Нет.

НЕТ.

Только не барон Роулингс…

Я начала качать головой еще до того, как та закончила говорить.

Она вздохнула, скрещивая руки на груди.

— Не испытывай мое терпение еще больше, Илэйн. Для тебя это фантастическая возможность, и фантастическая возможность для имени семьи Константин.

Константин и Роулингс… по моей коже побежали мурашки.

— Желтой прессе это понравится, — произнесла мама. — Это будет потрясающая свадьба. Потрясающая пара.

— Нет, — ответила я. — Я не хочу выходить замуж за Кристофера Роулингса.

Она нахмурилась.

— А я от тебя другого и не ожидала. Он глупенький маленький дурачок, совсем не похожий на своего отца. Я ожидала, что в моем предложении ты увидишь акт милосердия. Новый старт, в Англии, с именным бриллиантом на безымянном пальце.

Я любила Англию. Мне бы хотелось начать жизнь заново вдали от моей коррумпированной семьи… но не в объятиях точно такой же коррумпированной семьи.

Не в объятиях барона Роулингса, жаждущего помучить меня.

Мама продолжала говорить, описывая все преимущества этого брака.

— Я закрою все твои долги с Братьями власти в последний раз. Ты выберешься из порочного круга. Больше никаких наркотиков в твоей жизни, никаких неудачников, годных лишь на то, чтобы гнить в неизвестных местах. Барон Роулингс четко это озвучил. Никто и никогда и на километр к тебе не подойдет. Никто из тех, кого они не одобрят.

Я продолжала качать головой.

— Барон Роулингс — больной придурок.

— Следи за своим языком! — прошипела она. — Барон Роулингс — прекрасный человек из прекрасной семьи.

Я следила за своим языком. Он был надежно спрятан. Впрочем, как и обычно.

Я уже уходила от нее как можно дальше, когда она тихо выругалась.

— Я серьезно, Илэйн, — произнесла мама. — Прими предложение Кристофера или с тобой будет покончено. Я больше не буду вытаскивать тебя из дерьма.

А я больше этого и не хотела. Теперь уже нет.

Все лучики надежды умерли во мне в последний раз. Наконец-то. Я была потеряна для всего. Даже для самой себя.

Я никогда не выйду замуж за Кристофера Роулингса. Никогда.

Братья власти, или Люциан Морелли, или Преподобный Линч — неважно, чьи грязные руки прикончат меня. Всё, с меня было хватит.

Бедра до сих пор саднило от порезов, а щека горела от жесткой пощечины матери. Задница по-прежнему болела от члена Люциана, а сердце сжималось от долгих лет позора, страха и ненависти к себе. Я была готова.

Я никогда не смогу быть с Люцианом. Мне даже мечтать об этом не надо было. Я никогда не смогу вытащить себя из жизни, которую создала, особенно в окружении людей, которые создали меня.

Сделав глубокий вдох, я спустилась по последнему пролету лестницы и оказалась на вечеринке, оставив мать наверху со скрещенными руками на груди и проклятиями в мой адрес.

У меня был ответ.

В этот раз у меня был ответ для самой себя.

Если Братья власти, или Люциан Морелли, или Преподобный Линч не придут за мной в ближайшее время, я справлюсь сама и сэкономлю их усилия.

С первым проблеском самоуважения, которое позволила себе за долгие годы, я улыбнулась. К черту Братьев власти, и к черту Морелли, к черту целую ораву людей, желавших стать участниками моей кончины.

Мой последний вздох будет принадлежать лишь одному человеку.

Мне.

Мой конец настигнет меня на моих условиях, и это будет скоро.

Очень даже скоро.

Люциан

Это было чуждое мне чувство. Неудача.

Я преуспел в каждой задаче и каждой миссии, которые были брошены на меня в моей жизни. Но не в этот раз. Не тогда, когда нужно было списать Илэйн Константин, как историю.

Мне следовало оставить ее Братьям власти, сосредоточиться на «МореллиХолдингс» и держать под контролем свое положение главы империи Морелли. Следовало прислушаться к клятве, вырезанной на моей ладони, и смириться со своими ролями, как криминальными, так и корпоративными.

