С благодарностью я взяла у Тристана пиво, но не могла оторвать взгляда от парня на сцене. Тристан заметил мой интерес, когда мы подошли к краю танцпола, он игриво толкнул меня в плечо.

— Ястреб его знает, певца. Он мне рассказывал.

— Да? У него впечатляющий голос.

— Да и тело впечатляющее. — Он сделал паузу. — Его зовут Стефан. Он из Великобритании. Лондона, если быть точнее.

Я представила себе его акцент, и от этого по мне пробежала дрожь и холодок. И тут я поняла, откуда возникли эти ощущения.

Они шли от Люциана Морелли. Он напоминал мне Люциана Морелли.

Его тьму. Его силу. Его свирепые глаза.

Грубость голоса Стефана напоминала мне злость в голосе Люциана. Этого оказалось достаточно, чтобы в животе затрепетало, и мысль о его британском акценте заставила меня дрожать.

Да. Это все было о Люциане Морелли.

Тристан вновь меня подтолкнул.

— Ты можешь пообщаться с этим горячим парнем Стефаном, хочешь? То есть, ты не можешь к нему прикасаться, но хотя бы пофантазируешь об этом и отлично проведешь время.

В ответ я нахмурилась.

— Да, не нужно постоянно об этом напоминать. Я не могу к нему прикоснуться. К черту жизнь и к черту мою проклятую семью.

Он осмотрелся вокруг, и я увидела страх в его глазах.

— Хорошо, что рядом нет никого из твоего приближения, кто бы мог услышать эту хрень из твоих уст.

Я пожала плечами.

— Порой мне плевать на это. Я могу показать им средний палец еще до того, как они заставят меня заплатить за свои грехи.

Горяченький парень Стефан начал исполнять новый трек, и я почувствовала волну подступающих слез. Я проглотила их, потому что ненавидела. Я ненавидела плакать.

Если бы только люди знали… если бы они только знали, как сильно я страдала как плохая девочка лишь за то, что пыталась быть хорошей.

Но никто этого не знал. Никто, кроме моей матери. Моей матери и Братьев власти, которые преследовали меня за мои долги на черном рынке — хотя большинство из них даже не были моими.

К счастью, кокаин и алкоголь отлично справлялись с тем, чтобы стереть все это безобразие из моей головы. Кстати.

— Я в дамскую комнату, — сказала я Тристану и жестом указала на знаки над головой.

Тот закатил глаза, в них вновь читалось неодобрение, я передала ему пиво. Он отлично знал, что я иду туда не справлять естественную нужду.

Я залезла в клатч, даже не успев добраться до дамской комнаты: пальцами рылись в косметичке, пытаясь добраться до дна. Вот оно. То, что мне было нужно, спрятано глубоко под атласной подкладкой.

Моя голова кружилась еще до того, как я употребила новую дозу. Черт, она была мне нужна. Братья власти были отвратительны и уже шли за мной. Теперь в любое время они могли прийти за мной. Мои долги стали слишком большими, чтобы оправдываться улыбками и обещаниями.

Все было бы не так плохо, если бы они требовали только мои собственные долги, но дело обстояло несколько иначе. Они шли и за всеми остальными. Огромное море долгов наркоманов и любителей азартных игр, которых я встречала на своем безнадежном пути.

Я не могла позволить им умереть из-за них. Не могла позволить Братьям власти уничтожить людей, о которых я заботилась, пусть и недолго. Но я не думала о своей собственной жалкой судьбе. О том, сколько задолжала и как придется пострадать из-за этого. Братья власти могли забрать то, что хотели: я бы с радостью произнесла свои финальные прощания.

Перед туалетной кабинкой меня ждала еще одна очередь. Бар заполнялся людьми: они смеялись, общались и отлично проводили время. Как же им здорово.

Я безнадежно нуждалась в облегчении: опустилась на край унитаза, достала банковскую карту, чеки и дозу белого порошка.

К счастью, существовал кокаин.

Люциан

— Теренс Кингсли, — представляюсь я девушке за стойкой.

— Удостоверение, пожалуйста.

