Предчувствуя нехорошее, я оглянулся…

Позади меня красовался раскуроченный склон, будто тут громадного упыря светлой водой напоили. Та бомба, которая всё это натворила, глубоко вскрыла каменное нутро горы.

Ну и что тут думать? Просто один упрямый бросс, кровь которого плохо контактирует с Тьмой, одел Червонное Кольцо. Ну и шарахнуло.

Разрушения, видимо, вызвали грандиозный обвал, и с вершины горы в образовавшуюся каверну сползла куча грязи вперемешку с деревьями. Теперь всё это горело и дымилось.

А во мне появилась сила…

Ощущения были примерно такие же, как когда Стрибор впихнул в меня силу Вайкула. То есть, не-е-ет, то были ещё цветочки.

Последний раз я чувствовал себя так, когда убил Второго Жреца. Тогда мне перепало столько силы, что пришлось экстренно придумывать, куда девать её излишки — слишком резкий рост моего магического ранга мог вызвать войну с другими Жрецами. Убивать друг друга Жрецы могли только по велению Бездны, а я разобрался со Вторым по своей воле…

Я сразу же встал, шипя от ожогов по всему телу, и повёл плечами, заново чувствуя тело. Мышцы звенели от неведомой силы, наполняющей их. Если потратить время на медитации и контроль над собой, то можно будет определить, что это за сила.

Тут мой взгляд опустился на живот, и у меня вырвался свист — я был в чём мать родила. Не та, которая Мать-Бездна, а моя настоящая, человеческая мать.

Так вот почему Креона то прячет от меня взгляд, то всё равно исподтишка рассматривает? Кожа у меня была красная, будто распаренная, и при этом идеально гладкая. То есть, совсем-совсем гладкая.

— Вонь небесная! — вырвалось у меня, и я ощупал своё лицо. Ни бровей, ни ресниц. Вообще ни волосинки.

— О-о-о, громада, я такое видел только в лучевийском публичном доме, — насмешливо хрюкнул Виол, — Помню, готовили там одну девицу для какой-то знатной особы, так её всем заведением брили, мыли да распаривали. Кожа у неё была как шёлк…

— Я так поняла, кто-то попробовал эту девицу до прихода знатной особы?

У барда сначала слетела улыбка с лица, будто вспомнил о чём-то опасном. Но потом он снова оскалился:

— Моя знойная прохлада, а может, это я был тем знатным…

Я перебил его:

— Где проводник и принцесса?

Бард переглянулся с Креоной, потом осторожно сказал:

— Громада, насколько ты помнишь, нашего проводника съели ещё внизу, во второй…

— Другой проводник, — перебил я, продолжая разглядывать дымящийся завал, — Его брат Идан.

— Мы тебя тут нашли, — сказала Креона, потом оглянулась на завал, — Больше никого.

Я тоже посмотрел на перемолотую груду камней и дымящихся стволов. Тут же, вспомнив кое о чём, я зарыскал глазами по земле.

— Кутень!

Всполох тьмы расправился рядом с моим ухом, и мне на плечо приземлился щенок цербера. В его белых зубах застрял кусочек шелкопряда, и Кутень тут же слизнул его, виновато прищурив глазки.

Вот наглец, я же строго приказал…

— Там-там-там! — сразу же затараторил он, не давая мне закончить мысль.

И сорвался к краю зарослей, будто что-то показывая. Мне в голову сразу прилетели образы… Он чуял принцессу, и следы вели в лес.

С одной стороны, я испытал облегчение. С другой стороны, это был всё ещё третий хорл.

— А топорище? — спросил я.

Кутень сорвался было к завалу, но я взмахом руки остановил его. Даже больше — раскрыв ладонь, я будто остановил полёт цербера. Воткнувшись в незримую стену, тот обиженно кувыркнулся, а потом подлетел на моё плечо.

— Хам-хам-хам! — застучали его кромешные клыки перед моими глазами.

— Я что говорил про шелкопряда? — напомнил я.

Тот сразу же захлопнул пасть, а потом деловито повёл носом в сторону, будто напоминая, что у нас ещё есть дела.

— Там-там-там.

Скривившись от его хитрости, я направил ладонь в сторону завала. Теперь я и сам чувствовал топорище, оно было словно частью меня.

