— Думаю, ты уже достаточно сделал.

Приподняв брови, он заметил:

— Здоровье и благополучие моей Госпожи являются моей главной заботой.

Я боролась с желанием его ударить, от которого не могла избавиться.

— У меня для тебя новость. Мы не в клубе, Тото, и это дерьмо о сабе, заботящемся о Госпоже, здесь не работает.

— Я не практикую догплей, — подмигнув мне, заметил он.

— Ну не знаю, когда я последний раз проверяла, на тебе моего ошейника не было, так что я не твоя Хозяйка.

— Ауч. А Вы выпускаете коготки, когда вам больно, да?

Когда я открыла рот, чтобы снова его обругать, мужчина прижал палец к моим губам. И вместо того, чтобы окончательно озвереть, я начала вспоминать, что этими пальцами он делал вчера с моим телом.

Чтобы избавиться от этих мыслей, я встряхнула головой. Уильям убрал палец и сказал:

— Как ты и сказала, мы не в клубе. Поэтому не будем ругаться, и я проверю твою лодыжку, хорошо?

— Ты работаешь врачом или фельдшером?

Уильям улыбнулся, и на его щеках появились очаровательные ямочки.

— Нет. Не совсем.

— Тогда почему ты так уверен, что достаточно квалифицирован, чтобы осмотреть мою ногу? Может, тебе просто хочется меня полапать.

— Фут-фетиш я тоже не практикую, — рассмеялся он.

Мужчина стянул с меня обувь, заставив зашипеть от боли.

— Отвечай на вопрос!

— Аккуратнее, — пробормотал он.

— Так с чего ты решил, что можешь осматривать мою лодыжку, — снова потребовала ответа я.

— Я работал футбольным тренером.

— Профессионально?

— Нет, в старшей школе, — ухмыльнулся он.

— О…

— Да, приходилось бинтовать поврежденную лодыжку, по крайней мере, раз за игру. — Уильям посмотрел на меня. — Но у тебя растяжения нет, максимум ушиб. У меня в грузовике есть аптечка, я могу перевязать.

Я с подозрением посмотрела на него. Будучи сабмиссивом, Уильям совершенно точно был согласен с кодексом, по которому физическое состояние его Госпожи всегда стояло на первом месте. Но мы были не в клубе и, хотя руководство проводило проверку данных лучше, чем ФБР, тот все еще оставался для меня просто незнакомцем. Ну хорошо, незнакомцем, которого я видела голым и привязывала к скамье для порки.

Осознав, что у меня вообще-то нет выбора, я раздраженно выдохнула.

— Ладно. Я разрешаю тебе позаботиться о моей лодыжке.

— Постарайся не так сильно об этом волноваться, договорились? — Было трудно злиться на него, когда Уильям состроил такое дразнящее выражение лица. Потом он встал. — Сначала нужно унести тебя отсюда.

— Ты что, серьезно собрался меня нести?

— Конечно, нет. Я качок, но не настолько же сильный.

— Что, прости? — обиделась я.

Уильям улыбнулся.

— Да я просто дразнюсь. Вызову рейнджеров. — Он выудил мобильник из кармана шорт для бега и, после прокрутки списка контактов, нашел номер рейнджерской станции и набрал его. — Здравствуйте, у меня тут человек с пробежки. С подозрением на растяжение лодыжки. Нужно, чтобы кто-то помог добраться ей до машины. — Потом тот мгновение помолчал и продолжил. — Да, спасибо.

Повесив трубку, он улыбнулся.

— Тут есть кто-то поблизости, так что много времени это не займет.

— Хорошо.

В глазах мужчины замелькали искорки веселья.

— Блин, я должно быть просто ужасен, если тебе так хотелось избежать моего присутствия.

— Не правда, и ты это знаешь.

— Рад это слышать, Джульетта.

Услышав клубный псевдоним, я покачала головой. И, хотя наверное не надо бы, решила открыть ему свое реальное имя.

— Вообще-то меня зовут Софи.

— Софи, да? Знаешь, это имя мне гораздо больше нравится.

— А на Джульетту я не похожа?

Он улыбнулся.

— Похожа. Но Софи тебе идет больше. Красиво и женственно.

— Красиво и женственно, да? Не уверена, насколько хорошо это имя подошло бы Госпоже. Хорошо, что большинство Леди используют псевдонимы или просто инициалы.

