Я не могла отвести взгляд.

Моя рука дрожала, когда я опустила ее на стол, потому что просто не могла не ошибаться. Должно быть, я совсем теряла разум.

— И пингвин достается очаровательному джентльмену за пятым столиком! — огласил ведущий, и аплодисменты раздались еще громче в честь монстра среди нашей компании.

— Как вас зовут, сэр? — спросил ведущий, как только восторги утихли и его голос мог хоть кто-то услышать.

Вероятно, дело было в смелости. Люди даже не подозревали, что кто-то мог быть настолько отважным или сумасшедшим. Никто бы не поверил, что Люциан Морелли покажется на одном из светских мероприятий семьи Константин, будто самый обыкновенный прохожий с улицы в поисках шоу. Порой мы пересекались с семьей Морелли, когда это было действительно необходимо, на светских мероприятиях, которые наши семьи не могли пропустить. Но нечасто. И точно не на событиях подобного рода.

Никто не знал, что это он. Серьезно, никто не знал, что это он.

Никто, кроме меня.

— Ваше имя? — вновь задал со сцены вопрос ведущий, и монстр отправил в мою сторону холодный взгляд, его британский акцент был безупречен во время ответа.

— Теренс Кингсли, — произнес он. — Журналист из «Нэшенал Телеграф», Лондон. Я выступаю от имени одного их наших крупнейших акционеров. Он пожелал сделать анонимное пожертвование.

Ко мне наклонилась Харриет, когда вновь раздались аплодисменты, ее смех оказался достаточно неожиданным, чтобы привести меня в чувства.

— Ну вот опять, — прошептала она мне прямо в ухо. — Ты теперь можешь перестать думать о Люциане Морелли. И можешь вместо этого проявить интерес к этому парню, он очень похож на него. Если бы не очки.

Я должна была рассказать ей, что Теренс Кингсли — это маска на чародее. Чародее, который хочет заколдовать мое сердце, а потом уничтожить меня.

Но я промолчала.

Я не сказала ни единому человеку.

Я вновь не решилась рассказать.

Люциан

В этом месте собралось так много приветствующих и аплодирующих дураков. Так много идиотов верило, что я какой-то жалкий журналист, прибывший из-за Атлантики. Я поднял свой бокал в сторону сцены и отвесил насмешливый поклон.

Черт знает, но безумие настолько охватило меня, что я заплатил пятьдесят тысяч долларов только за то, чтобы насладиться выражением лица этой суки, когда она увидела, что это я украл ее овации. Конечно же, так оно и было. Это всего лишь ради оваций и выражения шока и страха на ее лице, когда она поняла, что это я. Определенно я не спасал идиотку от ее же собственного проклятого сумасшествия, когда она предлагала тысячи за пингвина, хотя за ее спиной из-за долгов стояли гребаные Братья власти.

Сидящие за столом члены семьи Константин явно не в курсе того, что настоящий Теренс Кингсли был похоронен в глубинах лондонских трущоб. Для них он был прямо здесь, среди них, с жалкой камерой на столе в качестве маскировки.

Глава семьи была скупа в своих аплодисментах, царственно ухмыляясь, пока хлопала мне. Ее шурин уже был практически в стельку пьян, сидя рядом с ней и подняв руки вверх.

Илэйн не пыталась предупредить их. Она смотрела на меня, ее дыхание было прерывистым, но девчонка не сказала ни единого гребаного слова.

Тем хуже для тебя, сука. Тем хуже для тебя.

Я снова сел и откинулся назад, потягивая очередной бокал с минеральной водой, в то время как третьесортные звезды дерьмовых реалити-шоу, расположившиеся за столом вокруг меня, делали все возможное, чтобы быть пойманными в объектив камер. Ох как я ненавидел благотворительные мероприятия. Они были воплощением безвкусицы и высокомерия, где все превозносили себя за то, что были такими самоотверженными святыми в своем раздутом образе жизни. Это, а еще то, что они говорили: «Аве Мария» на пути к вечному божественному.

По крайней мере, я отдавал себе отчет в том, что являлся злым ублюдком. Мой путь в ад уже был вымощен грехом. И скоро он будет вымощен еще и кровью, и болью Илэйн Константин.