Я протянул паспорт Теренса Кингсли и поправил на носу фальшивые очки. Мои волосы были зачесаны назад в его обычной манере, и я чувствовал себя полным идиотом в джинсах, ботинках и рубашке. Девушка с улыбкой жестом пригласила меня пройти, и я заставил себя улыбнуться ей в ответ, решив как можно лучше следовать своей маскировке. Теренс Кингсли определенно улыбнулся бы ей. Он даже улыбнулся мне, когда прошлой осенью я пришел к его порогу. Тот еще болван.

В баре «Сайрус» было довольно оживленно для дерьмового сборища в Даунтауне. Люди расступались, давая мне подняться по главной лестнице, и я оказался среди них в главном баре. Музыка была кричащей и громкой, не в моем обычном вкусе. Певец на сцене был похож на тупую скотину с рычащим голосом, а у членов его группы были ярко выкрашенные волосы, светящиеся под прожекторами словно мусор.

Я оглядел помещение, пробираясь сквозь толпу к тому месту, где в этой лачуге подавали напитки, но моей хорошенькой белокурой жертвы нигде не было видно.

Я заказал минеральную воду и отошел к краю танцпола, чтобы еще раз оглядеться. Люди подпрыгивали, дрыгали или стучали ногами в такт, визжали. Херня. Все это место было дешевым паршивым херней.

И, по-прежнему, не было никаких признаков ее.

Завершая свой круг в тени по краю помещения, я задумался, не ошибся ли при прочтении ее дневника. Если бы она была здесь, я бы наверняка увидел ее издалека, узнав мерцание светлых кудрей за километр, но нет. Ее нигде не было видно.

Я не понимал, почему мысль о неудаче так сильно расстраивала меня. Внутренности скручивало, сердце быстро билось, пока продолжал осматриваться, смешиваясь с толпой. Это не должно иметь значения. Это была всего лишь жалкая вылазка в попытке выследить ее, не стоящая даже того, чтобы напрягаться. Я понятия не имел, почему это ощущалось так сильно.

Я найду ее.

Как-нибудь, очень скоро, я выслежу ее и найду. Просто я чертовски сильно надеялся, что это будет сегодня. От одной мысли об этом у меня текли слюнки.

Мне хотелось причинить ей боль. Хотелось заставить ее умолять, визжать и дрожать от моих прикосновений.

Я выпил большую часть своей минеральной воды, когда заметил вспышку идеального блонда на другой стороне танцпола. Желудок скрутило, а в моем взгляде загорелась ярость.

Да.

Блядь, да.

Я знал, что это она, даже без четкой картинки. Знал это инстинктивно — по ненависти, забурлившей в моих жилах.

Я подобрался ближе, держась в тени. Она стояла рядом с высоким парнем, который выглядел винтажно, привлекательный, но слабый мужчина. Достаточно слабый, чтобы я мог с легкостью сломать ему шею одним простым поворотом. Илэйн стояла рядом с ним, крепко прижавшись, но я знал, что он не трогал ее своими грязными руками. Это тоже я инстинктивно осознавал.

Она смотрела на сцену, на лузера, ревущего в микрофон. Да, это была Илэйн Константин, но та выглядела… иначе. Она почти походила на обычного человека, на любого, кроме члена семьи Константин. Почти.

Ее платье было обтягивающим и явно дорогим, но макияж был… кошачьим.

Сексуальным.

Блядь, она была горячей маленькой сучкой. Даже горячее, чем на бал-маскараде.

Она отпивала пиво из бутылки, глотая его с наслаждением. Это упрочило то, что я уже и так знал — ее алкогольная тяга, должно быть, была настолько чертовски отчаянной, что она пила даже это дешевое дерьмо. И это было еще не все. Стоило только посмотреть, как девушка двигается рядом с этим слабаком, чтобы понять — Илэйн накачана коксом.

Похоже, слухи оказались правдой. Она была наркоманкой. Она действительно была позором для семьи Константин со всей их напыщенной, элегантной претенциозностью. Была позором, который заставлял всех закатывать глаза и хмуриться всякий раз, когда они сплетничали о том, какой бесполезной маленькой сучкой та была.

Так почему же она все еще так чертовски привлекательна для меня?

Я не осмеливаюсь подойти ближе, боясь попасться ей на глаза. Поэтому парил вне поля ее зрения, впитывая ее, ощетинившись и кипя, представляя все, что хотел с ней сделать.