Но нет.

Я не мог.

Я даже не потрудился вернуться к городской жизни, просто направился к комплексу семьи Константин и держался со своим шофером на самом безопасном расстоянии, на которое только был способен.

Я снова был дураком, рискуя всем этим ради суки, которую должен презирать. Был зверем, жаждущим маленькой грязной богини и ее невинной души.

Трентон пытался дозвониться мне на мобильный, но избегал звонков этого сукиного сына. Я не хотел иметь с ним ничего общего.

Пытался урезонить себя. Во мне не должно было быть ничего такого, что с радостью не списало бы ее со счетов. Братья власти заберут ее, и это должно наполнить меня радостью. Конфликт между Братьями власти и семьей Константин только отвлек бы и ослабил их обоих, оставив мою семью свободной для процветания и развития. Это должно было вызвать улыбку на моем лице, хитрую и садистскую.

Но нет.

«МореллиХолдингс» и сохранение моего положения в неприкосновенности должно было быть единственным, что имело для меня значение.

Но это было не так.

Симус и Дункан будут ждать в стороне, и я знал это. Знал, что они будут ждать любого предлога, чтобы вмешаться и попытаться посягнуть на мою власть и господство в королевстве Морелли. Опять же, нужно было быть полным решимости отбросить их в сторону и свести их усилия на нет.

Но нет, я был слишком решительно настроен преследовать Илэйн, ее красоту и ее страхи.

Шофер Илэйн покинул резиденцию семьи Константин в воскресенье рано вечером. Только мельчайший проблеск ее подпрыгивающих светлых волос, когда она скользнула в лимузин, заставил мой член затвердеть. Я последовал за ней обратно в город, выскочив из своего лимузина в квартале от ее квартиры, чтобы добраться до нее пешком.

Потом стоял рядом с высоткой и смотрел на окна ее люкса на верхнем этаже, и мне было интересно, что она там делала и как она переживала из-за того, что я разделал ее лондонского придурка.

Я, конечно, винил в этом ее. Винил Илэйн. Винил ее за каждый глупый шаг, который она сделала в своем собственном хаосе, и за то, что та тащила меня за собой. Я представлял ее широко распахнутые глаза, ее нервную дрожь и жалкий ужас в ее взгляде всякий раз, когда смотрел на нее.

Я хотел большего.

Мой мобильный звонил, но мне было все равно, чтобы даже посмотреть на экран. Мой взгляд был устремлен высоко, наблюдая, как загорался свет в окнах верхнего этажа, когда вечер перешел в сумерки. Я не двигался. У меня не было места, куда мне хотелось бы пойти.

Я не хотел «Буйных радостей» и клубного Дома, полного игр и грязи. Не хотел вызывать невинных маленьких сучек и разрывать их на части из-за своих прихотей.

Я хотел Илэйн Константин. Несмотря на то, что моя ладонь все еще была порезана, умоляя меня сдержать клятву, я хотел Илэйн Константин.

Это был самый безумный шаг, который я когда-либо делал, когда достал очки из внутреннего кармана пиджака и снял галстук, чтобы расстегнуть несколько верхних пуговиц рубашки. Это была самая рискованная вещь, о которой когда-либо думал — пройти прямо через фойе высотки Илэйн и подойти к стойке охраны с холодной жесткой улыбкой на лице.

— Теренс Кингсли, — сказал я у стойки. — Я здесь, чтобы увидеть Илэйн Константин.

— Теренс Кингсли, — повторила женщина на стойке, когда двое охранников посмотрели в мою сторону. — Она ждет Вас?

— Да, — ответил я. — Пожалуйста, предупредите ее о моем визите, и я поднимусь в ее апартаменты.

Мои действия могли убить меня на месте. Охрана могла убить меня на месте.

Они этого не сделали.

Женщина улыбнулась и набрала номер Илэйн, а я ждал, смертельно хладнокровный, пока женщина говорила.

— К Вам пришел Теренс Кингсли. Он сказал, что Вы его ждете.

Я ждал.

Время, казалось, замерло, пока я ждал.

Вот оно снова, кипящее в глубине души, это запретное гребаное возбуждение, которое воспламенило мое сердце.