К тому времени, как ведущий на сцене успокоился и оставил людей в покое, на аукционе было продано еще двадцать лотов. Большинство гостей сидели за своими столами, занимаясь, как обычно, ничего незначащим общением, как и Теренс Кингсли.

Было забавно, что, когда я подошел к Кэролайн Константин достаточно близко, она потянулась к моей руке.

— Какое благородное предложение от вашего акционера, — сказала она с улыбкой. — Это случайно не Уинстон Уорвик?

Я постучал себя по носу.

— Мне, конечно, не позволено говорить, но, возможно, вы правы.

Она хлопнула шурина по руке.

— Я так и знала. Я знала, что это будет Уинстон. — Ее глаза засверкали, когда она встретилась со мной взглядом. — Не беспокойтесь, мистер Кингсли. Я не скажу ему ни слова. У него такая щедрая душа.

Уинстон Уорвик был мудаком, и я знал его достаточно хорошо. Он выливал через британские СМИ столько нелепостей и шлака, что я удивлен, что население до сих пор не смеялось над его откровенной чушью, но они этого не делали. Они поглощали сенсационный мусор и продолжали молить о добавке.

Илэйн сидела за столом рядом с остальными членами своей семьи и смотрела на меня своими большими голубыми глазами. Ухмылка, распылавшаяся на моем лице, когда я отходил от ее мамы, говорила о многом. И я удостоверился, что прошел достаточно близко от ее кресла, чтобы она могла почувствовать жар моего тела.

Но я не ожидал, что она встанет и последует за мной, когда направился к следующей кучке идиотов, чтобы поболтать с ними.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — прошипела она, прежде чем я подошел к следующему столику.

Мой взгляд, должно быть, был холодным и мерзким, когда я посмотрел на нее.

— Становлюсь святым для всего мира, конечно. Будь благодарна, что я спас тебе целое состояние. Возможно, это убережет твою задницу от Братьев власти еще на несколько дней.

Она заметно вздрогнула.

— Что, черт возьми, ты знаешь обо мне и Братьях власти?

Я наклонился к ней так близко, что почти ощутил вкус кожи га ее шеи, и прошептал.

— Я знаю, что ты в опасности из-за них, глупая маленькая девочка.

Она пожала плечами.

— Я в опасности из-за многих людей. Так что они могут присоединиться к моему личному «фан-клубу», не так ли?

Я схватил ее за руку прежде, чем она успела отодвинуться.

— Кто еще, черт возьми, охотится за тобой?

Она повернулась ко мне лицом и встала так близко, так чертовски близко, что ее губы были всего в паре сантиметров от моих. Илэйн была одета в насыщенно-темно-красный цвет, и он так хорошо контрастировал с ее светлыми волосами, что это стало настоящим искушением. Ее декольте поднималось и опускалось вместе с ее дыханием. Мне захотелось, чтобы ее грудь была покрыта алой кровью, чтобы соответствовать ее платью.

Ее слова были едва слышны, когда она заговорила.

— Какого хрена тебя волнует, кто за мной охотится? Просто возьми себя в руки и убедись, что ты первый в очереди, если хочешь убить меня. Не хочу, чтобы ты упустил свой шанс.

Мой ответ показался рычанием в переполненной комнате, наполненной хихиканьем и сплетнями.

— Я спросил, кто еще, черт возьми, охотится за тобой, Илэйн?

Под этой бравадой ее глаза были полны боли.

— А я спросила, почему тебя это волнует?

И в этот момент какой-то крикливый придурок хлопнул меня по спине, он был из Лондона и желал поговорить о «Нэшенал телеграф». Илэйн, не теряя времени, ускользнула.

Мне пришлось потратить пять секунд на разговор, прежде чем я смог извиниться и отправиться на ее поиск. Она пробиралась сквозь толпу гостей, прокладывая себе путь к задним двойным дверям, ее идеальный светлые волосы подпрыгивали на плечах.

Коридор за холлом не был пуст, когда я нагнал ее, но мне было все равно. Просто схватил ее за локоть и отвел в сторону, толкая нас дальше, в какой-то закуток для персонала.