Кажется, кто-то действительно становился Хмороком…

Несколько камней вывалились из своих гнёзд, стрельнул раскрошенный щебень, и прямо из завала вылетело топорище, звонко шлёпнувшись мне в ладонь. Эх, всё равно чего-то не хватает… Губитель Древа собран не полностью.

Не сразу я заметил, что Виол и Креона снова смотрят на меня широко раскрытыми глазами.

— Ох, Маюнова грусть! — вырвалось у Виола, — Так как к тебе обращаться-то?

— Грозная Морката, прошу тебя… — начала было Креона, но я тут же мягко поддел топорищем её подбородок, заставляя замолчать.

При имени Моркаты по спине у меня побежали мурашки. Та часть меня, которая имела отношение к северному богу, остро почуяла, что все прошлые проблемы померкнут, если сюда придёт богиня луны и холода.

— Вот только её сюда не надо, — я покачал головой, — Или отрежу язык.

Я не шутил, и Креона обиженно надулась.

— Мог бы и просто так попросить.

— Как я уже говорил, зовите меня Малуш. Хморок я там или не Хморок, а пока что у меня свои цели.

Заприметив кое-что в том месте, откуда вылетело топорище, я подошёл и вытянул свою многострадальную сумку. И ведь умеют же делать… на ней ни царапинки, вообще ничего не порвалось.

Я открыл сумку. Амулет «Искупление предателя», учебник по магии огня и… раз, два… всего четыре шелкопряда.

— Дам-дам-дам, — виновато проскулил Кутень.

— Интересно, как это ты отдашь? — проворчал я.

И всё же, крепость сумки мне понравилась. Как бы из такой ткани ещё и одежду себе сделать? Жаропрочную и несгораемую.

— Это какие же такие у тебя цели? — спросил бард, к чему-то прислушиваясь.

— Пока что мне надо спасти эту девчонку, — с этими словами я шагнул в заросли, направившись в ту сторону, в которую указывал Кутень.

— Ну, я не против… Тем более, сюда, кажется, спешит боевой отряд. Я слышу лошадей.

— Ты и ещё кое-что слышал, гусляр, — напомнила Креона.

Я вопросительно оглянулся на барда.

— Там, у ворот, Солебрег ещё видно. Мне кажется, я слышал пушки.

— Пушки?

— Да. Но вот странно, так звучат только лучевийские пушки…

Я поджал губы, чувствуя, как проблемы накатывают одна за другой. Тут теперь надо не только будет выбраться из магической зоны… Теперь может оказаться, что и возвращаться-то будет некуда.

Кажется, тот послушник, который из пещеры прыгнул прямо на корабль, решил-таки дать последний аккорд. Кому-то ведь надо рассорить Лучевию и Троецарию…

— Ну, значит, поторопимся, — я упрямо шёл вперёд, сбивая с ветвей настырных пауков.

Запах магии Тени, который оставался за девчонки, я теперь и сам ощущал.

— Это третья зона, громада! Нельзя вот так просто в самую чащу…

— Нельзя Малуша злить! — огрызнулся я.

Бард с Креоной поспешили за мной, хотя Виол всё время вспоминал Маюна и мою глупость.

Да, было странно, что я теперь не боялся здесь ни одной твари. Внутри меня закипала уже знакомая злость, и сила, которая так и бурлила в мышцах, давала опасную уверенность, что я справлюсь.

Листва под ногами шелестела, как в совсем обычном лесу. Даже стало интересно — во второй зоне лес прямо кишел магией, а тут всё вроде бы притихло. Может, гарпии всех распугали, вылезая по ночам из пещеры?

Бард спешил за мной, пугаясь каждого шороха. Креона тоже выглядела бледнее обычного, но шла с упрямо сомкнутыми губами, изредка смахивая бисеринки пота.

Кутень время от времени срывался в сторону и возвращался, то довольно поедая шелкопряда, то с виноватым видом клал целого в сумку. Один раз он столкнулся среди веток с пауком, заставив меня поволноваться, но вернулся, с гордым видом бросив в сумку паучью лапу.

— Сам-сам-сам, — протявкал цербер.

Причём, судя по размеру лапы, паук оказался довольно крупным, но цербер с ним справился. Значит, я зря за него так уж переживаю.

— Ты всё же поосторожнее, — буркнул я.

Я уже напал на след девчонки. К нему примешивался запах проводника Идана, и ещё какой-то, сквозящий магией… Я даже остановился, пытаясь разобраться в своих ощущениях и в тех образах, что мне передавал цербер.