– Иди к тете Ладе, тебе принесут горячего чая…  – девочка икала, широко раскрыв рот:

– Я ее бросила, – горестно взвыла Элиза, – бросила одну. Была молния, папа, очень страшная… Прости меня, прости…  – съехав на пол, девочка разревелась. Ловко высвободив Мишель, Гольдберг отдал малышку Ладе:

– Сиди здесь, – распорядился он, – пусть звонят в скорую помощь…  – дверь хлопнула, Лада сунула Мишель подоспевшей официантке:

– Я сейчас, мадемуазель…  – сильный дождь ударил ей в лицо, она задохнулась от ветра:

– Надо помочь Эмилю. Он не должен оставаться один, если с Розой что-то случилось…  – Лада не хотела думать о таком. Одним духом взлетев по скрипучей лестнице, она замерла. В полуоткрытой двери номера виднелось холодное сияние:

– Гамен…  – она услышала рыдающий голос Розы, – папа, милый, Гамен умер…  – в комнате пахло паленой шерстью и свежим ароматом грозы. Всклокоченные волосы падали Розе на лицо. Девочка скорчилась в углу, раскачиваясь, держа трупик собаки:

– Он лаял на молнию, она его убила…  – слезы текли по щекам девочки, – я все видела, папа…  – обняв дочь, Гольдберг быстро ощупал худенькие плечи и ребра:

– Вроде все в порядке, переломов нет, электрического шока она избежала. Бедные девчонки, они любили Гамена…  – Роза уцепилась за него:

– Мне было плохо, папа, болела голова, потом на балконе появилась молния…  – Роза испуганно задрожала:

– Папа, это опять она…  – шагнув вперед, Лада встала на пути светящегося шара.

Сверкали мелкие бриллианты в короне черной королевы, за стройными плечами переливался серебряный плащ. Фигура возвышалась в центре поля, окруженная всадниками на рвущихся вперед конях, слонами, несущими изукрашенные драгоценностями корзины.

Детская рука протянулась к доске. Тонкие пальцы заколебались, нацелившись на одну из белых пешек. Белую королеву, в золотистом ореоле венца вокруг изящной головы, тоже прикрывала ее армия. Белый король стоял рядом с ней. Недовольно поджав губы, девочка бросила взгляд на черного короля:

– Он от меня далеко. Бабушка говорит, что мне самой придется его найти. Он поможет мне отыскать белого короля, избавиться от нее…  – Ирена с ненавистью посмотрела на соперницу, – и мы с белым королем будем всегда счастливы…

Проклятая пешка, к неудовольствию Ирены, появилась перед белой королевой в самый последний момент. Фигура защищала и саму правительницу, и рыцаря рядом. Ирена не знала, кто двигает фигуры:

– Бабушка мне такого не говорит…  – устроившись в покойном кресле, Ханеле щелкала спицами, – может быть, она сама, а может быть, кто-другой…  – за резными ставнями клубился белесый туман:

– Сейчас у нее ничего не получится, – со вздохом поняла Ханеле, – она мала еще для такого. Но собаке даже девчонка не смогла помочь. Ирена и сейчас ее сильнее…

В сумрачной ординаторской белел сброшенный докторский халат. Высокая девушка в джинсах прикорнула на клеенчатом топчане. Взметнулись темные волосы, она приподнялась на локте. Красивое лицо исказилось, губы дернулись, она пошарила впереди себя рукой:

– Больно, как больно. Она хочет убить Гамена, то есть она его убила…  – в дверь постучали, раздался озабоченный голос:

– Мисс Горовиц, дежурный врач на операции, а в приемном покое роженица…

Найдя ногами туфли, наклонившись над раковиной, она плеснула в лицо водой.

Дверь захлопнулась, Ирена капризно сказала:

– Она моя сестра, почему она мне не помогает? Она не должна лезть, куда ее не звали, бабушка…  – Ханеле коснулась фигурки всадницы. Распущенные волосы украшали вырезанные из слоновой кости розы. В руке девушка несла оливковую ветвь:

– Какая помощь, о чем ты…  – Ханеле пожала плечами, – она тебя не любит, моя милая. Тебя вообще никто не любит, кроме меня и королей…  – она покачала пальцем, – белого и черного. Черный…  – она помолчала, – с ним все просто. Но с белым тебе надо постараться, хотя и сейчас у тебя неплохо выходит…  – Ханеле откинулась на спинку кресла:

