значит, ничего не будет. Я ведь просто предложил...
Девушка задавленно смотрела на его руки. Потом отвернулась.
- Может, ты что - нибудь хочешь?
" Хочу, чтоб ты провалился к тьманникам в кипящую смолу! Вместе со своим замком и зелёными глазами! "- подумала она.
Но вслух спросила совсем другое:
- Что с Бергом? Он мертв?
Зверь зарычал, чуя соперника. Зашипел, покрываясь крепкой чешуёй. Выбросил в кровь расплавленное золото ярости, повышая жар тела Короля, стал биться в висках иглами и болью. Заворочался в сердце раскаленным шаром.
- Понятия не имею. - произнёс Эсмонд, поднимаясь с постели - Меня мало волнует судьба твоего любовника, дрянь. Можно даже сказать, совсем не волнует.
Эйрин тяжело оборванно выдохнула и прикрыла глаза.
Дверь спальни хлопнула так, что на столике подскочили баночки и чашки с лекарствами. Свечи испуганно ахнули. Несколько из них погасло.
Пропасть между супругами увеличилась.
*****
Болезнь Эйрин вела себя, как капризная женщина преклонного возраста.
Утром и днём она ослабляла хватку, но к вечеру набрасывалась на девушку с новой силой. Королеву лихорадило, не спасали ни припарки, ни горячие грелки, уложенные в низ постели.
Девушка точно не знала, сколько прошло времени. Иногда она путала вечер и ночь. Часы тянулись вязкой массой, они пахли сладостью и травяными настоями. В редкие моменты просветления она обнаруживала возле себя то горничную, то целителей, то Кормилицу.
Лавиния теперь почти не отходила от своей воспитанницы, прерываясь только на короткий отдых и работу по дому.
Старуха хмурила брови, вздыхала, ворчала, взбивала подушки, пробовала приносимую еду.
- Зачем, Лавиния? - удивилась Эйрин, увидев это в первый раз.
- Затем. - строго ответила Кормилица - "Любят" тебя здесь шибко! Особенно, после того, что ты вытворила.
Девушка слабо улыбнулась:
- Думаешь, отравят? Да хоть бы...
Лавиния нахмурилась, но промолчала. Поправить она не могла ничего, а просто так сотрясать воздух было не в её правилах.
К ночи Эйрин стало хуже. Намного хуже. Не как в предыдущие дни. Дыхание было горячим и учащённым. Кожа переливалась бисером испарины. Девушка дышала тихо и прерывисто.
- Сир, Её Величество...
Один из целителей не знал, как закончить фразу, памятуя лютый нрав нагатского Короля.
- Её Величество - что?
Эсмонд смотрел лекарю прямо в глаза. Потом всё понял и, грязно ругнувшись, ринулся наверх.
В спальне стояла полутьма.
За окном моросил противный мелкий дождик, Менну не было видно совсем. Ночное светило надежно укрылось за плотными облаками. По каменным стенам ползли серые тени.
Свечи, устав бороться с ночным сумраком, потрескивали и капали мягкими слезами. Два бирдовых камня в изголовье кровати попытались придти им на помощь, но тут же угасли, придавленные властной рукой Короля.
Кормилица склонилась перед ним и всхлипнула.
- Дочушка моя... Простите, Ваше Вели...
- Ладно тебе, старуха. Иди спать. Иди, говорю. Я тут сам...
Лавиния потопталась на месте, не решаясь заговорить.
- Ну, что ещё?! Иди, я сказал!
Кормилица вышла, прикрыв рот платком.
Он встал на колени перед лежащей на кровати женой.
- Эйрин, девочка... Ты слышишь меня?
Она приоткрыла глаза.
- Ты только не сопротивляйся, моя хорошая... Не надо.
Он взял её за руку. Крошечные пальцы утонули в тёмной ладони. Её рука была бледной, слабой и влажной. Эсмонд прокусил запястье девушки и тут же прижал губы к кровоточащим ранкам.
- Ты поправишься. - прошептал он, прокусив другое запястье - Теперь точно поправишься. А там... будь что будет. Возможно, ты возненавидишь меня ещё сильнее, но... зато останешься жива.
Он склонился к ней, ощущая плавящий тяжелый жар, исходящий от измученного болезнью тела. Король не почувствовал бы ничего, кроме навязчивых запахов отваров и нездоровья, но Зверь... Он раздул ноздри и сузил зрачки. Смерть, заглянувшая было в серебристо - синие глаза его радости, отступала. Яд действовал. Медленно, но действовал. Зверь подумал о том, не добавить ли... Ну, для верности? Для более точного результата? Король побоялся. Слишком она мала... Её телу столько не вместить.
" Хорошо."- кивнул Зверь - " Как знаешь..."
Эсмонд лег рядом и прижал к себе начавшее теплеть, именно теплеть, перестающее плавиться хрупкое тело Королевы Экрисса.