— И почему Джульетта, а не Госпожа С?

— Ну, Госпожа С — это самопровозглашенная Боль В Заднице (примеч.: С (S) — садизм), так что, я подумала, если раз уж клуб называется «1740», то подойдет что-то, связанное с Маркизом.

Уильям посмотрел на меня с любопытством.

— И ты выбрала одну из самых развратных его героинь?

— Ты читал про Джульетту?

— Нет. Но я знаком с работами Маркиза.

— Потому что ходил в клуб «1740»?

— Потому что как-то работал учителем истории.

Теперь уже с любопытством смотрела на него я.

— Да?

— Ты выглядишь удивленной.

— Не могу себе даже представить тебя в роли учителя.

— Ну, я же говорил, что работал футбольным тренером. А ты не знала, что тренера печально известны еще и как учителя истории?

Я рассмеялась.

— Ну да, вероятно так и есть. — И, покачав головой, продолжила: — Ты вообще не выглядишь, как учитель или тренер.

— А кем ты меня видишь?

— Кем-то вроде человека в белом воротничке… (примеч.: игра слов, «collar» с англ. переводится также — «ошейник»)

— Так учителей еще называют белыми воротничками, — перебил он.

— Ты не дал мне закончить.

Уильям поднял руки.

— Не смею перебивать.

— Я хотела сказать белый воротничок, но не обычный. С неким налетом аристократизма.

Уильям рассмеялся.

— Если я и выгляжу, как аристократ, то, очевидно, мне это никак не помогает.

— Мы оба в курсе, что в тебе нет ничего бесполезного.

— Это почему?

— Глупый вопрос от мужчины, который выглядит так, как ты.

Уильям улыбнулся и покачал головой.

— Ты просто нечто.

— Могу про тебя сказать то же самое.

Нас прервал рык двигателя джипа. Седой рейнджер с вьющимися волосами вышел из машины.

— Как вы тут?

— Все было хорошо до тех пор, пока моя задница не встретилась с землей, — честно призналась я.

Посмотрев на удивленного рейнджера, Уильям снова рассмеялся.

— Все в порядке. А вы как?

— Все хорошо, спасибо. — Он посмотрел на меня. — Обопретесь на нас обоих?

— Спасибо, но это не понадобиться, — сказал Уильям, нагнувшись. Одной рукой обняв за спину, другую он просунул под мои колени и с легкостью меня поднял. Я с удивлением пискнула и обняла его руками за шею. — Полегче. Я тебя держу.

Я посмотрела на его красивое лицо, и мое сердце затрепетало. Ну да, он меня держит, и все в порядке. Конечно. Он заставлял меня ощущать себя полной дурой.

Уильям без труда отнес меня к джипу и каким-то образом умудрился удержать, пока открывал дверь, а потом бережно усадил на пассажирское место. Когда я отпускала его шею, мы коснулись щеками, и прикосновение его небритой кожи заставило меня представить, как бы оно ощущалось на моих бедрах.

— Все нормально?

Несмотря на то, что все было далеко не в порядке, я ответила:

— Да. Спасибо.

Прежде чем сесть на заднее сидение, Уильям кивнул. Как только все оказались внутри, рейнджер завел машину, и мы поехали по дороге вниз.

— Хорошо, что вы бегали вдвоем. Я всегда говорю людям, что лучше не бегать в одиночестве, вдруг что-то случиться. Люди зачастую не понимают, что в горах мобильная связь ловит очень плохо.

— Мы не вместе бегали, — выпалила я, не в силах остановиться.

Смотритель посмотрел на меня с усмешкой.

— Тогда, похоже, у нас тут добрый самаритянин, да?

— Ага, — пробормотала я.

— Кто знает, может эту историю о том, как вы познакомились, вы будете рассказывать своим внукам.

Когда я посмотрела на мужчину, он приподнял брови, а Уильям на заднем сидении засмеялся.

— Может я вообще лесбиянка.

— Да, я видел, как вы на него смотрели, когда он вас нес.

— И как я на него смотрела?

— Будто он ваш личный герой.

— Если я благодарна ему за помощь, это еще не значит, что я хочу за него выйти замуж, — фыркнула я.

— Думаю, эта женщина слишком много протестует, — поддразнил Уильям.

Я развернулась к нему.

— Вообще-то точная цитата такая: «Но леди слишком бурно протестует».