– Она тебя не любит, – повторила женщина, – если она что-то поймет, тебя запрут в сумасшедшем доме до конца дней твоих, и даже я не смогу тебе помочь. Твой отец поступил бы точно так же…  – Ирена шмыгнула носом:

– И мама тоже. Да, бабушка…  – Ханеле подняла бровь:

– Конечно. Она любит твоих братьев, а вовсе не тебя…  – Ирена горестно вздохнула:

– Значит, все это…  – девочка повела рукой в сторону дальнего свечения в белом тумане, – ни к чему…  – Ханеле подвинула к ней серебряную тарелку:

– Поешь коврижку, я для тебя пекла, – она потрепала черные кудри девочки, – и не расстраивайся. Отчего же ни к чему…  – хмыкнула Ханеле, – ты учишься, во время учебы важно упражняться. В школе ты так же делаешь…

Она видела по лицу внучки, что та еле сдерживается. Зло простучав королевой по доске, Ирена одним щелчком сбила белую пешку:

– Тогда пусть хотя бы она…  – девочка раздула ноздри, – пусть она поплатится, за то, что встала на моем пути…  – Ирена даже не поняла, как пешка оказалась на своем месте:

– Ненужный ущерб, – отрезала сказала бабушка, – не трать время не пешки, занимайся фигурами…  – еще одна всадница, в средневековом плаще, при мече, выдвинулась вперед:

– Выдвинулась и не задвинешь, – недовольно подумала Ханеле, – но посмотрим, как она запоет, когда окажется в моей власти. Пусть сначала встретится с моим стражем. Может быть, она и не дойдет до меня. Но она умна, как и ее мать, она начала что-то подозревать, догадываться…  – Ханеле напомнила себе, что до этого еще долго:

– Сначала я заставлю другую упрямицу вернуться в мир живых. Она нужна сыну, она нужна мне. Она захочет спасти дочь. Она не откажется, когда я пригрожу ей смертью девочки…  – Ирена сжевала кусочек ароматной коврижки. Белая пешка оставалась на своем месте:

– Все равно, сегодня кто-то…  – мстительно начала девочка. Ханеле приложила палец к ее губам:

– Да. Но помни, нельзя говорить плохое. Только хорошее…  – серо-голубые глаза заблестели, девочка подалась вперед:

– Но если надо для дела…  – поинтересовалась она, – не семье, а чужим людям, можно…  – Ханеле усмехнулась:

– Тебе всего девять, они…  – женщина махнула за окно, – сейчас тебя не послушают…  – Ирена повертела фигурку черной королевы:

– В следующем году, когда все случится, мне будет десять, но вы правы, бабушка…  – она пошевелила губами, – сейчас лучше молчать. Когда мне исполнится пятнадцать, они не смогут пройти мимо меня. Я принесу пользу правительству, мне будет легче добиться его…

Она указала на белого короля. Подлив внучке кофе, Ханеле погладила ее по мягкой щеке:

– Именно так. Ты у меня молодец, милая.

За почти тридцать лет в медицине Гольдберг видел последствия удара молнии только на фотографиях в учебниках.

Шторы в палате госпиталя Остенде задернули. Яркое солнце все равно пробивалось в щели. В полуоткрытой форточке слышались крики чаек:

– Элиза с Мишель пошла на пляж, – вздохнул Эмиль, – надо отвлечь малышку после вчерашнего…  – он провел почти всю ночь в больнице:

– Розу отпустили, с ней вроде бы все в порядке…  – в карете скорой помощи, по дороге в пансион, он обнимал наплакавшихся девочек, – но я ей велел пока не вставать с постели…  – хозяин гостиницы уверил Гольдберга, что за детьми присмотрят:

– Оставайтесь в госпитале столько, сколько надо, – вздохнул он, – пусть мадам Гольдберг выздоравливает…  – пожилой человек помолчал:

– Кто знал, что так случится. В прогнозе обещали тепло и солнце. Говорят, в городе было несколько пожаров, но нас огонь миновал …  – сняв очки, Эмиль протер их полой халата:

– Надо потом проверить зрение Розы. Не сейчас, где-то через год. Вспышка могла повредить зрительный нерв. Зрение и слух, хотя глухота развивается после удара обычной молнии, а не шаровой…  – Эмиль точно не помнил случившееся вчера:

– Лада закрыла меня и Розу от молнии, я зажмурился от света. Все заняло одно мгновение, не больше…  – жена, коротко вскрикнув, потеряла сознание. Эмиль держал прохладную руку Лады, покрытую красными пятнами от лопнувших местных сосудов: