Я уже открыла рот, чтобы возразить, но тот прижал палец к моим губам.

— Расстояние не имеет значения. Я приеду к тебе. — Уильям провел по моей скуле большим пальцем. — Мне нравится заниматься сексом с тобой, Софи. И мне хочется понять, куда это может привести нас в долгосрочной перспективе.

— У нас действительно разговор об отношениях, когда мы оба голые?

— Учитывая то, как мы встретились, это имеет смысл, — ответил Уильям, улыбнувшись.

— Нам невозможно быть вместе. Тебе необходимы отношения в стиле Д/с, а мне — нет. Так что совершенно очевидно, что это — тупик. Как у Роберта Фроста в «Две дороги вели в лес». Только в нашем случае — одна ведет в одну сторону, а другая — в другую.

— Почему это?

— Потому что я ненастоящая Домина.

— Ты была чертовски хороша вчера и сегодня утром.

— Видишь ли, хотя мне и понравилось играть роль твоей Домины, я знаю, что не смогу играть эту роль постоянно — в спальне и вне ее. В клубе мне легко оставаться в роли, но, когда я с тобой, во мне слишком много… этого. И это не я настоящая.

Уильям начал протестовать, но я покачала головой и положила ладонь на его щеку.

— Даже на это короткое время, которое мы провели вместе, я пришла в основном для того, чтобы позаботиться о тебе. Мне хотелось сделать тебе приятно, сделать тебя счастливым. Но ты заслуживаешь ту, которой не нужно притворяться, ту, которая будет Госпожой не в роли, а в сердце и душе.

— Но отношения — это всегда про то, как брать и давать. Почему бы не попробовать перенести это в спальню?

— А что про остальное в Д/с отношениях?

— Тебе действительно неприятно ставить свои потребности выше, чем мои?

— Мне приятно твое отношение. Но я не могу перестать думать, что ты делаешь нечто ненавистное только потому, что я так приказала.

На минуту Уильям остановился, обдумывая мои слова.

— Иногда выражение любви — это делать то, что ты не хочешь, чтобы любимый тобой человек был счастлив. И это снова про взаимообмен, про то, как нужно давать и брать. Например, сходить на балет, если ты его ненавидишь или терпеть семейный ужин, даже если тебе не хотелось туда вообще идти.

Уильям говорил искренне, я знала это. И он специально использовал слово «любовь», чтобы вызвать реакцию у меня. И даже сломай я голову, у меня бы не нашлось ни единой причины ответить отрицательно на просьбу о том, чтобы хотя бы просто попробовать.

— Ладно, ладно. Думаю, мы можем встретиться в следующие выходные, — подняла я руки.

В глазах Уильяма мелькнуло удовольствие.

— Правда?

— Да, правда.

Он прижался ко мне губами, потом отстранился и улыбнулся.

— Позволь показать, насколько счастливым ты меня сделала.

— А что насчет времени выселения? — спросила я, пока Уильям вел меня в спальню.

— В жопу время выселения. Я тебя хочу.

— М-м-м, как по-мужски.

— Как и в любом мужчине, во мне живет пещерный человек.

— Серьезно?

Неожиданно он поднял и перекинул меня через плечо.

— Ты что делаешь?

— Несу тебя в свою постель.

— Это постель отеля «Ритз».

Уильям рассмеялся, и сквозь меня прошла дрожь.

— Кажется, вы пытаетесь саботировать мой план по демонстрированию альфы-самца, Госпожа.

— Нет, я просто уточнила. — Он бесцеремонно бросил меня на кровать, и я зарычала. — А вот за это, думаю, тебя придется наказать!

Он улыбнулся.

— Жду с нетерпением, Госпожа.

— Но сначала я хочу, чтобы твой рот был тут, — я раздвинула ноги и указала на свою киску. — И я жду, что ты заставишь кончить меня минимум дважды, прежде чем я подумаю о том, чтобы хоть что-то сделать для твоего удовольствия.

В глазах Уильяма мелькнуло дьявольское выражение. Матрац прогнулся под его весом.

— Да, Госпожа.

Вернувшись домой после свидания с Уильямом, я сразу же легла в кровать и выпала из жизни на целых семь часов, проспав всю ночь напролет, и проснулась только от звонка телефона.

— Д-да?

— Чувиха, ты что, еще спишь? — требовательно пробубнил мой брат Ансель.

Потерев глаза, я пробормотала:

— Может и сплю. А что?

— Ну вообще-то уже практически полдень, тупица.

— Что?! — Я отодвинула телефон от лица, чтобы посмотреть на время. Вот такие дурацкие шутки были в стиле моего дорогого младшего братишки. Но увидев, что уже действительно полдень, я застонала. — Я не услышала будильник.

— Это фиаско, сестренка.

Я посмотрела на Оукли, развалившуюся рядом.

— О, так значит, именно сегодня ты решила, что мы можем поспать подольше? — В ответ собака только зевнула. — Сколько тебе ехать?

— Минут десять.

Бля-я-я…

— Я буду готова.

Ансель аж хрюкнул от смеха.

— Ага, конечно.

— Заткнись.

— Лю тя, сучка ты эдакая.

— И я тебя люблю, говнючонок, — рассмеялась я.

Нажав отбой, я сбросила с себя одеяло и поспешила к кофемашине — одному из немногих кухонных приборов, которые пока не упаковала. Включила ее и бросилась обратно в спальню, чтобы накинуть хоть какую-нибудь одежду.

Ансель привел с собой нескольких своих приятелей-футболистов, чтобы помочь с переездом. Мы начали поздно, потому что им пришлось ждать окончания утренней тренировки. У парней шла последняя свободная неделя летних каникул перед началом учебы.

Одевшись и выпив кофе, я наконец почувствовала, что готова встретиться лицом к лицу с миром. И братом. Оглядевшись по сторонам, стало ясно, что упаковывать в общем-то особо нечего. Мебель принадлежала Лоле. Исключением были кресло-качалка и пуфик, которые принадлежали бабушке.

Потом я услышала стук в дверь, достаточно громкий, чтобы даже мертвого разбудить, и побежала через всю комнату, отчего моя лодыжка тут же напомнила о себе.

— Черт, — пробормотала я, запнувшись и дальше поковыляв к двери. Оукли лаяла позади меня, словно была доберманом, а не таксой. За дверью, как я и ожидала, стоял мой младший брат, ростом метр девяносто. Рядом, как горная гряда, возвышались двое его приятелей. — Привет, ребята.

— Привет, Соф, — с ухмылкой поздоровался Ансель и сгреб меня в медвежьи объятия.

Я взвизгнула и попыталась вырваться из его рук.

— Блин, ты отвратительный.

— Ой, ну уж извини, времени на душ не было. Нам хотелось побыстрее закончить со всем этим дерьмом.

— Ну ты прямо сама милота.

— Я в курсе, — снова ухмыльнулся он.

Братишка отпустил меня, и я потянулась, чтобы ущипнуть его за щеку — так всегда поступала с нами бабушка.

Как и мне, Анселю дали французское имя в честь Grand-Maman. На самом деле, он был Майклом Анселем Джеймсоном-младшим, но его звали просто Анселем, чтобы не путать с нашим отцом.

Зато внешне он был точной копией отца — от светло-рыжих волос до васильковых глаз.

Какое счастье, что тот совсем не похож на свою мать-шлюху, которая бросила отца, когда Анселю было всего три года. Потом она несколько лет навещала его на Рождество, но последние лет десять мы о моей мачехе ничего не слышали.

Обо мне она никогда особо не заботилась, но мне этого и не хотелось. Даже в семь лет я с подозрением относилась к другим людям. И в данном случае оказалась права.

— Я скучала.

Ансель закатил глаза так, как умеют только подростки.

— Господи, Соф, — пробухтел он, — ты же видела меня на прошлых выходных.

В этот раз я ущипнула его за щеку сильнее.

— Не говори так.

— Блин, ты говоришь как Grand-Maman, — он развернулся к друзьям. — Моя бабуля ругается как портовый грузчик, но никогда не говорит: «Господи» или «Боже мой».

— И если она услышит такое от тебя, то обязательно перекрестится, прежде чем надавать люлей, — заметила я.

— Миленько. У моей бабушки случился бы второй инсульт, если б я ругалась рядом с ней, — сказала Джоди, высокая рыжая девушка с усыпанным веснушками лицом.

— Когда окажусь в классе, ругаться будет трудно, — улыбнулась я.